Процесс
24 ноября 2020, 17:02

ВС решит, срезать ли зарплату юристу банкрота

Юристу повысили зарплату накануне банкротства предприятия. Когда компанию признали несостоятельной, конкурсный управляющий решил оспорить это решение. Сам же сотрудник юрдепартамента говорит, что повышение зарплаты было связано с сокращением штата и перекладыванием на него части рабочей нагрузки. Но суды в итоге потребовали от юриста вернуть деньги, которые, по мнению судей, он получил незаконно. Теперь дело будет рассматривать Верховный суд.

Верховный суд принял решение передать на рассмотрение в коллегию по экономическим спорам жалобу юриста Сергея Матюнина, которому аннулировали соглашения о повышении заработной платы. Информация об этом появилась на официальном сайте ВС. Заседание по делу назначено на 14 декабря 2020 года (10:30).

Матюнин работал на «Московском комбинате хлебопродуктов» с июня 2014 года по трудовому договору. Он был юрисконсультом в юридическом департаменте предприятия и получал 70 000 руб. В октябре 2015-го ему повысили зарплату до 85 000 руб., а сентябре 2016-го – до 100 000. В марте 2017 года Матюнин получал уже 120 000 руб., а в январе 2018-го – 140 000. 

В июне 2016 года в отношении «Московского комбината хлебопродуктов» подали заявление о банкротстве в АСГМ. В апреле 2018-го комбинат признали банкротом по делу № А41-34824/2016 и открыли в его отношении конкурсное производство. Управляющим назначили Александра Шматалу. Позже его заменили на Дениса Панченко.

В августе 2019 года Панченко решил оспорить соглашения о повышении зарплаты Матюнину. Конкурсный управляющий сослался на то, что эти договоры с юристом заключали уже после того, как заявления о признании комбината банкротом суд принял к производству. Панченко настаивал на том, что зарплату юрисконсульту повышали, чтобы причинить имущественный вред кредиторам, а сам Матюнин был осведомлён о неплатежеспособности предприятия.

АСГМ согласился с этими доводами. Он указал, что Матюнин «не мог не знать об указанных обстоятельствах, свидетельствующих о признаках неплатежеспособности должника». Так, через него проходили иски о непогашенной задолженности, а их число только росло. А это, по мнению судьи Юлии Левченко, «само по себе уже свидетельствует о невозможности должника исполнять обязательства в связи с недостаточностью денежных средств». В итоге суд постановил признать сделки недействительными, а с Матюнина взыскать 187 600 руб. Эта сумма – ежемесячные премии, которые ему начислялись начиная с июня 2016 года.

Матюнин решил оспорить решение первой инстанции, но 10-й ААС в декабре 2019-го оставил решение АСГМ в силе. 5 июня этого года закончилось разбирательство в кассации. Но Арбитражный суд Московского округа тоже не нашёл нарушений и подтвердил решения нижестоящих инстанций. Тогда Матюнин решил подать жалобу в Верховный суд.

В своей жалобе Матюнин указывает, что зарплату ему повысили, потому что увеличился объём работы, а количество сотрудников, наоборот, сократилось. Если в 2015 году в юридическом департаменте работало восемь человек, то после этого их число каждый год уменьшалось, а в 2018 году дошло до четырёх. Вся эта работа легла на Матюнина. В этой же жалобе он отметил, что у него не было злого умысла, а размер оклада, который ему назначили, завышенным он не считает.

Кроме того, он указал, что базовые условия трудового договора, который заключают с рядовым работником, – размер оклада и объём соцгарантий – не могут зависеть от финансового успеха работодателя. Он не обязан учитывать имущественное положение нанимающей его компании. При принятии решений о сохранении трудовых отношений он исходит из того, что ему предлагает работодатель.

Александра Медникова, юрист АБ «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры», говорит, что «вынесенные нижестоящими судами судебные акты в очередной раз демонстрируют «прокредиторский» подход судов», поскольку они оценивали обоснованность оплаты труда сотрудников.

По её словам, в судебной практике часто встречаются оспаривания выплат «золотых парашютов» и крупных премий топ-менеджерам компании и её бенефициарам, особенно если это происходит накануне банкротства предприятия. Но в этом случае судам следовало бы установить, был ли юрист заинтересован в том, чтобы помочь должнику сокрыть имущество, в том числе получить от него деньги. Кроме того, надо было выяснить, были ли эти суммы для предприятия существенными и существенным было бы изменение зарплаты по сравнению с докризисным состоянием. Суды также должны были установить, может ли должник или сам юрист логично обосновать подобное повышение.

Евгений Корчаго из «Корчаго и партнёры» считает, что судья ВС поступила правильно, когда передала дело на рассмотрение в экономколлегию. Он считает, что решения первых инстанций полностью не соответствуют закону.

«Они фактически возлагают на работника обязанность отслеживать финансовую состоятельность работодателя», – говорит Корчаго и отмечает, что законодательство такой обязанности не предусматривает. Кроме того, по его словам, такой возможности у сотрудников и нет из-за банального отсутствия полномочий запрашивать соответствующую информацию. «Поэтому трудовые правоотношения работника и работодателя никоим образом не зависят от финансового благополучия последнего», – считает эксперт.

«Если бы было сказано, что дополнительные соглашения к трудовому договору были заключены с целью вывести денежные средства или работник не работал фактически, а трудовые отношения были формальные, то тогда это другой момент, – поясняет Корчаго. – Если я правильно понимаю, подобных доказательств суду представлено не было».

«Одно дело, когда накануне банкротства руководящий состав получает премии «за красивые глаза», но совсем другое – когда сотрудник, который берет на себя работу увольняемых или увольняющихся с «неблагополучного» предприятия коллег, получает соразмерное объему работы увеличение денежной компенсации труда», – добавляет старший партнер КА «Юков и партнеры» Светлана Тарнопольская. По её словам, наличие у предприятия финансовых сложностей не может быть единственным основанием для вывода о невозможности повышения оклада. Следует учитывать объём и характер работы, инфляцию и другие факторы, заключает Тарнопольская.