Очередное заседание по делу об аферах с активами Минобороны на 3 млрд руб. дрейфовало от поразительного для одного из свидетелей несовпадения дат на оригиналах директив министра и заверенных им копиях к очередному обсуждению предварительных бесед со свидетелями в ФСБ. А самой резкой фразой дня стала реплика "К чужим разговорам не прислушиваюсь", брошенная в ответ на один из вопросов адвоката.
– Вы вещи свои не будете забирать? – удивился судебный пристав, когда во вторник, 21 октября, в зал заседаний Пресненского райсуда поспешил войти первый из вызванных на этот день свидетелей. В коридоре он забыл куртку и сумку.
– А у вас что, воруют? – отозвался свидетель, вызвав дружный смех присутствующих. Когда веселье стихло, судья Татьяна Васюченко пригласила этого свидетеля за трибуну. Это был Александр Борзенко – в прошлом начальник организационного отдела Департамента имущественных отношений Минобороны. Его бывшая начальница, экс-руководитель ДИО Евгения Васильева, теперь считается главной фигуранткой дела "Оборонсервиса" и обвиняется по 12 эпизодам по ст. 159, 174.1, 285 и 286 УК РФ (мошенничество, легализация денежных средств, злоупотребление должностными полномочиями – до 10 лет лишения свободы).
Прокурор Вера Пашковская показала Борзенко копии двух директив министра обороны Анатолия Сердюкова, после начала расследования дела "Оборонсервиса" отправленного в отставку, позднее обвиненного в халатности (ч. 1 ст. 293 УК – до трех месяцев ареста). В одной, от 25 июля 2011 года, говорилось о проведении внеочередного собрания акционеров 31-го Государственного проектного института специального строительства по поводу продажи его зданий на Смоленском бульваре, а во второй, от 28 июля 2011 года, – об одобрении советом директоров "Оборонстроя" сделки по продаже акций этого института.
Обе эти сделки – ключевые в деле "Оборонсервиса". По версии следствия, казна потеряла из-за них 2,6 млрд руб., тогда как общая сумма ущерба составляет около трех. Комплекс зданий 31-го ГПИСС на Смоленском бульваре был продан ООО "Теорема", гендиректором которого был хороший знакомый министра обороны Сергей Амелин, 70% акций института купило ООО "ВитаПроджект", контролировавшееся, как считают следователи, Васильевой, а 29,9% – ОАО "Сосновоборэлектромонтаж", принадлежавшее заместителю Сердюкова и бизнесмену Геннадию Нагинскому.
Борзенко подтвердил, что обе эти копии действительно заверены 1 декабря 2011 года – "здесь так написано". Но вспомнить, откуда они и кто просил их заверить, не смог. "Слишком много времени прошло", – сказал он. Также он уточнил, что для заверения копий директив к нему обращались сотрудники различных отделов ДИО.
– Нарушали ли когда-нибудь процедуру заверения? – продолжила допрос Пашковская.
– Если я ставлю подпись, я все проверяю – исходящий и входящий номера, текст, даты подписания, подписи, – ответил Борзенко.
Тогда ему предъявили оригиналы директив, которые датированы 4 июля 2011 года, а не теми датами, что заверенные им 1 декабря копии.
– Ошибиться я не мог! – горячо заверил собравшихся свидетель.
– А мог ли их заверить кто-то, кроме вас? – подключился к допросу обвинитель Юрий Хализов.
– В принципе, это мог сделать любой сотрудник департамента, обладающий правом подписи, но здесь стоит моя… – произнес Борзенко. А позже рассказал, что личный штамп с фамилией, который он ставил на документы, лежал у него в столе и "был куплен в обычном канцелярском магазине".
Сторону защиты интересовало, можно ли было заверять копии июльских директив в декабре, на что Борзенко ответил, что дата здесь не принципиальна.
"К чужим разговорам не прислушиваюсь"
Следующим в зал вызвали Ивана Грачева, советника отдела оценки ДИО. В его функции входила проверка поступающих в отдел отчетов оценщиков. По ним составлялись служебные записки, в которых говорилось, что все в порядке, или описывались замечания, а сами отчеты отправлялись обратно исполнителям – в соответствующие отделы департамента Васильевой.
– Проверяли ли вы отчет по зданию по улице Арбат, 21, – спросила Грачева прокурор Пашковская. Этот объект, особняк постройки XIX века, принадлежал ОАО "Мосвоенторг", а затем был продан компании "Вита Проджект" по заниженной, по версии следствия, на 30 млн руб. цене – за 115 млн руб.
– Полтора года назад меня вызывали по нему на допрос, но тогда я никаких подробностей вспомнить не мог, – смутился свидетель. – Теперь информация по нему известна еще и из публикаций в СМИ…
Обвиняемые и защита захихикали.
– Мы не можем приобщить к делу материалы СМИ, – невозмутимо отозвалась Пашковская.
– К сожалению, – отметил кто-то из подсудимых.
– Тогда я не вспомнил служебную записку [по этому объекту]… – продолжил Грачев. – Она указывала на то, что отчет был в отделе. Но каких-то подробностей я не знаю.
Тогда гособвинитель попросила предъявить ту самую служебную записку и отчет, который она сопровождала.
– Тогда он ее не вспомнил и сейчас не вспомнит! – раздраженно заметил адвокат Васильевой Дмитрий Харитонов.
– Я тоже так думаю… – согласилась судья Васюченко.
– Но в записке указана его фамилия! – вступил в спор прокурор Антуан Богданов, и вопрос был решен в пользу обвинения. Однако и после предъявления записки Грачев ничего нового сказать не смог.
– Вы проверяли расчеты рыночной стоимости объекта и достоверность цены? – спросил тогда Богданов.
– У нас нет таких полномочий, это полномочия саморегулируемой организации [оценщиков] и экспертов, – пояснил Грачев. – Расчетную часть смотрели, чтобы она соответствовала выводам. Как оценщик получил результат, верно ли он его отразил.
– А если находились какие-то несоответствия? – заинтересовалась Васильева.
– Иногда встречались опечатки, из-за чего цифры разнились. В этом случае мы просили все исправить в служебной записке.
Адвоката Харитонова, который выяснил, что весь отдел оценки располагался в одном кабинете, интересовало, обсуждали ли руководители отдела с оценщиками по телефону стоимость того или иного объекта. "Не имею привычки прислушиваться к чужим разговорам, поэтому ничего ответить не могу", – отрезал Грачев. А также уточнил, что никаких совещаний с оценщиками или без них внутри отдела не проводилось, а цены на те или иные объекты обсуждались лишь "из профессионального интереса".
"Вопросы, связанные с оценкой происходящего в Минобороны"
Третьим в этот день в зал заседания суда был вызван Олег Гуляев, который с 31 мая 2011 года работал генеральным директором ООО "Ремвооружение" и ООО "Спецремонт", входящих в "Оборонсервис", и кроме того был также членом и председателем советов директоров более чем двадцати субхолдингов, а также дочерних и зависимых обществ этого холдинга. Гуляев вспомнил в числе прочего, что именно он в 2011 году был председателем совета директоров 31-го ГПИСС.
– Вы уверены, что были именно председателем? – спросила обвинитель Пашковская.
– Да, я утверждал какое-то решение то ли по отчуждению имущества, то ли по отчуждению акций, – уверенно ответил свидетель. Но сообщить еще что-то, кроме того, что решение было единогласным, не смог.
Затем последовали вопросы, известны ли Гуляеву Екатерина Сметанова и ООО "Центр правовой поддержки "Эксперт". Эта организация, также носившая названия "Правовой центр" и "Мира", как считают следователи, использовалась Васильевой для хищения средств с помощью фиктивных договоров на оказание агентских услуг по продаже имущества "Оборонсервиса". В общей сложности "Эксперту" за это перечислили 83 млн руб. комиссионных. А Сметанова была его первым гендиректором, признала вину в мошенничестве в особо крупном размере (ч. 4 ст. 159 УК – до 10 лет лишения свободы) и коммерческом подкупе (ч. 3 ст. 204 УК – до семи лет лишения свободы). Ее дело выделено в отдельное производство, но еще не слушалось.
Гуляев рассказал, что познакомился с ней в конце 2011 года. "Тогда по указанию "Оборонсервиса" вся работа в области оценки и реализации имущества должна была вестись с "Экспертом", – добавил он и даже вспомнил, что компания Сметановой единожды была агентом по реализации имущества ДЗО одного из субхолдингов, который он возглавлял, – пакета акций автомобильного ремонтного завода № 101.
– Какие именно услуги оказал вам "Эксперт" как агент? – осведомился обвинитель Богданов.
– Нашел покупателя, оценил его платежеспособность, подготовил договор купли-продажи, сопровождал регистрацию сделки в органах исполнительной власти, – скрупулезно перечислил Гуляев.
– А вы уверены, что все это делали именно сотрудники "Эксперта", получившие агентское вознаграждение? – последовал новый вопрос.
– Нет, но мне было неважно, кого "Эксперт" привлечет для этой работы. Важнее результат – чтобы средства от продажи имущества в итоге оказались на нашем счете.
За столом, где сидели подсудимые и адвокаты, уже давно повторялось слово "Лубянка", и вот, наконец, Васильева своим вопросом объяснила, почему:
– Скажите, возили ли вас на Лубянку еще до допросов у следователей?
– Приглашали… – уклончиво ответил свидетель.
– Что вы там обсуждали?
– Вопросы, связанные с моей оценкой происходящего в Минобороны на тот период, – все так же загадочно прокомментировал Гуляев.
– Повлияло ли это на ваши дальнейшие показания? – решила уточнить судья.
– Думаю, что нет… – как-то не очень уверенно отозвался свидетель, а кто-то из обвиняемых вполголоса прокомментировал: "Сразу видно, что был на Лубянке, все они потом так себя ведут в суде…"
