Поводом для рассмотрения этого вопроса стала жалоба Романа Заморина, которого Чертановский районный суд Москвы в 2015 году приговорил к лишению свободы. Именно в ходе рассмотрения этого уголовного дела подсудимый обратился к суду с ходатайством о допуске Алексея Голенко в процесс в качестве защитника наряду с адвокатом Магомедом Эсендировым. В то время Голенко не был адвокатом, но проходил стажировку в адвокатском бюро, а значит, имел высшее юридическое образование. Однако суд отклонил ходатайство. Такая же участь ждала аналогичное ходатайство в ходе производства в апелляционной инстанции.
Основная позиция судов, отказавших в его допуске в дело в качестве защитника наряду с адвокатом, сводилась к тому, что суд вправе, но не обязан допускать стажеров и иных лиц в качестве защитников. Также они мотивировали свой отказ и тем, что раз в деле участвует профессиональный адвокат, то участие иного лица в качестве защитника будет только способствовать затягиванию процесса.
В жалобе в Конституционный суд Заморин и его защитники писали, что нормы Уголовно-процессуального кодекса (ч. 2 ст. 49, ч. 1 и 2 ст. 50, ч. 1 ст. 53, ст. 72) во взаимосвязи с положениями закона об адвокатской деятельности (ст. 6 и 28) противоречат Конституции – в той мере, в которой позволяют суду не допускать стажера адвоката до уголовного процесса в качестве "дополнительного" защитника.
Конституционный суд не нашел оснований для принятия жалобы к производству. Суд сослался на позицию Пленума ВС, изложенную в Постановлении от 30 июня 2015 года № 29 "О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве". Так, при разрешении ходатайства обвиняемого о допуске одного из близких родственников или иного лица в качестве защитника суду следует не только проверять отсутствие обстоятельств, указанных в ст. 72 УПК, но и учитывать характер, особенности обвинения, а также согласие и возможность данного лица осуществлять в установленном законом порядке защиту прав и интересов обвиняемого и оказывать ему юридическую помощь при производстве по делу. В случае отказа в удовлетворении такого ходатайства решение суда должно быть мотивированным.
Кроме того, КС уже неоднократно указывал, что ч. 2 ст. 49 УПК не предполагает права суда произвольно – то есть без учета иных положений кодекса, обстоятельств конкретного дела и особенностей личности приглашаемого в качестве защитника – отклонять соответствующее ходатайство обвиняемого.
"Таким образом, оспариваемые заявителем положения уголовно-процессуального закона не могут расцениваться как нарушающие его конституционные права", – заключил суд. Нормы закона об адвокатской деятельности также не нарушают прав Заморина, так как направлены на обеспечение квалифицированной юридической помощи доверителям.
Суд не оправдал надежду на то, что поднятый в жалобе вопрос будет рассмотрен по существу, прокомментировал Голенко "Адвокатской газете". Так, одним из критериев для недопуска защитника в дело является его неспособность осуществлять юридическую помощь. В то же время УПК не предусматривает критериев такой "неспособности".
"Эту неспособность судья, рассматривающий соответствующее ходатайство, определяет самостоятельно и единолично принимает решение о допуске дополнительного защитника. Стало быть, возможность реализации права на защиту зависит от конкретного судьи, а не от указаний в законе или УПК", – уверен юрист.
Кроме того, адвокат еще раз заявил: положения закона об адвокатуре нарушают права заявителя, поскольку не дают адвокату возможности реализовать квалифицированную юридическую помощь посредством привлечения к делу и стажера адвоката. "Конституционный суд узко рассмотрел суть проблемы, мы смотрим на нее шире", – заключил Голенко.