«Не работают ни суд, ни ларёк, потому что кругом Рагнарёк!»
Народная поговорка
Монополизация профессии на старте финиша
Традиционная юридическая профессия выросла на монополизме. Например, барристеры – из монополизма на судебное представительство, солиситоры – из монополии на сделки с недвижимостью. Но российская юриспруденция не имеет своей «монополии», а пытается в нее как-то врасти. Уже пять лет нагнетается истерия вокруг грядущей «адвокатской монополии» и принудительного закона в «адвокатские колхозы» всех вольных юристов. Какой же эффект на это оказал «коронавирусный Рагнарёк»?
Если адвокатура будет и дальше пытаться провести «всеобщую монополизацию» на своей основе, то ей будет очень нужно постараться доказать, что юридические услуги станут не просто как-то абстрактно «качественнее» (да и кто может объективно «померить» качество юридических услуг, особенно в России), а существенно дешевле. Поскольку денег у бывших и потенциальных клиентов после «карантина» будет не просто мало, а очень мало. Возможно, придётся менять доллары.
Многие забывают о законах биологической химии: если смешать бочку мёда и ложку дерьма, то будет бочка дерьма. В текущей ситуации и с коммерческой, и с профессиональной точек зрения в качестве «бочки меда» гораздо с большей вероятностью выступают коммерческие «безлошадные» юристы, которых в «адвокатскую монополию» можно загнать только очень грозным кнутом, потому что пряников для них там просто не видно.
В любом случае попытка породить в мире «постапокалиптической» юриспруденции некий монополизм, который приведёт (ибо просто логически не может не привести) к удорожанию для населения юридических услуг, обречена на однозначное поражение, несмотря на обещание «бонзами от юриспруденции» сверхъестественного качества услуг. Подобной реформы не захотят ни рядовые юристы, ни общественность, ни Кремль, у которого, кстати, выборы на носу.
Так что «сверхидея» «единой регулируемой юридической профессии» останется просто красивой идеей еще на N лет. Или до пришествия COVID-20.
Жёсткий «вирт» с клиентами
Legal Tech – современный божок (или идол), которому многие истово молятся, но особых чудес его пока еще никто не видел. Апологеты предсказывают его скорое и неминуемое пришествие. Но в России он пока виден только для очень увлечённых темой экспертов. Для приземлённых реалистов пока вопрос об «умных контрактах» является не столь актуальным, сколько вопрос о необходимости наличия у современной юридической фирмы офиса.
Офис юридической фирмы в России – это всего лишь способ вышибить из клиента деньги. Чем выше потолки, больше позолоты и ближе к Кремлю, тем выше цены. Но как знают опытные (вернее, «подопытные») клиенты, отнюдь не качество.
Зачем фирме какое-то значительное количество постоянных сотрудников, если она может на очень многие проекты нанять независимых консультантов и вообще не волноваться, в какое время и в какой части земного шара они делают работу по проекту. И сэкономить на аренде, IT, кофе и длине ног секретарши.
Да, разумеется, подобный подход заставит многих отказаться от роскошных офисов, корпоративных Mercedes и долгих обедов с нужными клиентами. Но все это уйдёт и с клиентских счетов. Цель очень многих юристов – убедить клиентов, что они должны платить за юридические услуги как минимум по «доапокалиптическим» ценам, а если учитывать «особо сложные условия работы», то и больше. Но это вряд ли. У клиентов просто не будет средств. Придётся брать то, что дают.
Гонку за клиента в условиях постапокалипсиса выиграет тот, кто станет не просто гибче и адаптивнее к насущным требованиям клиентов, а тот, кто станет принципиально дешевле и сохранит при этом возможность для развития. Да, «вымрет» еще процентов 70 «ильфов». Ну и что с того? Пусть или выживают в новых условиях, или «дохнут».
Чем виртуальный секс отличается от виртуальной учёбы?
Правильный ответ – при виртуальной учёбе гораздо легче достигнуть полного удовлетворения. Мне lockdown британских университетов еще раз показал, что люди, ответственно подходящие к учёбе, могут совершенно спокойно учиться дистанционно, а тех, кто не относится к учёбе ответственно, учить не надо. 95% необходимых источников давно уже онлайн, специального программного обеспечения для онлайн-лекций и семинаров – просто устанешь выбирать, индивидуальная работа по Skype или Zoom – пожалуйста, а письменные работы в онлайн-режиме проверяются уже много лет. Да, отсутствует прелесть живого контакта с аудиторией, зато не надо часами ехать в метро в час пик. И нет риска подхватить какой-нибудь новый вирус.
Кстати, в той же Британии система «консервативного преподавания» существовала не только из-за каких-то «особых академических принципов», а потому что студенты со всего мира тратили в британских магазинах много денег.
Нет, Кембридж с Оксфордом останутся в виде вечного памятника развитию образования. И даже будут продолжать учить офлайн. Но множество их программ «перетечёт» в «вирт». Ибо это вопрос успеха в конкуренции за студента-юриста будущего.
Кстати, недавний ПМЮФ 9½, прошедший в онлайн-режиме, убедительно показал, что в этом случае есть возможность услышать гораздо большее количество известных спикеров, которые в режиме офлайн не всегда имеют возможность приехать. Это как-то сказалось на качестве? Да, многие коллеги в соцсетях бурчали, что «хорошо бухнуть в этом году не удалось», а питерские бары недополучили прибыль, но юридическая практика нисколько не пострадала.
Резюме очень простое. Пока многие в изумлении оглядываются на чудеса «дивного нового мира», наиболее резвые захватывают ведущие высоты.
Например, уважаемый Санкт-Петербургский университет резко увеличил число онлайн-курсов. А уважаемая и передовая Российская школа частного права чего-то ждёт. Хотя уже пора набирать в новую онлайн-магистратуру абитуриентов. Не пропустите – потом будете очень жалеть.
Онлайн-суд: быстро, просто, недорого, скидка постоянным клиентам
Самый кардинальный и, скорее всего, положительный эффект оказала пандемия на судебную систему. Даже в весьма развитых странах. Речь идёт о неизбежности введения онлайн-судов.
Судопроизводство с каждым годом становится все дороже и дороже. Но здания судов ветшают, гонорары юристов бьют новые рекорды, везде чувствуется недостаток судей, количество нерассмотренных дел критически растёт. В той же Британии на начало «карантинного» периода общее количество нерассмотренных уголовных дел приблизилось к 40 000. На вопрос, каким образом и когда их рассмотрят, никто ответа не знает. Эксперты указывают, что количество нерассмотренных дел приблизилось к 100 млн в Бразилии, к 30 млн в Индии, что вообще представляет серьезную проблему. Пандемия неизбежно приведёт к дальнейшему урезанию бюджета на судебную систему и правоохранительную деятельность. А также на бесплатную юридическую помощь малоимущим.
«Судебная система «сломалась» во всем мире, – пишет Ричард Сасскинд, президент Общества «Компьютеры и Закон», в своей книге «Онлайн-суды и будущее правосудия». – Будущее за онлайн-судами». Однако «онлайн-суды», по мнению Сасскинда (известен еще своей книгой о будущем юристов), отнюдь не суды, которые просто рассматривают дела в режиме онлайн-конференции (например, что разрешено британским Coronavirus Act 2020 с 25 марта), или подача судебных документов, которая осуществляется посредством интернета. Сасскинд предлагает кардинальный «слом» системы, существовавшей как минимум уже 150 лет, а также переход к государственной системе управления судебными делами и их рассмотрения. Это реконцептуализация судебной системы с помощью «цифрового» подхода.
Новая «виртуальная судебная система, согласно книге «Онлайн-суды и будущее правосудия», будет предоставлять два вида «судебных услуг». Во-первых, «заочное» онлайн-рассмотрение судебных дел судьями, которое будет происходить без слушаний и участия сторон лишь на основании поданных через интернет документов. Вторая концепция еще более радикальна и включает в себя так называемое расширенное правосудие, когда система помогает участникам судопроизводства понять применимый закон и те возможности, которые им доступны. То есть представляет систему расширенного решения практически любых юридических проблем. Достигнутые успехи отдельных стран в онлайн-судопроизводстве отражены на сайте https://remotecourts.org/. Неплохо бы российскому Верховному суду ознакомиться.
Онлайн-юстиция – это способ не гнаться за непонятными современным юристам принципами «прозрачности» и «очности» правосудия, а иметь достойное правосудие в рамках скромных бюджетов.
Как шутят некоторые эксперты, единственным препятствием для онлайн-судов является убеждённость отдельных юристов в то, что фраза «главный судья Англии и Уэльса, находясь в комнате № 4 здания Королевского суда, рассмотрел дело в онлайн-режиме» звучит как-то «неправильно».
Следует учесть, что российские суды ежедневно рассматривают более 1500 дел по видео-конференц-связи. Согласно судебной статистике, в прошлом году суды применили видео-конференц-связь при рассмотрении 195 000 дел (в 2018 году – 128 000, в 2015 году – 43 000 дел), или по 0,5% от всех рассмотренных в судах общей юрисдикции дел и материалов по всем видам судопроизводства. Это даже не капля в море, а просто ничто.
Для России онлайн-суды еще более важная вещь, чем для Британии, учитывая и общий размер страны, и жгучую страсть российских юристов к рассмотрению дел в судах. Остаётся надеяться, что недостаток средств просто «затолкает» российскую судебную систему в светлое онлайн-будущее.
Кстати, существует еще и проблема находящихся под стражей заключённых. Та же самая Британия «осмелилась» отпустить «условно-досрочно» всего 4000 наименее опасных заключённых из 83 000, находящихся в разных пенитенциарных учреждениях (менее 5%). Российская ФСИН жалобно просит Верховный суд не заключать под стражу за нетяжкие преступления. Это позволяет предположить, что в результате «коронавирусного заключения» умрут сотни заключённых и в цивилизованных британских тюрьмах, и на суровых российских зонах.
Юристы будущего: «выживальщики», «падальщики» и «некроманты»
Очевидно, что ряд специализаций юристов по результатам «ограниченного апокалипсиса» окажется гораздо востребованнее, чем другие, причём с расчётом не только помочь клиентам решить какие-то проблемы, но и заработать на проблемах других и на государственной помощи.
Понятно, что те же крупные M&A и ICO умерли на весьма продолжительный период. Инвестиций, как отчитался ЦБ, в Россию почти не идёт. И даже немного заключённых хотят выпустить. Но пока не отпускают. Еще не все уголовные юристы пропуска надлежащим образом себе оформили, а также боятся подхватить коронавирус от следователей.
Любому студенту первого курса ясно, что близится вал проблем, связанных с трудовым правом, а также с грядущей волной неизбежных банкротств. Ну и многочисленные споры по неисполненным или подлежащим реструктуризации договорам. В целом переход от «транзакционной» работы к работе с «обязательствами». А также разводы, раздел имущества и завещания. Люди, посидев месяц со своим избранным партнёром взаперти, в ужасе разводятся и начинают делить активы. Или отдают Богу душу.
Но если взглянуть на постапокалиптический юридический пейзаж повнимательнее, то станет ясно, что «править бал» будут два «подвида» юристов-практиков (вне зависимости от их формального названия). Во-первых, юристы-«падальщики», то есть те, кто будет помогать клиентам быстро, эффективно и дёшево (а лучше – даром), «отжимать» находящиеся в предбанкротном или банкротом состоянии бизнесы или их активы. Ведь в любой постапокалиптической книжке откровенно грабят слабых, а наш доморощенный апокалипсис не является исключением. Во-вторых, успехом будут пользоваться юристы-«некроманты». То есть те, кто будет успешно «продлевать жизнь» бизнесам, фактически находящимся в состоянии банкротства, реструктуризацией обязательств, «отжимом» кредиторов, выкручиванием рук банкам и незадачливым партнёрам. Некоторые коллеги думают, что апокалипсис плохо скажется на «юристах-решалах». Вот тут они как раз ошибаются. Тараканы легко переживают ядерную войну. А после апокалипсиса будет очень много проблем, требующих срочного решения.
Небольшой «коронавирусный апокалипсис» изменит юридически мир. Но по какой-то причине некоторые считают, что в основном к лучшему. Но ведь по логике естественного отбора выживут отнюдь не самые приятные представители юридической «фауны», а самые зубастые, ядовитые и опасные. Помните, как в книге «Метро»: «А что современная юриспруденция знает о безголовых мутантах?»