Рейтинги и противостояние «рульфов» с «ильфами»
На деловом завтраке, который был посвящен актуальным судебным спорам, главный редактор Право.ru Борис Болтянский представил новый рейтинг литигаторов. Его издание проводит уже второй раз. В этом году приняло участие более 50 фирм – это значительно больше, чем в прошлом. Методология также публикуется. «Мы заинтересованы в максимальной прозрачности рейтинга», - заверил Болтянский.
Тему юррынка подхватил партнер «ЕПАМ» Дмитрий Дякин, который отметил важную роль рейтингов. При этом национальные и международные проявляют разный подход: одни предпочитают российские фирмы, другие – международные. В результате картина получается разная. Но участвовать нужно и в тех, и в тех, полагает Дякин. Еще одна тенденция – вытеснение с юррынка иностранных фирм. Госкомпании больше отдают предпочтение национальным исполнителям, которые становятся крупнее и профессиональнее, а некоторые из них демпингуют. Не в пользу иностранных юрфирм окажется и реформа рынка: в крайнем случае их вообще закроют, предположил Дякин.
Судебная практика и добросовестность
Другие докладчики рассказали об интересных и значительных спорах, в которых они принимали участие. Партнер КА «Делькредере» Максим Степанчук выбрал громкое дело «Роснефти» против «Системы» - в нем адвокат и его коллеги представляли интересы ответчика. Взыскание корпоративных убытков интересно всем, отметил выступающий, и рассказал о валютном аспекте спора. Когда суд взыскивал убытки с «Системы» за незаконную реорганизацию «Башнефти», он учел курсовую разницу для некоторых операций и обосновал свое решение так: хотя все спорные операции были в рублях, значительная часть доходов «Башнефти» в валюте. Если в 2014 году (когда проходила реорганизация) доллар стоил 30 руб., а на дату подачи иска – все 70.
Мне не очень нравится подход, который позволяет взыскать убытки в валюте, если все операции были в рублях. Жду случая, чтобы опробовать эту позицию в другом споре.
Иск представляет особый интерес для практикующих юристов, поскольку ведь нечасто убытки с бывшего участника хозяйственного общества взыскиваются на основании общих норм о деликтной ответственности, комментируют управляющий партнер "Дювернуа Лигал" Егор Носков. По его словам, необычно для судов и то, что убытки, причиненные действиями акционера, возмещаются по деликтным правилам. При этом Носков не берется прогрозировать развитие практики в этом направлении, ведь дело имеет и политическое значение.
О деле X5 Retail Group против ФАС рассказал партнер КА «Мельницкий и Захаров» Григорий Захаров. Речь была о запрете, который содержит ст. 14 закона о торговле – если доля хозяйствующего субъекта в регионе превышает 25% общего объема реализации, то открывать новые точки нельзя. В случае, о котором рассказывал Захаров, произошла «рассинхронизация»: в марте торговая сеть арендовала помещение под новый магазин, а 29 апреля Росстат (единственный легальный источник сведений об объеме реализации в данном случае) обнародовал сведения, что доля сети равна 25,4%. Следом ФАС подала иск, в котором потребовала признать договор аренды недействительным, продолжал адвокат.
Первая инстанция согласилась с ретейлером, что в марте он не мог знать об апрельских выводах Росстата (сам прогноз магазина составлял 22%). Апелляция, наоборот, заняла сторону ФАС и указала, что ретейлер должен был сам прекратить нарушение и расторгнуть договор. Сейчас дело «на паузе» в кассации, которая предложила сторонам подумать, какие меры могла предпринять ФАС кроме такого радикального шага, как иск о признании договора ничтожным. «Можно было возбудить административное дело, провести проверку, выдать предписание – это более разумно», - полагает Захаров. По его словам, магазины открываются каждый день, агломерации растут, возникают новые микрорайоны – так что сеть могла, например, закрыть старый магазин и оставить новый.
В любом случае, абсурдна ситуация, что в марте сделка была действительна [не были опубликованы новые сведения Росстата], а в апреле вдруг стала ничтожна. Тем более, ретейлер вел себя добросовестно.
В деле Юлии Карповой из «Инфралекса» ответчик, наоборот, злоупотреблял правом, а она и ее коллеги представляли интересы истца. Один из акционеров компании продал свои ценные бумаги третьему лицу – хотя должен был по закону сначала предложить их другому акционеру, который имел на них преимущественное право. Второй потребовал передать акции ему, а когда не добился ответа – подал иск в суд, рассказывала Карпова. На втором заседании оказалось, что через два дня после направления предложения о выкупе первый акционер расторг договор купли-продажи акций. Потом он подарил их супругу покупателя-третьего лица.
Истец оказался в неудобной ситуации: он оспаривал договор купли-продажи, который был расторгнут, а значит, суд должен был отказать в иске. Вместо него ответчик заключил договор дарения, который не оспаривается в целях защиты преимущественного права.
«Мы попробовали защитить интересы клиента, главным образом, со ссылкой на недобросовестность ответчика, - излагала Карпова. – Первая инстанция и слушать нас не стала. Вторая провела 5-6 заседаний, но в итоге тоже отказала: не смогла пойти против единообразной судебной практики». Помочь бороться с такими злоупотреблениями, по мнению Карповой, могут поправки в закон.
Спор в четырех юрисдикциях и обман Кехмана
Партнер юргруппы Paradigma Марат Хасанов рассказал, как он с коллегами сопровождал спор в четырех юрисдикциях. Партнеры по бизнесу были из России, их компания находилась на Британских Виргинских островах (БВО), она владела акциями казахского предприятия, а потом продала их публичной немецкой компании по контракту, который подчинялся казахскому праву, в рассрочку на пять лет. В середине срока, когда выплатить оставалось $33 млн, один из российских партнеров вступил в сговор и расторгнул договор при условии выплаты его компании $10 млн, рассказывал Хасанов. По его словам, «транснациональность» была и тут: доверенность на сделку оформили в Москве, а соглашение о расторжении подчинялось немецкому праву. Других акционеров это, конечно, не устроило. Они подали иск в европейский арбитраж о понуждении выплатить остаток, продолжал юрист. Одним из их аргументов была фальшивая доверенность. Ответчик защищался, в том числе, доктриной мнимых и подразумеваемых полномочий, которая есть в праве Германии и БВО: если компания небрежно хранит бланки и печати, она сама виновата, если кто-то этим вдруг воспользуется.
По словам Хасанова, спор в европейском арбитраже продолжался семь лет, пришлось учитывать регулирование всех четырех юрисдикций. Истец настаивал, в частности, что доктрина мнимых и подразумеваемых полномочий неприменима, ведь ее нет в российском и казахстанском праве. Там требуется четкое и недвусмысленное выражение воли, рассказывал юрист, а полномочия из обстановки применимы к персоналу вроде кассиров, а не сложной спорной ситуации. В итоге суд принял решение в пользу истца.
Европейский арбитраж пришел к парадоксальным выводам. С одной стороны – доктрина мнимых и подразумеваемых полномочий есть в российском праве, а с другой – ответчик не может на нее ссылаться, потому что он вступил в сговор с немецким покупателем и использовал фальшивую доверенность.
О еще одном споре в лондонском суде рассказал управляющий партнер «Кульков, Колотилов и партнеры» Максим Кульков. Это один из эпизодов банкротства Владимира Кехмана, художественного руководителя двух театров и владельца импортера фруктов JFC. «Каждый банан на вашем столе оттуда, - сказал Кульков под смех аудитории. – Представляете, сколько в деле интересантов». Банк Москвы подал к Кехману иск в Лондонский арбитраж о взыскании $150 млн руб. кредита. По словам Кулькова, когда банк выдавал кредит, его заверили, что у «дочки»-гаранта активы превышают $200 млн, но они оказались раздуты, а якобы свободные акции на балансе заложены. Как заявил Банк Москвы в Лондонском суде, его ввели в заблуждение с помощью мошенничества, и активы у должника и гаранта вывели. Эти аргументы показались арбитражу убедительными, и он удовлетворил иск, заключил Кульков.