Я рос в городе для интеллигентных осужденных — Воркуте. В этих местах находился один из самых крупных лагерей ГУЛАГа. В 50-х годах прошлого столетия в нем содержалось рекордное количество заключенных — 73 000. В том числе осужденных по политическим мотивам. Кроме того, вплоть до 80-х Воркута оставалась местом ссылки. И здесь жило немало ссыльных из числа советской интеллигенции.
Но я не могу утверждать, что именно среда, в которой прошли мое детство и юность, вызвала к жизни мечту стать адвокатом и защищать граждан от суда неправедного.
В моей жизни был период, когда после окончания вуза я решил всецело посвятить жизнь экономике. Однако вначале 90-х, в разгар очередной российской политической смуты, в отношении меня под руководством прокурора Северо-Западного административного округа Москвы В. Самойлова было сфальсифицировано уголовное дело. Оно закончилось тем, что я был оправдан по суду с возмещением морального вреда.
Тогда-то и пришло осознание необходимости получить второе образование — юридическое. После окончания вуза я по совету жены Людмилы Айвар, адвоката адвокатской палаты Москвы, сделал свой выбор.
Не так давно меня посетил фантом из прошлого: я узнал, что бывший прокурор В. Самойлов арестован и проходит фигурантом по уголовному делу о хищении на сумму свыше 550 миллионов рублей организованной группой.
Кажется, в подобном жизненном повороте уже и так много шекспировской драматургии. Но судьбе и этого показалось мало: проходящий вместе с Самойловым по этому делу бывший прокурор Тушинской межрайонной прокуратуры Б. Нерсесян является сегодня моим подзащитным.
Говорят, прокуроры не любят адвокатов, а те платят им взаимностью. Но это слишком сильно сказано. Большинство прокуроров, сняв по тем или иным причинам форменный мундир, устремляются, между прочим, именно в адвокатуру.
Взаимная "вражда" — не более чем внешнее отражение состязательности сторон в процессе, служебного рвения со стороны государственного обвинителя, цехового самолюбия адвокатов, обоюдного стремления выиграть дело…
Когда суд удаляется в совещательную комнату, я всегда знаю точно только одно — каким по закону должен быть приговор. Но сегодня отечественная уголовная Фемида выносит всего лишь 0,4 процента оправдательных приговоров. В Европе этот показатель составляет 15 процентов. Суды царской России освобождали от 25 до 40 процентов людей, попавших на скамью подсудимых. Даже в годы сталинских репрессий военные трибуналы признавали непричастными к инкриминируемым преступлениям 7 процентов обвиняемых.
В настоящее время в РФ отбывают наказание около 30 процентов невиновных, считают некоторые независимые эксперты. В то время как в мировой юриспруденции признанная судебная ошибка колеблется от 5 до 15 процентов. В условиях обвинительного уклона и многочисленных судебных ошибок понятие — выиграл или проиграл процесс — становится для репутации адвоката весьма условным.
В наших судах закладывается основа для организованной преступности будущего — такое впечатление складывается, когда узнаешь, что мы идем "впереди планеты всей" и по количеству несовершеннолетних, содержащихся под стражей и в местах перевоспитания. При этом судьи не могут не знать, что рецидив у подростков достигает почти 100 процентов — к нормальной жизни, отбыв наказание, они, как правило, уже не возвращаются. Однако слепая Фемида продолжает множить число "малолетних узников".
Молодые юристы приходят в нашу профессию с высокими идеалами, а сталкиваются с косностью и пороками системы адвокатуры.
Дополнительные экзамены, которые из всех юридических ведомств установлены только для претендентов на работу в суде и адвокатуре, давно стали источниками коррупции. А иерархическая система подчинения и контроля через квалификационные комиссии, отсутствие демократичных выборов руководства адвокатским сообществом породило в адвокатуре РФ служебную зависимость и неизменную бюрократию.
Правоохранительные органы всячески препятствуют тому, чтобы в их деятельность вмешивались неподконтрольные люди. К их числу они относят, прежде всего, адвокатов, правозащитников и СМИ. Не дай Бог доверенному лицу обвиняемого попытаться заглянуть в их "кухню"!
Адвоката Бориса Кузнецова обвинили в "разглашении государственной тайны". Его "вина" заключалась в том, что он, в сущности, попытался выяснить в Конституционном Суде РФ законность прослушки телефонов члена Совета Федерации, которого Кузнецов представлял в суде. Адвокат вынужден был уехать в США, где ему предоставили политическое убежище.
СКП явно стремится всеми правдами и неправдами отстранить меня от дела бывшего главы Царицынского ОВД Дениса Евсюкова, в котором я представляю интересы потерпевших. В Минюст РФ подано представление о привлечении меня к дисциплинарной ответственности за якобы допущенные мною нарушения Уголовно-процессуального кодекса и Федерального закона об адвокатуре.
Аргументы, на основании которых меня пытаются подвести под лишение адвокатского статуса, надуманы и необоснованны. В частности, я рекомендовал потерпевшему Илье Герасименко не давать показаний в послеоперационный период. Понятно, что пока не пройдет действие наркоза, человек не может давать адекватные ответы.
На самом деле, кого-то раздражает, в частности, что я обратил внимание на то, что в этом деле есть много странностей и противоречий, которые следствие постаралось "не заметить"… Они могут оказаться результатом фальсификации, попыток скрыть полную картину происшествия, чтобы сохранить "честь мундира" органов внутренних дел.
В ходе обыска на квартире Евсюкова найдено несколько чистых бланков с печатями различных ведомств, где он не работал, в том числе — прокуратуры и Следственного комитета. Как они оказались у милиционера? Он раздобыл их обманным путем или его обеспечили ими некие должностные лица? Пули и гильзы, якобы найденные на месте происшествия, не подходят друг к другу. Почему?
Отпечатки пальцев и потожировые выделения исчезли с орудия убийства — пистолета. Есть свидетели, показывающие, что Евсюков неоднократно брал, не расплачиваясь, в супермаркете продукты. Однако следствие почему-то не нашло нужным исследовать эти и другие квалифицирующие признаки преступлений.
Поэтому потерпевшие по делу бывшего майора милиции Евсюкова направили ходатайство на имя главы СКП Бастрыкина с просьбой не завершать дело, а провести дополнительное расследование.
Адвокатура на сегодняшний день является завуалированной формой госслужбы. Особенно ярко юридический монополизм государства проявляется в деятельности адвокатов по уголовным, гражданским делам и по делам несовершеннолетних, назначенных органами следствия или суда. Объем такой юридической помощи, оплачиваемой государством, колеблется в разных регионах России от 60 до 90 процентов. Для сравнения: в США адвокаты, оплачиваемые государством и работающие на бедную часть населения, составляют 1,1 процента от общего числа адвокатов.
Пока адвокатура РФ не станет рыночным институтом гражданского общества, снять ее "с иглы" государственной материальной зависимости не удастся.
В Федеральный закон "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" необходимы поправки, снимающие ограничение на участие адвокатов и адвокатских образований в предпринимательской деятельности, регламентирующие возможность совместных трудовых отношений не только с другими адвокатами, но и специалистами иных профессий.
Конкурентоспособные юридические услуги требуют иного подхода и иных финансовых возможностей. Поправки в закон должны упростить внедрение новых технологий управления, в том числе с привлечением внешнего финансирования.
Юридические компании, в которых работают до тысячи и более адвокатов — нормальное явление для целого ряда западных стран. Многие из них давно потеряли мононациональную принадлежность и представлены едва ли не на всех континентах. Они находят ниши, оставленные в законодательстве тех или иных стран, и занимают их.
К примеру, Франция в связи с непродуманными действиями властей 15 лет назад потеряла 70 процентов рынка юридических услуг в пользу транснациональных юридических компаний. Сегодня до 80 процентов крупных сделок во Франции сопровождают английские и американские юридические фирмы.
В России с бизнесом работает не более 2 процентов наших адвокатов, которые материально не зависят от государства.
Сегодня российский рынок юридического бизнес-сопровождения равен двум миллиардам долларов. 80 процентов этого рынка уже разрабатывают западные юридические компании. Пока наш закон блокирует возможность создания адвокатских мега-компаний, которые влияли бы на нашу экономику и сопровождали бы наш бизнес на мировом рынке, мы потеряем и оставшиеся 20 процентов.
Высказывания героев публикаций по разным вопросам являются их частным мнением и не обязательно совпадают с мнением редакции.
