В Краснодаре прошёл Краснодарский юридический форум. Около 200 участников мероприятия обсудили наиболее проблемные правовые вопросы 2015–2016 года. Деофшоризация, налоговая амнистия, банкротства, защита собственников и топ-менеджеров компаний от уголовного преследования – таков далеко не полный список тем, вокруг которых развернулась дискуссия.
Целый день собравшиеся в Центре международной торговли Краснодара юристы, представители бизнеса и госструктур обсуждали актуальные вопросы законодательства и правоприменительную практику. «Правовые вопросы, законодательные ответы» – такая тема была заявлена в рамках Краснодарского юрфорума, организованного Право.ru при поддержке "РБК-ЮГ". Вопросов за последние два года накопилось много – в особенности у представителей бизнеса. Право не должно существовать только для правоведов, прежде всего оно для тех, кто работает в реальном секторе, констатировали спикеры, обсуждавшие в рамках форума острые вопросы, ответы на которые лежат скорее в рамках практики, чем юридических теорий.
КИК или не КИК?
Ключевой темой первой сессии стали КИК – контролируемые иностранные компании, которые появились в налоговом кодексе около полутора лет назад. Изначально слишком общие формулировки создавали риски для бизнеса, но были исправлены после предложений РСПП касательно урегулирования структур, не представляющих собой юрлицо. Имелись в виду главным образом трасты – новая для российского права структура. "Много говорили о том, что, если учреждён траст, то бенефициары не могут быть субъектами законодательства о КИК, ведь они ничем не управляют. В итоге законодатель уточнил, что, если речь идет о лицах, которые не вправе контролировать траст, то это не КИК", – разъяснял Константин Гагарин, советник Федеральной палаты адвокатов РФ, партнер АБ «Резник, Гагарин и Партнеры». Аналогом дискреционного ("на доверии") траста, существующего в британском праве, в России стал так называемый безотзывный траст – по словам Гагарина, «островок стабильности» в этой части российского законодательства.
Российские налоговые органы надо уведомить о создании траста в двух случаях, предупредил Гагарин. Во-первых, если лицо является учредителем структуры с образованием юридического лица или без него, независимо от того, идет речь о КИК или нет; во-вторых, когда КИК признается и возникает прибыль. Отдельный вопрос – расчёт прибыли КИК. Здесь остаётся огромное поле для усмотрения правоприменителей, признает Гагарин и рекомендует в любом случае не забыть об аудиторском заключении.
Пока больше всего вопросов пока вызывает сам механизм применения норм. “Вам пришлют "письмо счастья" из налоговой, и вам надо будет доказать, что у вас не КИК – но каким образом?” – задал вопрос Гагарин. Вопрос в определенной степени риторический: если в международной практике всё возвращается к тому, кто фактически контролирует компанию, то как всё будет происходить в России – неочевидно. Как бы то ни было, необходимо, чтобы корпоративное планирование отделяло владение от операционной деятельности – это хоть и требует временных и денежных затрат, но реализуемо на практике, считает Гагарин.
Компаниям прописали прозрачность
Озаботиться разделением деятельности лучше заранее, ведь Россия скоро начнет принимать участие в международном обмене налоговой информацией. Она присоединилась к Многостороннему соглашению ОЭСР 12 мая 2016 года и уже в 2018 году должна впервые получить финансовую информацию о своих резидентах от компетентных органов зарубежных стран. Если раньше процедура получения информации была длительной и трудоемкой, то с внедрением нового механизма сведения будут предоставляться по запросу инспектора, и последнему останется лишь сравнить данные о задекларированных доходах лица с данными о доходах, полученными из-за рубежа.
Мы оказались в новом правовом поле – больше организаций, не имеющих бенефициаров, не будет. Система охватит весь мир, и здесь правительства стран нашли удивительное взаимопонимание. Существование серьёзного капитала станет невозможным без определения бенефициара, и планирование надо строить из этого. Возможно, что спрятаться не удастся, – предупредил Константин Гагарин, советник ФПА, партнер АБ «Резник, Гагарин и Партнеры».
«Налоговые органы, принимая решения, связанные с ответственностью налогоплательщиков, не вступают в дискуссии, а утверждают. Они так видят этот мир – а вы можете отстоять свою точку зрения в суде. Эта новая реальность настала давно. Юридический инжиниринг, сложные формы владения – во многих случаях это уже не работает. Акценты расставлены из приоритета фискальной точки зрения», – присоединился к предостережениям Сергей Гришанов, партнёр АБ «Коблев и партнёры».
Россия планирует на будущее
О том, как и зачем внедряется система обмена налоговой информацией, собравшиеся узнали из первых рук – от Полины Уловкиной, консультанта отдела международного налогообложения Департамента налоговой и таможенно-тарифной политики Министерства финансов. Она рассказала об инициативах ОЭСР, в частности, о так называемом BEPS – Плане действий по борьбе с размыванием налоговой базы и выводом прибыли из-под налогообложения. Его инициативы закрывают лазейки для тех, кто хочет минимизировать налоги.
Хотя Россия не член организации, к рекомендациям ОЭСР она прислушиваются – и планирует имплементировать предложения в национальное законодательство. «РФ обычно изучает работу ОЭСР, анализирует, как инструменты работают в других юрисдикциях», – рассказала Полина Уловкина о работе, которая обычно предшествует имплементации.
Готовиться к тому, что инициативы ОЭСР не останутся без внимания в России, уже стоит, уверена она. Так было с правилами КИК, деофшоризацией, а вскоре появятся и правила в области трансфертного ценообразования. Пока же самое обсуждаемое – Единый стандарт автоматического обмена финансовой информацией, относящейся к налоговым вопросам (Common Reporting Standard), который должен заработать с 2018 года и захватить данные 2017 года.
«Важно, чтобы фининституты собирали информацию как можно шире, чтобы потом, если правила ОЭСР изменятся, не приходилось получать сведения дополнительно». Национального сбора информации стоит ждать в любом случае, а строя бизнес, нужно помнить о законах, которые разрабатываются, посоветовала Полина Уловкина, консультант отдела международного налогообложения Департамента налоговой и таможенно-тарифной политики Министерства финансов.
Практика меняется
Следующая сессия мероприятия стала логическим продолжением первой – только говорили на ней уже не столько о законодательстве, сколько о последствиях практического применения законодательных норм. Заурбек Ахметов, исполнительный директор Национальной юридической компании "Митра", сравнил позиции ВАС и Экономколлегии ВС по налоговым спорам. Экономколлегия поддерживает большую часть постановлений, принятых ВАС, но по ряду дел о налогообложении практика изменилась, обратил внимание Ахметов. И хотя определения ЭК ВС и не являются на 100% практикообразующими, нижестоящие суды будут пристально следить за ними и ориентироваться на них. Он уделил внимание делам, которые касались первой части НК – речь шла о позиции ЭК ВС касательно дробления бизнеса, вопросе принудительного взыскания налогов и ряде других вопросов, практика по которым изменилась в течение последних двух лет.
В налоговых делах стали чаще выигрывать налоговики – доля выигранных дел близится к 90%, в то время как в 2006–2007 годах речь шла всего лишь о 60%, отметил Ахметов.
«С чем это связано? Судья должен действать по внутреннему убеждению в соответствии с законом. Видимо, убеждение судей немного поменялось – притом что законы не изменились радикально... Есть презумпция добросовестности налогоплательщика, но по моим впечатлениям презумпцию добросовестности вам придется доказывать в суде», – иронизировал Заурбек Ахметов, исполнительный директор Национальной юридической компании "Митра".
«При отсутствии мнений и наличии явного фискального интереса подход в пользу ФНС перевешивает», – поддержал коллегу Гришанов.
Бизнес под прицелом
Сам он рассказал собравшимся о тенденциях в области уголовной ответственности бизнеса за экономические преступления. Число так называемых экономических дел, в основе которых лежат гражданско-правовые отношения между предпринимателями, государством, потребителями неуклонно растет: всё чаще можно увидеть попытки разрешить конфликты именно с использованием уголовного права там, где это, казалось бы, неуместно.
«Где та грань, когда действительно возникает уголовная ответственность, и есть ли область предпринимательской деятельности, где можно считать себя защищенным от уголовного преследования? На законодательном уровне вопрос не урегулирован, а правоохранительные органы действуют стихийно в каждом регионе. И у каждого следователя все по-своему. Приговоры по "экономическим" статьям как будто вынуты из системы права, хотя и вступают в силу, а текущие уголовные дела свидетельствуют о нашествии Тевтонского ордена рыцарей уголовного принуждения на предпринимательские и гражданско-правовые отношения», – привёл Гришанов яркое сравнение.
Он привел пример подобных действий в недоговорных отношениях – дело о взрыве в аэропорту «Домодедово», и в договорных – дело о госзакупке томографов по завышенной цене. В большинстве таких случаев речь идет о мошенничестве, в то время как говорить о нём по сути неуместно, считает Гришанов. Обязательный признак этого преступления – безвозмездность, а во многих экономических делах речь идет просто о разнице в цене. «Внятной мотивировки, почему такие действия рассматриваются как безвозмездные, мы не видим – и уже не увидим», – говорит Гришанов.
Пока эта модель практикуется в сфере отношений с государством, заметил он. «Плохо то, что матрица устоялась, как и получивший жизнь стереотип расследования. И она впоследствии может использоваться где угодно без учета специфики отношений», – сказал он.
Единственное, что может помочь справиться с проблемой – развитие междисциплинарности в праве, уверен Гришанов. На практике же вариантов действий тоже мало: «Мы в своей практике исходим из того, что надо доказывать гражданско-правовую суть анализируемых явлений. Надо доказать первостепенную арбитрабельность спора».
Роман Никитин, партнер АБ «Резник, Гагарин и Партнеры», изложил ситуацию с позиции «потерпевшей» стороны. Ее проблема в том, что в 90% случаев у обвиняемого уже нет имущества. «Очень важно своевременно произвести его розыск, отследить цепочки прохождения денежных средств – следователь этим заниматься не будет, для этого и нужен представитель», – отметил Никитин. Вопрос из зала о том, как именно это сделать, остался без ответа. «Мы излагаем нашу гипотезу в ходатайстве, а следователь должен ее проверить», – сказал Никитин.
Завершить дискуссию по наболевшему вопросу оказалось непросто – мнения экспертов разошлись. "Любое экономическое преступление содержит элементы гражданского права, и сразу же говорить уголовному праву "Руки прочь!" нельзя", – настаивал Константин Гагарин.
"Проблема в низком уровне правоприменения в целом – в полицию часто идут троечники не только у нас в стране, но где-то есть арбитр, суд, который решает, кто прав и виноват. У нас же проблемы и с арбитром тоже. Но не стоит считать, что уплата формальной цены – не преступление", – говорил Константин Гагарин.
Тогда мы получаем ситуацию, при которой предприниматели, которые и так в бизнесе ничем не защищены, не могут защититься даже договором, возразил Сергей Гришанов. «Готовы ли вы к ситуации, когда без объяснения причин к вам могут прийти и все арестовать, чтобы кто-то решил вопрос с имуществом через 3 года? Творчество правоприменителя ширится. УПК, как аквариум, позволяет делать любые заплывы внутри», – возразил Гришанов.
Завершить спор времени не было – спикеры перешли к обсуждению вопросов банкротства. Сергей Радченко, старший юрист Адвокатского бюро "Юг", подробно изложил механизм снижения риска оспаривания сделки с компанией-банкротом, а арбитражный управляющий Федор Криксин поделился опытом привлечения к субсидиарной ответственности.
