Высший арбитражный суд хочет обновить постановление, посвященное вопросам определения таможенной стоимости импортных товаров и, следовательно, размеру поступлений в бюджет. Но ключевое ведомство, которого оно касается, — Федеральная таможенная служба — решило не спорить с подходами судей и юристов ВАС, а предложило взамен свой собственный документ. На протяжении всего заседания участники пытались преодолеть "ментальное несовпадение", но безуспешно. Впрочем, возможно, состыковать "экономическую целесообразность" с точки зрения таможенников и право судьи оценить ситуацию на основании всех обстоятельств дела, удастся примирить во втором раунде обсуждения.
Проект постановления "О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с определением таможенной стоимости товаров, ввозимых на таможенную территорию Таможенного союза" (его текст доступен здесь) нужен для того, чтобы актуализировать принятое в 2005 году толкование, говорила в четверг замруководителя управления публичного права и процесса ВАС Светлана Герасименко. "Мы очень долго работали над этим документом, в том числе вместе с профильным 4-м судебным составом [ВАС]", — говорила Герасименко.
Но не всех этот труд впечатлил – представители Федеральной таможенной службы выслали в ВАС свой собственный документ, объяснив это тем, что они "упростили разработчикам задачу". Однако предлагаемый таможенниками вариант показался Герасименко абсолютно неприемлемым: он выглядел как гид для начинающих сотрудников ФТС. "Это был огромный текст, что-то среднее между ликбезом и инструкцией, с цитатами из закона, например, что такое договор", — недоумевала Герасименко, а затем выделила два принципиальных момента, по которым таможенники и ВАС не смогли найти компромисс. Первый состоял в том, что суды, по мнению ФТС, не полномочны вдаваться в вопросы, связанные с определением таможенной стоимости. Второй спорный момент — в качестве источника регулирования правоотношений у таможенников "превалирует их видение экономической целесообразности".
Но вступление затянулось, Антон Иванов остановил Герасименко и предложил обсудить первый из девяти пунктов проекта. Слово взяла представитель ФТС Нина Березовская, но относительно формулировок высказываться не стала, а начала рассказывать, чем руководствовалась ее служба при написании своего, альтернативного проекта. "Наши предложения были не совсем правильно поняты, — заметила она и принялась за объяснения: — На протяжении последних лет у нас остро стоит проблема занижения таможенной стоимости [ввозимых товаров], что, по сути, является коммерческим мошенничеством. Особенно часто мы сталкиваемся с этим на дальневосточном направлении, когда наши доказательства расцениваются судами как неубедительные и возникает предопределенность рассматриваемых споров".
Тут Иванов не мог не вмешаться. И сделал это. "А мне вот судьи во Владивостоке рассказывали, что там огромное количество дел, когда вы обращаетесь в суды после того, как выпустили товар, — видно было, что председатель суда начал терять терпение. — А когда выпустили, уже ничего невозможно выяснить – товаров уже нет, они проданы". После этого он сам зачитал формулировки первого пункта проекта постановления.
Они были посвящены первому методу определения таможенной стоимости товаров, который предусматривает суммирование стоимости товара в стране происхождения со всеми накладными расходами, возникающими при доставке товара до границы РФ. В проекте постановления были такие положения, как, например, презумпция достоверности представленной декларантом информации или его обязанность предоставить доказательства заключения им сделки на покупку ввозимой продукции "в любой не противоречащей закону форме". Говорится там и о том, как можно определить недостоверность предоставленной информации. Ее признаками могут являться "значительное отличие цены сделки от ценовой информации, содержащейся в базах данных таможенных органов, по сделкам с идентичными или однородными товарами, ввезенными на таможенную территорию Таможенного союза при сопоставимых условиях". Суды также могут опираться и на другие источники – например, сведения изготовителей и официальных распространителей товаров, а также на данные из товарно-ценовых каталогов.
- Что вас не устраивает, исходя из того, что написано в первом пункте, — обратился затем Иванов к представителям ФТС. — Что вам дополнить? Биржевые сводки, база данных и сделки с аналогичными товарами там указаны. Что еще нужно?
Ответа на этот вопрос не последовало, и начался спор о терминах. "При определении стоимости сделки мы опираемся на действующее законодательство, которое гласит, что таможенная стоимость в рамках первого метода — это стоимость сделки, то есть фактически уплаченная цена, — ответила Березовская. — Говорится, что это цена сделки, но нет такого понятия в законодательстве сейчас". Беда, по мнению представителей ФТС, в том, что в проекте постановления ВАС совмещены "понятия гражданского законодательства и административных, гражданско-властных отношений".
- Так ведь действительность гражданско-правового договора определяется по правилам ГК, — не выдержал Иванов. — Я не вижу здесь ни одной из тех проблем, о которых вы говорите. Мы все время возвращаемся к тому, что у нас разный подход. Может быть, мы просто будем рассматривать дела безо всякого разъяснения? Здесь творится какое-то зазеркалье, у нас ментальное несовпадение полное".
Спасти ситуацию попробовал Алексей Артемьев из Минфина. Он начал объяснять, что для таможенников и "всех прочих" существует два разных понятия "стоимость сделки". "Применительно к целям определения таможенной стоимости товара – это не та стоимость, которую зафиксировали в договоре купли-продажи, — объяснял он. — Это величина, которая отражает всю совокупность сделок, связанных с покупкой товара, доставкой и лицензионными отношениями. Это категория не из гражданских правоотношений, это все слагаемые, из которых должна получиться стоимость сделки для таможенных пошлин".
- Надо было перевести это, чтобы мы все не путались: когда смотрят только на договор, а когда на всю совокупность операций, — заметил Иванов.
- Только что поняла, что же хочет сказать таможенная, — откликнулась Герасименко, а потом попыталась поставить слова оппонентов под сомнение: — Этот пункт посвящен только вопросу о том, когда можно говорить о сомнениях в достоверности цены сделки, а не то, о чем говорит таможня.
Но Иванов уже попытался вернуть разговор от разных пониманий к писаным толкованиям. "Презумпцию достоверности информации декларанта вы признаете? — спрашивал он представителей ФТС. — Предоставление законного контракта как условие для применения первого метода [определения таможенной стоимости ввозимых товаров]?"
Против презумпции те не возражали, но вот насчет законного контракта имели свои соображения. Договор в устной форме, о существовании которого в ряде стран напомнил Иванов, таможенники признавать не хотели. "Такие товары он не сможет к нам ввести", — сказала Березовская.
- Почему? – удивился Иванов. — Если я купил на рынке в Токио рыбу, торговался за нее и теперь хочу ввезти этого тунца в Россию?
- Мы не должны сами определять цены, — получил он ответ. — Мы определяем, насколько цена приемлема для расчета налоговой базы. В случае с тунцом просто не будет первого метода.
"Слава богу, — вздохнул Иванов, но дискуссию решил свернуть. — Напишите все ваши замечания к нашему проекту, а не новый документ. Сгруппируйте их в таблицу. Мы обсудим ее на следующем заседании президиума и решим, есть смысл, двигаться нам дальше или нет". А напоследок сформулировал, что же он хочет вложить в будущий документ – сделать его аналогом постановления Пленума ВАС №53 "Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды". "Надо дать суду право оценить ту или иную поставку с точки зрения всех обстоятельств", — сказал Иванов и с улыбкой покинул зал.
