Участники ПМЮФ 9½ обсудили критерии форс-мажора

Очередная сессия ПМЮФ «9½: законы коронавируса» была посвящена вопросу «Является ли форс-мажором сама эпидемия или её последствия?». Её организовал Центр международных и сравнительно-правовых исследований. В рамках сессии специалисты провели сравнение критериев и правоприменения понятия форс-мажора в разных юрисдикциях.

Модератором сессии выступила Виктория Манько, генеральный директор центра. Она отметила, что исполнение договорных обязательств в последние месяцы оказалось для многих юрлиц невозможным не только в связи с распространением болезни, но и в связи с различными режимами, от самоизоляции до ЧС. Поэтому важно понять, считается ли форс-мажором сама пандемия или вызванные ей запретительные меры?

Научный руководитель факультета права НИУ ВШЭ, экс-председатель Высшего арбитражного суда Антон Иванов подчеркнул, что сессия касается в первую очередь частного права. В этой сфере права давно закрепились понятия «форс-мажор», «act of God», «непреодолимая сила», чтоб отразить ситуацию, в которой нормальные правоотношения становятся невозможны. При этом трактовки этого понятия в деталях в разных странах несколько различаются.

Профессор Иванов представил российский взгляд на это понятие. Он отметил, что российское право определяет «непреодолимую силу» скупо и определяется через критерии чрезвычайности, то есть особой вредоносности, и непредотвратимости, то есть невозможности избежать воздействия этой силы. Профессор также напомнил, что наличие непреодолимой силы может быть признано лишь судом, и никакие органы власти не имеют права определять обстоятельства как форс-мажор. При этом суд рассматривает каждый случай в отдельности,  и одни и те же обстоятельства могут в одном случае быть признаны непреодолимой силой, а в другом – нет.

Иванов подчеркнул, что в суде надо будет не только доказать, что коронавирус является непреодолимой силой, но и подтвердить, что именно он стал причиной неисполнения тех или иных обязательств.

Юрист также отметил, что действия государственных органов не обязательно являются непреодолимой силой. Если эти действия наносят вред частным лицам, те имеют право требовать компенсации от властей, особенно если ограничения наложены не в рамках нормального правового поля (например, без объявления режима ЧС).

«Задача гражданского права – обеспечить баланс интересов и помочь выжить всем пострадавшим», – заявил Иванов.

Профессор гражданского права Римского университета Ла Сапиенца Энрико Дель Прато отметил, что в случае обстоятельств непреодолимой силы европейское право даёт сторонам возможность изменить положения контракта в результате переговоров. Если сторона не может выполнить свои обязательства в силу наложенных государством запретов, то исполнение договора можно приостановить, пока эти ограничения не отменят. Профессор Дель Прато подчеркнул, что всегда предпочтительнее приостановить действие контракта, чем разрывать его. Например, такой порядок часто используют в договорах аренды сейчас, когда предприятия реально не используют помещения, которые арендуют, из-за запрета на деятельность большинства компаний.

Профессор Дель Прато отметил, что сторона, которая не может выполнить свои обязательства, должна немедленно уведомить об этом своих партнёров. В свою очередь партнёр не имеет права разрывать договор раньше, чем истечёт срок выполнения работ по нему, или должен подтвердить, что не заинтересован в его исполнении второй стороной с нарушением оговорённых сроков.

Представляя Яна Льюиса, управляющего партнера юрфирмы Mayer Brown в Пекине, модератор отметил, что COVID-19 зародился в Китае и сейчас, по сообщениям, уже пошла на убыль, а значит, пример КНР позволяет судить о юридической ситуации после пандемии.

Господин Льюис отметил, что ограничения в Китае вводились в основном по решению городских властей, а не в общенациональном масштабе, что усложняет оценку наличия форс-мажорных обстоятельств. К тому же многие ограничения носили рекомендательный характер в одних регионах, а в других были обязательными. Кроме того, иногда решения властей на разных уровнях противоречили или отменяли друг друга. По этим причинам часто бывает непросто сказать, в каких случаях обстоятельства непреодолимой силы имел место, а в каких нет.

В целом же определение форс-мажора в Китае не отличается от норм других стран: это непредсказуемые обстоятельства, которых нельзя было избежать. При этом на участниках контракта всегда лежат обязательства по минимизации последствий таких обстоятельств. В 2003 году суд подтвердил, что действия государства в условиях эпидемии антипичной пневмонии могли быть расценены как форс-мажор, если они напрямую помешали исполнению контрактных обязательств, сообщил Льюис. Он также подчеркнул, что заявить о форс-мажоре компании должны были, когда эти экстренные обстоятельства были налицо, а не по прошествии времени. «Действуйте сразу же», – заключил Льюис.

Флориан Хайндлер, доцент Венского университета имени Зигмунда Фрейда, привёл примеры законов, которые регулируют аналогичные ситуации, от римского права до законодательства Австро-Венгерской империи. Он отметил, что меры, которые принимаются в Австрии, предусмотрены законом ещё в 1913 году, и их оценка как форс-мажора хорошо обоснована. профессор Хайндлер напомнил также, что контракты прерываются, если исчезают основания для действия таких соглашений, и список таких обстоятельств достаточно ясен. Он отметил также, что право на компенсацию должны иметь все стороны, а иное было бы несправедливо.

Профессор Хайндлер рассказал также о мерах, которые приняли в Австрии, чтоб свести к минимуму урон от карантинных мер. Вплоть до июня нельзя расторгать арендные договоры или менять их условия, а платежи по кредитам отсрочены до июля без начисления пеней и штрафов.

«Изучение иностранного опыта очень важно для поиска лучших решений», – подытожила Виктория Манько.