Банкротство: главные тенденции
Ольга Казакевич, заместитель гендиректора , говорила о ключевых «банкротных» решениях Верховного суда последнего времени. Она подробно рассказала про постановление Пленума ВС от 24 декабря 2020 года, в котором тот раскрыл все подробности «банкротного моратория» (см. «Банкротный мораторий: разъяснения Пленума ВС»).
ВС также закрепил правовую позицию, согласно которой имущественный и земельный налог оплачиваются из дохода, полученного от продажи залогового имущества (№ А40-48943/2015). Еще одно важное разъяснение – «антимонопольный» Пленум ВС, а конкретно положение об оспаривании торгов через ФАС.
Интересно посмотреть, как будет развиваться практика в этом направлении, потому что часто кредиторы затягивают процедуру торгов обращением в ФАС.
Дмитрий Клеточкин, партнер, Юридическая фирма , затронул тему оспаривания сделок должника. «Это классическое соревнование брони и снаряда. Но главный минус всего этого – в том, что здесь и сейчас мы не можем понять, что будет считаться стандартом добросовестности через три года. И это касается абсолютно добросовестных контрагентов», – отметил юрист.
Так, в 2021 году суды решили, что теперь можно оспаривать сначала сделку, а потом, продолжая восстановление своих прав, в рамках виндикационного иска требовать возвращение имущества. Суды разрешают некие декларативные иски, заявил эксперт, и от такого подхода могут пострадать все добросовестные приобретатели имущества по цепочке. Главная проблема, по мнению Клеточкина, заключается в том, что до сих пор суды так и не дали намеков на вопрос о том, может ли добросовестный контрагент заплатить, чтобы сохранить уже имеющееся у него имущество.
«Тихая гавань» закрылась
Брак и родственники перестают быть «тихой гаванью», заявил Виктор Покормяк, член Президиума . «Теперь переписать имущество на своих родственников и начать бизнес заново практически невозможно», – подчеркнул эксперт. В судебной практике уже много примеров, когда контролирующими должника лицами признавались жены, тещи и даже дети предпринимателя.
Адвокат рассказал о банкротстве ООО «Трансинвестхолдинг» (№ А40-183194/2015), должность главного бухгалтера в котором занимала мать руководителя. Она получала зарплату и крупные бонусы, что повлияло на решение судов по привлечению ее к «субсидиарке».
А в деле о банкротстве ООО «Вирбелт» кредиторы пытались привлечь мужа коммерческого директора должника и троих ее детей (№ А40-144820/2017). Суды пришли к выводу, что лицо нельзя признать КДЛ только на отношении родства. А детей отказались привлечь из-за отсутствия доказательств того, что имущество, принадлежащее им, купили на выведенные из общества деньги.
В деле ООО «Адвентэк» суды привлекли бенефициара и его жену к «субсидиарке» из-за диспропорциональных условий брачного договора (№ А40-239688/2019). Суды решили, что это мнимый брачный договор, направленный на вывод имущества контролирующего лица.
Банкротство группы
Азат Ахметов, советник , затронул «крайне актуальную», по его словам, тему – банкротство группы компаний. «Мы сейчас находимся в ситуации, когда есть выборочное регулирование. Два последних тренда – это субординация требований кредиторов и привлечение к субсидиарной ответственности. Рассматривать их в отрыве от несостоятельности группы компаний просто нельзя», – высказал мнение эксперт.
Так, в деле № А50-4538/2017 суд назначил экспертизу для целей установления причин банкротства не только должника, но целой группы компаний. Суд пришел к выводу, что деятельность компании была тесна интегрирована в работу других фирм. А в деле № А04-3201/2010 суд подчеркнул, что нельзя смотреть на ситуацию одного лишь должника – нужно оценить положение дел во всей группе.
Еще есть проблемы с учетом солидарных требований к нескольким компаниям одной группы, синхронизацией торгов имущества группы и другие. «Проблем много, и в международном регулировании есть два решения для таких проблем: процедурная и материальная консолидация», – рассказал Ахметов. В первом случае дело о банкротстве нескольких компаний из группы рассматривается вместе. Материальная консолидация предполагает фактическое объединение активов контролирующего лица с имущественной массой должника. «Верховный суд, по ощущениям, начал все больше развивать практику привлечения к «субсидиарке» лиц, которые получили выгоду от действий должника», – отметил эксперт.
Банкротство граждан: единственное жилье и поиск активов
Ирина Межуева, руководитель проектов ЦРПА, остановилась на спорах о продаже единственного жилья должника в банкротстве. Она напомнила о различных позициях, которые в последнее время высказали высшие судебные инстанции. Так, в конце 2020 года ВС в «деле Стружкина» решил, что разменивать недвижимость нельзя, даже если собственник не проживает в этой квартире. Но уже в апреле Конституционный суд высказал противоположную позицию – и закрепил возможность продажи жилья в пользу кредиторов с покупкой нового, но с рядом ограничений (см. «Конституционный суд разрешил продать единственное жилье банкрота»).
Сейчас есть конкретное противоречие между позициями Верховного и Конституционного судов по вопросу продажи единственной квартиры должника.
Многие специалисты опасаются, что подход КС будет применяться не только в случаях, когда у должника роскошное жилье, но и когда оно просто достаточно большое, отметил Владимир Журавчак, партнер . Он продолжил тему личного банкротства, и обсудил с участниками мероприятия поиск зарубежных активов должника. Это затратная процедура, на которую нужно согласие кредиторов. При этом управляющий не может гарантировать, что какое-либо имущество вообще будет найдено. Аналогичная ситуация – со взысканием иностранных активов. В таких случаях кредиторам придется понести расходы на зарубежных юристов, которые разбираются в местных законах.
Проблемы возникают и при оспаривании сделок. Арбитражные суды «странно» применяют исковую давность, рассказал Журавчак: они часто формально ссылаются на пропуск срока, отсчитывая его от начала первой банкротной процедуры, даже несмотря на возможную смену управляющего и поздний момент получения информации о сделке.
Также Журавчак затронул высказал мнение и о глобальном изменении банкротного законодательства. По его словам, профессиональное сообщество с опаской относится к грядущим изменениям.
Нам нужно менять закон, но он меняется так часто и так сильно, что порой кажется – проще написать новый.