Представителям ЕСПЧ было бы неуютно на очередных сенатских чтениях в России – там почти не говорили о том, что его решения служат делу защиты прав человека. Зато очень негативно оценивали случаи, когда эта цель приходит в противоречие с устоявшимися порядками в том или ином государстве.
Вчера, 10 декабря, в здании Конституционного суда в Санкт-Петербурге состоялись XI сенатские чтения, посвященные теме "Судебная защита: соотношение внутригосударственного и межгосударственного правосудия". Главный доклад прочитал член-корреспондент РАН, заведующий кафедрой гражданского процесса юрфака СПбГУ, учридетель юрифирмы "Мусин, Ибрагимов и партнеры", член ВККС Валерий Мусин. В 2009 году он успел поработать судьей ad hoc в Европейском суде по правам человека по делу "ЮКОСа", но взял самоотвод в связи с избранием в совет директоров "Газпрома".
В начале своего доклада Мусин назвал более точную тему беседы – "Взаимоотношение национальных судов с Европейским судом по правам человека". Сначала он отметил, что в России проявляют безусловное уважение к решениям ЕСПЧ. Чтобы подтвердить эту мысль Мусин вспомнил постановление Пленума ВС от 10 октября 2003 года, предписывающее судам учитывать международно-правовую практику, и нормы ГПК и АПК, согласно которым решение ЕСПЧ является основанием для пересмотра дела по новым обстоятельствам.
Но в последнее время, продолжал Мусин, между национальными судами и ЕСПЧ начался новый этап взаимоотношений, который можно назвать перезагрузкой. Сейчас главная проблема, по его словам, – это достижение компромисса в определении компетенции Европейского суда. "Он осмелел и начал выносить решения, которые вызывают негативную реакцию государств, считающих, что суд вышел за пределы своей компетенции", – сказал докладчик и привел в пример дело российского офицера Константина Маркина. Тот хотел получить отпуск по уходу за ребенком, но последовательно получил отказ своего командования и всех российских судов, включая Конституционный, который мотивировал свое решение спецификой военной службы мужчин. Однако ЕСПЧ подобные аргументы не убедили, и он принял противоположное решение. После этого Маркин обратился с заявлением о пересмотре своего дела в российский суд, оно дошло до окружного военного суда в кассации, а тот приостановил рассмотрение и послал запрос в Конституционный суд. В нем говорилось, что противоречие позиций ЕСПЧ и КС создает препятствия для правосудия, а КС в своем постановлении от 18 декабря 2013 года фактически оставил последнее слово за собой.
Это решение Мусин считает абсолютно верным. По его мнению, ЕСПЧ должен руководствоваться следующим правилом: его решения не должны противоречить публичному порядку того или иного государства. Тут он привел другой пример – дело Джона Херста против Великобритании. Херст жаловался на то, что, пребывая в заключении, он был лишен права голосовать на выборах, и ЕСПЧ встал на его сторону, рекомендовав Великобритании изменить законодательство. Законопроект был подготовлен, но, по словам Мусина, "с треском провалился в парламенте", поскольку в этом случае ЕСПЧ покусился на публичный порядок королевства.
Хотя публичный порядок и является, по Мусину, границей полномочий ЕСПЧ, докладчик не дал точного определения этому термину. Это основные нормы, регулирующие основы государства и общества, и в каждой стране свой набор таких норм, говорил он. Однако расплывчатость определения не смущает Мусина: он отмечает, что можно не знать какого-либо понятия, но чувствовать его и хорошо уметь им пользоваться. Например, в некоторых странах Европы признаются однополые браки, но требование ввести этот институт в России было бы нарушением публичного порядка нашей страны.
С Мусиным в оценке политики ЕСПЧ был согласен заместитель министра юстиции Георгий Матюшкин. Он заявил, что Страсбургский суд чересчур активно раздвигает границы своих полномочий, например рекомендовал Боснии изменить конституцию, принятую в ходе мирных переговоров после войны, а в деле "Кононов против Латвии" вообще перешагнул через свою временную компетенцию, так как оценивал события, произошедшие еще до подписания Европейской конвенции по правам человека – в 1944 году (Василий Кононов был осужден в Латвии за то, что его отряд расстрелял пять и сжег заживо четверых мирных жителей, в том числе одну женщину на последнем месяце беременности за то, что те якобы выдали немцам 12 партизан. Кононов утверждал, что не отдавал такого приказа и вообще не был на месте преступления).
По мнению Матюшкина, кризис между европейскими странами и ЕСПЧ только нарастает.
Анатолий Ковлер, который в 1999–2012 годах был судьей ЕСПЧ, говорил, что национальные конституции и Конвенция о защите прав человека, по сути, преследуют одну цель – защищают одни и те же права и свободы. Поэтому противопоставление их друг другу напоминают Ковлеру вопрос, который задают ребенку: "Ты кого больше любишь – маму или папу?" Эти нормы этих законов, по мнению Ковлера, не стоят в иерархической пирамиде, а действуют параллельно, а потому нередки противоречия и конфликты. Например, в Ирландии, несмотря на позицию ЕСПЧ, по-прежнему запрещены аборты. Но метать стрелы в Европейский суд не стоит, нужно сотрудничать с ним в решении общих задач, считает Ковлер.
Ковлер также поинтересовался у Мусина, почему Россия медлит с ратификацией 15-го протокола, который "выгоден обиженным государствам и удовлетворяет их жалобы". Согласно этому документу, в преамбулу конвенции вносится положение о том, что в соответствии с принципом субсидиарности государства несут основную ответственность за обеспечение прав и свобод человека и пользуются при этом свободой усмотрения, сокращается с шести до четырех месяцев срок для подачи жалобы, а также вводятся более жесткие критерии для их приемлемости.
Мусин ответил, что ратификация вреда не принесет, но и спешить с ней не стоит.
Председатель Конституционного суда РФ Валерий Зорькин подчеркнул важность не только конституционных и конвенциональных норм, но и их интерпретаций. В этом смысле, по его словам, значима национальная общественная специфика, которую обязательно надо учитывать. Зорькин сослался на дело "Лаутси против Италии", в котором истица выступала против распятий на стенах итальянских школ, считая это нарушением свободы вероисповедания. В итоге ЕСПЧ пришел к выводу, что этот вопрос – внутреннее дело Италии.
Зорькин привел и российский пример решения, основанного на особой специфике вопроса, – фактическую отмену Конституционным судом института смертной казни. Председатель КС отметил, что ему прекрасно известно общественное мнение по этому вопросу, но на другой чаше весов была универсальная международно-правовая тенденция полного отказа от смертной казни. Она в итоге перевесила. И это еще раз показывает стремление России учитывать мировой опыт и сотрудничать с международными организациями, включая ЕСПЧ.
