"Право.Ru" продолжает рассказывать об известных юристах их же словами из публичных выступлений. В новой серии – президент Федеральной палаты адвокатов России Евгений Семеняко, который объясняет, что чувствует наутро юрист, изгнанный из адвокатской корпорации, ставит судьям диагноз "косоглазие по отношению к закону и своему статусу" и пытается развеять обывательское представление о том, что адвокат – это "купленная совесть".
О профессии адвоката в России
Во многих странах все, кто занимается юридической практикой, начинают ее с профессии адвоката, что является своеобразной прививкой от неуважения к адвокатской профессии, пренебрежения интересами защиты и равенством сторон. Я думаю, что рано или поздно мы тоже к этому придем. Занятие адвокатурой – наиболее реальное начало юридической карьеры, а ее венец – судейское кресло. Так считают в мире. А у нас редкий адвокат может пробиться даже в мировые судьи.
Адвокатура никогда не была любимой дочерью правосудия, и тем более исполнительной власти. Вообще адвокатуре в России, надо сказать, не очень везло. Ни одно из поколений адвокатов не могло похвастаться доброжелательным к себе отношением со стороны государственных органов.
Я в адвокатской профессии с 1971 года, пять лет был судьей и хорошо помню, какую роль тогда отводили адвокату в судебном процессе. И судьи, и прокуроры, и следователи воспринимали адвоката как "терпимое зло". По целому ряду уголовных дел с политическим окрасом, например диссидентских, адвокат не только был лишен возможности выступать в защиту обвиняемых, но и должен был заявить суду о том, что вместе со всем советским народом осуждает злостные деяния отщепенцев и просит снисхождения к ним лишь в силу профессиональных обязанностей. Иная позиция была чревата удалением из профессии.
К сожалению, обывательское представление о том, что адвокат, как когда-то выразился один наш очень знаменитый писатель, это купленная совесть, идет по пятам за адвокатской профессией. Правда, так человек имеет склонность рассуждать до тех пор, пока ситуация не заставит прибегнуть к услугам адвоката. И тогда обычно в 99 % случаев отношение к представителям этой профессии меняется кардинально. Потому что человек понимает, что ему не устоять против этой машины, которая на него, извините, катит в виде следователей, которые уже давно решили, что он виноват.
В центре профессиональной деятельности адвоката стоит не вообще некий государственный интерес, некая забота вообще о безопасности, а стоит конкретный человек. И чем адвокат моральнее, тем, мне кажется, он более соответствует нашей профессии.
Адвокатура не может быть оазисом. Она – элемент нашей реальности, существующий рядом с судебной системой, которая отнюдь не приобрела тех качеств, которые очень хотелось бы, чтобы она имела.
Об адвокатской "монополии"
В дореволюционный период существовало правило: человек, не имеющий юридического образования, но по тем или иным причинам считающий, что он может выступать в защиту интересов своих родственников и знакомых (если они, конечно, готовы были его в таком качестве признавать), мог оплатить так называемое свидетельство при суде при подтверждении определенных, в том числе и нравственных,– свойств и качеств, и это оплаченное свидетельство позволяло ему не более пяти раз в год сходить по делам таких своих приятелей, родственников и знакомых. Это было единственное исключение из общего правила. Даже 150 лет назад считали, что нельзя допускать беспредела в этой области.
Мы практически единственная страна в Европе, в которой помимо адвокатов юридическую помощь могут оказывать и индивидуальные предприниматели, и люди, не имеющие вообще юридического образования. В результате наряду с адвокатами, которые сдают квалификационные экзамены и несут ответственность за качество своей работы, практикуют люди, утверждающие, что они "решают любые вопросы".
Мне кажется, что в отношении к притязаниям адвокатов на адвокатскую монополию есть много недопонимания. На самом деле частично такая монополия уже существует, и ни у кого не возникает и тени сомнения, что это правильно. Ведь наше уголовно-процессуальное законодательство рассматривает адвоката в качестве единственного юриста, который может брать на себя функции защитника в уголовном судопроизводстве как на предварительном следствии, так и в суде. И это является благом для людей, попавших под суд или под следствие.
Заметьте, мы говорим о "монополии" адвокатуры на судебное представительство. Это важно, потому что сейчас много спекуляций на тему "адвокаты все хотят прибрать к рукам". Да ничего подобного! Помимо адвокатов остаются и корпоративные юристы, и наша позиции не заключается в том, чтобы их принудительно сделать адвокатами. Кстати, мы постоянно имеем дело с тем, что какая-то часть юристов предприятий по тем или иным соображениям пополняют нашу корпорацию. Если это происходит, значит, все-таки возможно и такое развитие ситуации, когда какая-то часть корпоративных юристов сочтет для себя нормальным иметь еще и статус адвоката.
Меня могут упрекнуть в лоббировании этой темы [адвокатской "монополии"]. При решении любого назревшего вопроса всегда находятся люди, которых существующее положение дел устраивает на сто процентов. Но возникает вопрос: должно ли это устраивать тех, кто отвечает за правильную организацию процесса в этой области? А также тех, кто в этой области работает и не хотел бы выглядеть профессионально униженным? Представьте себе – некий юрист, в свое время по недосмотру приобретший статус адвоката, в конце концов "доработался" до того, что был изгнан из сообщества. Вы знаете, я думаю, что в сегодняшней ситуации представитель этой случайной для нашей профессии публики будет огорчаться до утра следующего дня. Утром он обнаружит, что на самом деле нет никаких препятствий для того, чтобы заниматься тем же – облапошиванием легковерных людей под видом юридической помощи. И делать это абсолютно безнаказанно, поскольку теперь он не связан стандартами адвокатской профессии, его деятельность свободна от контроля со стороны корпоративных органов. Необходима не просто монополия адвокатуры, а необходима монополия профессионала.
Раньше представители судейского сообщества скептически относились к мнению, что адвокатскую монополию в уголовном судопроизводстве следует распространить еще и на арбитражный процесс. Но сегодня позиция судей иная. Они хотят, чтобы в процессах участвовали профессионалы. Если сказать, не лукавя, – наелись судьи общением с непрофессионалами в судебных заседаниях. Это картина печальная не только с точки зрения профессиональных юристов. Это еще и огромный ущерб для спорящих сторон, который не всегда можно зафиксировать.
Об адвокатской этике и "карманных адвокатах"
Есть профессии, где репутация имеет очень существенное значение. И ограничить требования лишь тем, что нет психического заболевания или непогашенной судимости, на мой взгляд, – имитация взыскательности. Попробуйте стать судьей, даже с погашенной судимостью! Правоохранительные и судебные органы защищают себя. Почему же адвокатское сообщество должно представлять собой некий отстой для подобной публики? Поэтому люди недобросовестные рано или поздно все равно исключаются из адвокатуры.
Деятельность так называемых карманных адвокатов, сотрудничающих с представителями правоохранительных органов, вызывает негодование и в самой адвокатской среде. Их недостойное поведение нередко порождает слухи о коррупционном посредничестве адвокатов и позорным пятном ложится на все адвокатское сообщество.
В законе об адвокатской деятельности записано, что порядок оказания юридической помощи по назначению определяется адвокатскими палатами. Поначалу это положение вызвало протесты со стороны, прежде всего, следователей. И не всем судьям нравилось, что они должны считаться с теми правилами, которые установили органы адвокатского самоуправления. Но это продолжалось на начальном этапе реализации закона. В тех регионах, где советы адвокатских палат проявили достаточно твердости для того, чтобы отладить и сделать прозрачной систему назначения адвокатов по запросам органов следствия и суда, удалось значительно оздоровить обстановку. Но в ряде регионов проблема "карманных адвокатов" остается.
О независимости адвокатуры
Если мы как сообщество претендуем на независимость, значит, должны отвечать за все, что происходит внутри сообщества. Но чтобы самим у себя наводить порядок, надо иметь механизмы влияния, располагать рычагами. А если мы не сделаем чего-то сами, сразу найдутся желающие порулить нами со стороны. Например, власть. Здесь все очень просто: либо мы, либо вместо нас другие.
Если говорить об адвокатском иммунитете, о тех процессуальных гарантиях, которые, к примеру, предусматривали бы в отношении адвоката особый порядок возбуждения уголовного дела или устанавливали ответственность за посягательства на режим адвокатской тайны – от этого особого правового статуса практически ничего не осталось.
Об адвокатуре как институте гражданского общества
Адвокатура – элемент общей правовой системы, но у нее всегда было еще одно отличающее ее, скажем, от прокуратуры, суда и других правовых институтов предназначение. Она всегда была неким социальным институтом, институтом гражданского общества.
Профессиональных правозащитников и правозащитников по призванию роднит неравнодушие к человеческому горю, несчастью, несправедливости.
О доходах адвокатов и бесплатной юридической помощи
Сам по себе размер заработка не является чем-то предосудительным. Но мне нравится попытка дискуссии в этой области, опираясь на ситуацию в Москве! А давайте отъедем хотя бы за 200 км. В большинстве регионов адвокат получает от 3000 до 6000 руб. Для региональных адвокатур это считается вполне приличным заработком. До введения в действие Закона об адвокатской деятельности они не получали вообще ничего. И общая сумма задолженности, которая скопилась, она в ряде мест так и не погашена [сказано в марте 2005 г.].
Когда-то Аркадий Райкин говорил в одной из своих миниатюр о том, что лев за день может съесть 50 кг мяса. Съесть-то он съест, да кто ж ему даст! Так и здесь. На самом деле стоимость юридической помощи определяется равновесием между возможностями и желаниями. Известный юрист, популярный адвокат – это одна ситуация, начинающий адвокат – другая ситуация. Москва – это одни условия для работы, в том числе и в плане оплаты труда. А обычный российский регион, который у нас принято называть российской глубинкой или провинцией, – это совершенно другая история.
С некоторых пор стало привычно обозначать адвокатскую деятельность как бизнес, уже вполне прижился термин "бизнес-адвокатура". Но мы исходим из того, что работа адвоката по оказанию квалифицированной юридической помощи на самом деле не является даже видом коммерческой деятельности. Адвокатская деятельность имеет две составляющие: есть содержательная сторона, и есть некий инструментарий – способы и средства осуществления деятельности. Конечно, в самой адвокатской организации могут складываться отношения, например, по распределению гонорара – и при этом применяются инструменты предпринимательской деятельности.
У адвокатов в силу особенностей нашей профессии никогда не существовало так называемых картельных соглашений. Каждый адвокат на определенном этапе, на определенном уровне своей квалификации устанавливает размер оплаты своей работы сообразно своему опыту, специализации, региону и главное – реальным возможностям клиентов. Это, кстати, тоже один из рыночных инструментариев при непредпринимательской деятельности.
Не все знают, что сегодня оплата труда адвокатов по назначению ниже заработка неквалифицированного работника. Даже после повышения она составляет от 550 до 1200 руб. за день работы. Согласитесь, при такой оценке адвокатского труда очень трудно поддерживать положительную мотивацию у высококвалифицированных защитников для участия в делах по назначению. При такой ситуации приходится допускать к этой работе тех, кто согласен ее выполнять. Это, как правило, либо начинающие адвокаты, либо бывшие работники правоохранительных органов, сохранившие добрые отношения со своими бывшими коллегами и всегда готовые пойти на компромисс со следствием.
Сейчас много говорится о том, что надо искать мотивацию работать в отдаленных районах для представителей жизненно важных профессий – врачей, учителей. Такую же мотивацию нужно искать для адвокатов. В нашем случае это, к примеру, могут быть льготы по налогообложению. У нас в городах, в областных центрах многие молодые адвокаты, которые только начинают свою профессиональную карьеру, страдают от отсутствия работы. Если гарантировать им нормальную оплату, они поедут в дальние регионы.
Адвокатура сегодня не располагает достаточными финансовыми и прочими ресурсами для того, чтобы каждому, кто нуждается в юридической помощи, но не в состоянии ее оплатить, предоставить ее бесплатно. Где найти такие ресурсы? Выход мне видится в особом налоговом режиме и понижении ставок арендной платы для тех адвокатских образований, которые берут на себя обязательства дополнительно оказывать бесплатную помощь, и тем нуждающимся гражданам, на которых не распространяются нормы закона. Для этого нужна добрая воля местных органов власти, их готовность заключить соответствующие соглашения с региональными адвокатскими палатами.
У многих граждан сложилось впечатление, что они, имея статус малоимущих или степень инвалидности, могут обратиться за бесплатной помощью с любыми вопросами. Но закон очень строго ограничивает и категории граждан, которые могут претендовать на бесплатную помощь, и круг вопросов, которые могут быть рассмотрены в результате такого обращения. Пробиться через это решето удается далеко не всем. Адвокаты всегда выступали за расширение списка категорий граждан, имеющих право на получение бесплатной помощи. Более того, адвокатские палаты ряда регионов, не дожидаясь от властей принятия соответствующих решений, на уровне внутрикорпоративных резолюций принимали на себя обязательства оказывать юридическую поддержку отдельным группам граждан, на которых не распространяются льготы, но также нуждающихся в бесплатной юридической помощи.
О юридическом рынке для иностранных юристов
Мы почему-то говорим только о том, что касается урегулирования правил оказания юридической помощи на национальном уровне. Между прочим, исключительное право на осуществление в сфере нашей национальной юрисдикции судебного представительства – или, я бы сказал еще шире, на деятельность в сфере осуществления правосудия – является проблемой урегулирования доступа в эту область иностранных юристов. Ни для кого не секрет, что мы оказались едва ли не единственной страной, по крайней мере в Европе, где на самом деле никакого регулирования нет. У нас свободный юридический рынок для иностранных юристов. Но не в том смысле свободный, что мы отрегулировали степень этой свободы, а в том, что регулирования вообще нет никакого. Это не свобода, это – анархия, это – "что хочу, то и ворочу".
О судьях и судебной власти
Я работал [судьей] с 1978 по 1983 год. И я помню, как сложно, как трудно было быть просто слугой закона. Я бы даже сказал, что практически это было невозможно. А вот, мне кажется, сегодня при всех сложностях нашей жизни в законе содержатся достаточно серьезные гарантии независимости судьи. Но перемены в психологии в самом судейском корпусе, когда независимый статус был бы неким требованием, предъявляемым каждым судьей к самому себе, к сожалению, нет. И таким образом, это становится делом лично каждого судьи в отдельности. Есть судьи такие, есть другие. Но независимость не является чем-то совершенно обязательным.
Сегодня мы с грустью наблюдаем, что фактически вся правовая система в нашей стране приобрела вид перевернутой пирамиды, на вершине которой оказалась, увы, не судебная власть. И в этом, мне кажется, лишний раз проявляется приверженность тому, что было раньше. Я работал судьей и знаю, что, скажем, прокурор города – это член бюро обкома был. Уж я не говорю про директора [председателя] КГБ по Ленинграду и Ленинградской области – просто фигура, я бы сказал! А председатель городского суда – ну в лучшем случае кандидат в члены бюро горкома.
Мы сегодня в России, во-первых, не имеем полноценной судебной системы. Мы не имеем вообще, так сказать, эффективной правовой системы. И более того, когда возникает такая тема, как оценка профессионального уровня адвокатского сообщества, судейского корпуса, хочется сказать тут прямо и недвусмысленно, что эта тема появляется еще и потому, что есть такое общее заболевание для всех этих юридических корпораций, включая, кстати, и прокуроров. Что на самом деле профессионализм как некое само собой разумеющееся атрибутивное, то есть необходимое качество юриста, не востребован – совсем другие качества в данном случае требуются.
Судья настолько часто, мне кажется, склонен страдать таким косоглазием по отношению к закону и к судейскому статусу, предназначению судьи, что как профессионал он понимает, как он должен был поступить, но он как человек, живущий в реальном мире, вращающийся в конкретной ситуации, который должен оглядываться на одно, на другое, то есть на массу различных факторов так называемого внесудебного толка, он нередко должен действовать вопреки велениям своего профессионального долга.
Независимый судья – это чаще всего не очень удобный судья. Он, кстати, не очень удобный не только для неких физических лиц, которые [к нему] обращаются. Он неудобный для власти. Больше того, я бы даже сказал, что сегодня наша власть, мне кажется, не очень заинтересована в функционировании судебной системы как независимой системы.
Судебный корпус, мне кажется, сегодня сформировался и продолжает действовать по принципам некой замкнутой корпорации. Сегодня, как мне кажется (может быть, я ошибаюсь), но из того, что я вижу, слышу, с чем сталкиваюсь и как юрист, и как гражданин, и как просто человек, которому не безразлично то, что происходит в стране, в обществе, в том числе и в сфере правоприменения, судейское сообщество – это наиболее консервативная корпорация юристов, которая считает, что все уже главные перемены состоялись, которая в отличие от всех тех, кто имеют дело с нашим судом, с нашими судьями, кто сталкивается с нашей судебной системой, постоянно и весьма критически оценивает эти свои столкновения. А судьи полагают в массе своей, что это чуть ли не клевета, чуть ли не попытка опорочить работу судьи.
Сегодня юридическое сообщество страдает от разобщенности и кастовости, от этого так трудно продвигается судебная реформа, так часто принимаются неправовые и несправедливые решения.
О себе
Как ни странно, я не умею отдыхать и это давно как-то замечено моими домочадцами. Обожаю проводить время у себя на даче за каким-нибудь очередным ремонтом, стройкой. И, конечно, просто обожаю театр, люблю кино. Но театр, пожалуй, больше. И, вот, благодаря тому, что я, все-таки, наполовину москвич, имею возможность все-таки бывать в московских театрах, убежден, что это одна из самых замечательных достопримечательностей столицы. Ну, кроме того, книжки. Да, как и любой нормальный человек в этом плане.
"Право.Ru" – сентябрь 2008, февраль 2009; Гарант.Ру – декабрь 2014; "Эхо Москвы" – июль 2010, сентябрь 2013, октябрь 2013, "Российская газета" – апрель 2007, апрель 2011, декабрь 2012, январь 2014, март 2014.
