Арбитражные управляющие рассказали "Право.Ru", что они думают о законе о банкротстве физлиц: где они видят опасность нарушения баланса сторон, отчего опыт банкротства ИП нельзя использовать и почему они дают негативную оценку закону и не хотят по нему работать. Правда, один из их коллег закон одобрил и объяснил, почему считает плюсами то, что другие назвали минусами.
Институт банкротства давно действует во многих западных странах. Они имеют большой опыт правоприменения ныне действующих актов. Например, австралийский закон о банкротстве действует с 1966 года, а английский Акт о несостоятельности – с 1986-го. Именно Великобританию часто выбирали российские миллионеры, чтобы использовать возможность реструктуризировать свои долги. Но вскоре все может измениться – 1 октября в России вступили в силу изменения в закон о несостоятельности, позволяющие "банкротить" граждан.
Согласно новым нормам, руководить этим процессом будет финансовый управляющий – по аналогии с арбитражными управляющими, которые сейчас занимаются компаниями и индивидуальными предпринимателями. Такие специалисты имеют особый статус и значимость, ведь в сфере их деятельности пересекаются интересы должника и кредиторов. "Право.Ru" опросило нескольких арбитражных управляющих, что они думают о новом институте и какие сложности могут поджидать в его реализации на практике.
Для кого закон?
Арбитражный управляющий Игорь Гулаков говорит, что большая часть проблемных должников – это заемщики по потребительским кредитам, которые перекредитовывались в надежде улучшить свое положение, но достигали лишь обратного эффекта. Такова история супругов Софроновых, которые подали первое заявление о банкротстве 1 октября в Арбитражный суд Республики Саха (Якутия) (см. "Первое заявление о личном банкротстве – на "Право.Ru"").
Сколько же всего таких неудачливых заемщиков? Судья АС МО Елена Петрова на тематическом Пленуме ВС сообщала, что судам только Московского региона придется рассмотреть за год около 4 млн дел о банкротстве физических лиц. Такова статистика Минэкономразвития по невозвращенным кредитам (см. ""Ориентир" для граждан и судов: Пленум ВС занялся банкротством физлиц"). Однако Гулаков уверен, что число дел будет значительно меньше. В основном банкам невыгодно участвовать в банкротстве, поэтому они не будут трогать тех, кто худо-бедно платит, считает Гулаков. Зато, говорит он, рискуют должники, у которых есть ценное имущество: исходя из его наличия банк будет принимать решение о подаче заявления.
Тему богатых и бедных затрагивает в своих рассуждениях не один собеседник "Право.Ru". Если главным кредитором выступает банк, то гражданин является по сравнению с ним экономически слабой стороной. Возможен перекос баланса интересов, считает арбитражный управляющий Павел Зимин. "Человеку будет нелегко, ему придется нанимать специалистов или самообразовываться", – говорит он. С этим согласен его коллега Николай Баталыгин: "Индивидуальным предпринимателям проще, у них есть основы финансовой и правовой грамотности. А гражданин не уверен, что его права будут защищены, потому что он даже не знает, кто его будет банкротить" [имеется в виду то, что физлицу назначают финансового управляющего. – "Право.Ru"].
Гулаков считает, что для многих должников станет проблемой заплатить даже 10 000 руб. (такова твердая сумма, которая причитается финансовому управляющему), поэтому законом проще пользоваться тем, у кого есть "финансовая подушка". Алексей Новожилов, наоборот, считает, что институт сложен для "среднего класса", бравшего кредиты на покупку квартир или постройку домов: "Он станет для них головной болью".
Что говорит опыт
Юристы сходятся во мнении, что финансовый управляющий лучше обеспечит интересы кредиторов, чем приставы. "Сейчас они завалены делами, плохо работают и не занимаются полноценно розыском имущества", – говорит Гулаков. Убавится работы и у коллекторов, добавляет Баталыгин.
Зимин считает, что о новом институте можно будет судить по практике. Его новизна в том, что речь идет о личном имуществе, рассказывает юрист. По его мнению, здесь не пригодится опыт банкротства индивидуальных предпринимателей: их личное имущество учитывалось весьма редко. По мнению Зимина, здесь может возникнуть не одна проблема: в частности, сложно себе представить процедуру передачи некоторых личных вещей в ведение управляющего.
После принятия закона о банкротстве может развиться практика относительно единственного жилья, которое нельзя продавать за долги. Очевидно, законодатель вкладывал в норму социальный смысл, но как быть, если единственная квартира должника – десятикомнатные апартаменты в элитном комплексе? "Есть случаи, правда единичные, когда лицо привлекалось к субсидиарной ответственности, жилье признавали избыточным, а человеку выдавали замену по социальным нормам", – рассказывает Зимин.
Доходы на карманные расходы
Почти все опрошенные "Право.Ru" управляющие считают недостаточным вознаграждение за банкротство физического лица. Оно составляет 10 000 руб. единовременно за процедуру и 2 % выручки от реализации имущества или удовлетворенных требований кредиторов. Для сравнения: за банкротство компании управляющий получает от 15 000 до 45 000 руб. в месяц (в зависимости от процедуры), а также проценты, которые рассчитываются исходя из размера активов должника.
"Работы с гражданином ненамного меньше, чем с компанией, – констатирует Новожилов. – А доходов хватит лишь на бензин и бумагу для принтеров". Он напоминает, что суды и сейчас работают при большой нагрузке, а с наплывом граждан-банкротов дела будут продвигаться и того медленнее. Это еще больше "размоет" небольшое вознаграждение, считает Новожилов. Он вслед за своими коллегами жалуется на высокие штрафы за незначительные нарушения. Ошибка в заполнении реестра кредиторов, опоздание на день с публикацией и прочие огрехи могут стоить от 25 000 до 50 000 руб. Уже один такой штраф превышает 10 000 руб. платы за всю процедуру, сравнивает Новожилов.
Опрошенные управляющие не горят желанием работать в сфере банкротства физлиц. Все, на что они сейчас готовы, – это провести одну-две процедуры "для практики". "Может случиться так, что желающих обанкротиться будет больше, чем управляющих, готовых за это взяться", – предупреждает Гуляков. А Новожилов сообщает, что его коллеги в основном настроены "уклоняться". Он не исключает, что браться за банкротства физлиц будут начинающие, неопытные специалисты.
"Если на должника не найдется управляющего, то по аналогии с нормами о юридических лицах заявление будет возвращено", – отвечает арбитражный управляющий Кирилл Бодров. Означает ли это, что под угрозу может быть поставлена сама реализация права физлица на банкротство?
Альтернативное мнение
Арбитражный управляющий Михаил Василега, в отличие от коллег, смотрит на закон с оптимизмом, да и сумму вознаграждения считает вполне достаточной. По его мнению, вовсе не обязательно тратить деньги на бензин и бумагу.
"Дело в том, что гражданин в связи с банкротством может получить две услуги: сопровождение или проведение процедуры, – говорит Василега. – Если у него сложный случай (большие долги, имущество, залоги, оспаривание сделок и т. п.), то, конечно, должник и его кредиторы будут платить специалистам за сопровождение по рыночным ценам", Но все же, уверен он, в большинстве случаев банкротство сведется к формальному списанию долга тех, у кого нет ни имущества, ни залога. Этим будут заниматься управляющие-"оптовики" (по нескольку на регион).
Они будут использовать программы, поскольку на слушания по простым делам все равно никто не придет в суд – ни должник, ни кредиторы, ни управляющий, уверяет Василега. "Закон прогрессивный и написан для электронного правосудия, – говорит он. – Отказы будут, но только в первый год. Затем работа наладится".
