Юристам (и не только) давно известна шутка: "Хочешь, чтобы тебя оправдали, — сам найди и приведи настоящего преступника". В истории, о которой узнало "Право.Ru", именно так и случилось. Валерика Барсегяна осудили за убийство несмотря на подтвержеденное алиби. И тогда он сделал то, о чем, казалось бы, можно говорить только в шутку: нашел настоящего убийцу. Но после этого у Барсегяна появились только новые проблемы. Судья, следователи и прокуроры, не желающие признавать ошибку и выносить оправдательный приговор, начали с обвиняемым откровенный торг… Несговорчивый Барсегян в итоге все равно получил семь лет колонии.
Дело подмосковного предпринимателя Валерика Барсегяна поражает даже на фоне повсеместных нарушений в судах общей юрисдикции. Его приговорили к семи годам "строгача" по ч. 4 ст. 111 УК РФ (причинение тяжкого вреда здоровью группой лиц, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего) , а он в момент преступления был в другом городе. Более десятка свидетелей подтверждают его алиби. Есть детализация телефонных звонков, по которой можно проследить с точностью до нескольких минут, где Барсегян находился в тот день. У обвинения нет ни одной материальной улики, нет орудия преступления, приговор строится исключительно на путаных показаниях четырех близких родственников погибшего. Причем двое из них отказались от показаний против Барсегяна прямо в зале суда…
Все напрасно. Жернова правоохранительной системы уже пришли в движение. И даже если в них попал очевидно невиновный человек — его надо размолоть во что бы то ни стало. Иначе пострадают сами жернова: следователь, состряпавший абсурдное дело, его начальник, местный прокурор, судья, начальник судьи. В результате все звенья этой цепочки занимаются чем угодно, только не установлением истины по делу. Их главные задачи — прокрутить формальную процедуру правосудия и сбыть с рук очередной "висяк", пусть даже ценой осуждения невиновного, и при этом не пострадать самим.
Мы много раз говорили об обвинительном уклоне российского правосудия (например, здесь), о практически полном отсутствии оправдательных приговоров по уголовным делам. Система не признает своих ошибок — просто потому, что за эти ошибки никто не хочет отвечать. Надеемся, по делу Барсегяна кому-то придется ответить. Мы назовем имена и должности всех "слуг закона", которые участвовали в этой позорной истории, направим соответствующие запросы в СКП и другие инстанции. Впрочем, будем реалистами — прокуроры и "другие инстанции" прекрасно знают о беззаконии в судах и на следствии. Они сами в нем участвуют.
Драка между юнцами-армянами из разных землячеств закончилась убийством по неосторожности
В городе Ногинске Московской области проживает большая армянская диаспора. Она неоднородна, потому что выходцы из разных районов Армении объединяются в землячества. Обычно все мирно соседствуют друг с другом, но есть и конкуренция, возникают конфликты.
Одна стычка произошла 12 августа 2008 года между молодыми людьми из разных землячеств — калининского и ереванского. Кто-то кого-то оскорбил, тот в отместку подрезал его на машине — слово за слово, дошло до драки. В первом раунде калининские "потерпели поражение" (цитата из показаний участника драки). Они столкнулись с превосходящими силами противника, вооруженного "металлическими предметами и игральными битами бейсбола".
Травмы были довольно серьезные, и обе стороны отправились за медицинской помощью в центральную городскую больницу Ногинска. Около девяти вечера там произошло еще одно столкновение. Проигравшие "калининские" вызвали подмогу, в результате несколько "ереванских" были жестоко избиты. Одному из них, 24-летнему Михаилу Арутюнову, проломили голову в нескольких местах. По словам уже упомянутого участника драки, Гарика Мардояна, Арутюнов сам спровоцировал конфликт: он пытался задавить "врагов" на машине, один даже перелетел через крышу автомобиля и потерял сознание. За это Арутюнов был бит, причем отнятой у него же бейсбольной битой.
Милиция прибыла на место очень быстро, меньше чем через 10 минут, однако большинство сражавшихся уже разъехались. На месте остались сам Арутюнов, его братья и еще пара близких. Михаил был в сознании, в реанимации его опрашивали врачи и милиционеры. Он отказался говорить, кто его бил: "это наше дело, мы сами разберемся". Однако парню не повезло — от полученных травм он через четыре дня скончался.
Барсегян, которого обвинили в убийстве, до вечера был в разъездах, а о драке узнал глубокой ночью
Весь день 12 августа 46-летний Валерик Барсегян провел в делах и на переговорах. Он занимался дорожно-строительным бизнесом, был коммерческим директором компании "Электрогорское ДРСУ". Барсегян встречался с партнерами и подрядчиками, ездил в город Пушкино на встречу с главным инженером "Мосавтодора" Иваном Черноусовым. Примерно в шесть вечера выехал в Москву, где провел около трех часов на деловой встрече в ресторане "Инжир" на Вольной улице. Примерно в 22:30 он поехал домой, в Ногинск, и оказался там ближе к полуночи.
Вы спросите: откуда взялись все эти подробности, и причем тут драка? В том-то и дело, что драка — не причем. У Барсегяна идеальное алиби: он весь день мотался по Московской области, его видели десятки свидетелей, причем с некоторыми он познакомился впервые. Барсегян то и дело созванивался с разными людьми по мобильному телефону, детализация соединений, полученная следствием, имеется в распоряжении "Право.Ru". С ее помощью можно с точностью проследить его маршрут: вот он в Ногинске, потом в Москве, потом в Пушкине, потом опять в Москве и так далее. В момент, когда Михаила Арутюнова били в Ногинске, Барсегян находился в Москве. Он несколько раз говорил по телефону между 19:30 и 22:00, звонки проходили через сотовую вышку на Семеновской (именно там и находится ресторан "Инжир"). Помимо деловых партнеров, Барсегяна видел и директор ресторана, все они подтвердили это в суде.
Узнав о драке, Барсегян посетил пострадавшего в больнице и обещал помочь с оплатой лечения
Предпринимателю пришлось иметь дело только с последствиями злополучной драки. По дороге в Ногинск он узнал о ней от знакомого. Дело в том, что молодые люди, избившие Арутюнова, были его земляками ("калининскими") и работали разнорабочими у его брата, Камо Барсегяна.
Оба брата пользуются уважением в своем землячестве, поэтому Валерик счел своим долгом съездить в больницу, встретиться с родственниками пострадавшего, как-то помочь. Речь шла не просто об интересах землячества: Валерик Барсегян знал Мишу Арутюнова с детства, тот дружил с его сыном. Барсегян и раньше выручал парня в трудных ситуациях, помогал деньгами и так далее.
В больнице он оказался через день. Вполне по-дружески поговорил с родителями Арутюнова, что наблюдали свидетели, обещал, что поможет с оплатой лечения. Спустя пару дней он действительно передавал им крупные суммы — на лечение, потом на похороны. Но настоящие виновники смерти Арутюнова благоразумно покинули Ногинск, и скоро гнев родственников обратился на Барсегяна. Они потребовали еще денег, причем огромных, в противном случае обещали разобраться уже с самим Валериком. Он ответил отказом, и тогда на него подали заявление, обвиняя в организации избиения Арутюнова и непосредственно в убийстве. Так излагает события сам Барсегян.
За 13 месяцев, которые Барсегян провел в сизо, не получено никаких доказательств его вины
Старший следователь следственного отдела СКП по г. Ногинску Елена Анатольевна Иванова взялась за дело энергично: уже в конце августа 2008 года Валерик Барсегян был взят под стражу. А потом начались странности. Полгода не проводилось никаких следственных действий с участием подозреваемого, несмотря на ходатайства его адвоката и родственников, а также коллективные обращения от армянской диаспоры. Очные ставки со свидетелями обвинения не проводились под предлогом их слабого здоровья, не было ни одного следственного эксперимента. За все это время в дело попали лишь результаты судмедэкспертизы тела Арутюнова и показания свидетелей: тети, брата и двух двоюродных братьев погибшего, а также сотрудников ЦКБ Ногинска и милиционеров, прибывших на место драки. На момент приговора доказательств особо не прибавилось.
Родственники убитого утверждали, что Валерик Барсегян, его брат Камо (кстати, инвалид) и племянник Алик Авдалян приехали на место драки во главе 40-50 человек. С огнестрельным оружием наперевес они бросились на Арутюнова, били его рукоятками пистолетов, битами, палками и железными трубами. Барсегян якобы лично командовал "добивать его". Заметим, что другие свидетели — персонал больницы и прибывшие по вызову ППСники — на следствии показали, что в драке участвовали менее 20 человек с обеих сторон, которые приехали на четырех машинах. Барсегяна среди них не видели.
Яростнее всех на Валерика нападала потерпевшая — тетя убитого. Якобы в день трагедии она узнала, что ее племянник пострадал в первой драке, приехала к больнице и стала свидетелем второго побоища. При этом своими глазами видела, как Барсегян убивал Михаила.
Следователь не опрашивала реальных участников драки. А Барсегян потерял бизнес — отобрали конкуренты
Следователь Елена Иванова охотно подшивала к делу "изобличающие" Валерика показания, но отказывалась опрашивать свидетелей защиты — реальных участников драки, деловых партнеров Барсегяна и других. Впрочем, о самом подозреваемом Елена Анатольевна не забывала. Несколько раз она приходила к Барсегяну в сизо и спрашивала, не надумал ли он дать признательные показания. Валерик отказывался — и ему раз за разом продлевали срок содержания под стражей. Видимо, давали шанс передумать.
Тем временем не дремали конкуренты Валерика по строительному бизнесу. Мы связались с самим Барсегяном (он сейчас в Армении, об этом ниже). По словам предпринимателя, пока он был в заключении, его компанию незаконно присвоили конкуренты — представители все того же клана "ереванских", к которому принадлежал и погибший Арутюнов. Может, таким образом они мстили за своего земляка, может, просто решили нажиться. В любом случае, преследование хозяина бизнеса по надуманному уголовному обвинению — это классика рейдерских технологий.
Через полгода заключения Барсегяну стали настойчиво предлагать "взять на себя хоть что-то"
Дальше правоохранители развернули постыдную торговлю с Барсегяном, его женой и адвокатом. Подозреваемого уламывали признаться хоть в чем-то — например, в смехотворном "недоносительстве о преступлении" или в угрозе убийством… тете Арутюнова. Она как раз подала соответствующее заявление.
Жену Барсегяна Елену вызвал на разговор начальник Отдела уголовного розыска ОВД по г. Ногинску Юрий Анатольевич Лукьянов. По словам Елены, Лукьянов цинично заявил, что невиновность ее мужа для всех очевидна, и прокуратуре надо "побыстрее от него избавиться". И для Барсегяна есть только один путь: признать вину и получить мягкий обвинительный приговор.
"Кто такой Барсегян, чтобы из-за него в прокуратуре кто-то лишался места? — вопрошал Лукьянов. — А если он признается, устроим „зеленый коридор“, он быстро получит условный срок и выйдет. Смиритесь, систему вам не сломать. А если откажетесь, мы найдем, что ему предъявить. Проведем какой-нибудь следственный эксперимент, или патрульные изменят показания и скажут, что видели Барсегяна на месте преступления".
К сожалению, аудиозаписи этой беседы нет. Но есть жалоба на действия следствия, поданная адвокатом Барсегяна Мариной Русаковой, и там эта беседа описана, равно как и многие другие вопиющие нарушения (документ доступен здесь).
Жена Барсегяна отказалась от заманчивого предложения: как и ее муж, она была уверена, что очевидно невиновного человека суд оправдает. И тогда следствие провело обещанный "следственный эксперимент". Тут важно сказать, что в день злополучной драки Барсегян делал звонки из Москвы в 20:34 и в 21:55. Избиение Арутюнова произошло примерно в 21:15. Так вот: следствие заявило, что за один час двадцать минут Барсегян успел "слетать" в Ногинск по переполненному Горьковскому шоссе, избить парня пистолетом, а потом вернуться обратно в Москву.
Чтобы это доказать, устроили настоящие гонки без правил. Привлеченный к эксперименту водитель несся на огромной скорости, на красный свет и по встречке. Все это фиксировала видеокамера. Правда, следователь Иванова напрасно старалась: водитель все равно не уложился в нужное время, и суд не принял запись в качестве доказательства.
Дело почти развалилось в суде — главная свидетельница оказалась лжесвидетельницей
Другие доказательства вины Барсегяна тоже не выдерживают самой снисходительной критики. Так, показания близких Арутюнова противоречивы и недостоверны. Они, например, говорили, что Михаила многократно били по голове пистолетами, а судмедэкспертиза показала, что все раны нанесены длинным цилиндрическим предметом (например, битой). Также свидетели обвинения заявляли, что в драке участвовали до 60-ти человек — независимые свидетели говорят о 20-ти.
А на суде два родственника убитого вообще отказались от показаний против Барсегяна! Тетю погибшего уличили во лжи, и она призналась, что на месте преступления не присутствовала, а на следствии давала показания "с чужих слов". Потом брат погибшего, непосредственный участник драки, заявил, что не помнит, был ли Барсегян на месте преступления! То есть, человек дрался с братом бок о бок — и не помнит его убийцу, хотя на следствии еще помнил… Судья Ногинского городского суда Елена Кислякова предположила, что свидетель тоже крепко получил по голове.
Еще одна деталь. В обвинении значилось, что Барсегян действовал в составе группы — своих брата и племянника, а также неустановленных лиц. Имена этих "неустановленных" знает весь Ногинск, и родственники Барсегяна не раз обращались к следователю и судье с просьбой хотя бы вызвать их на допрос. Этого не было сделано. А вот на Камо Барсегяна и Алика Авдаляна завели отдельное уголовное дело и объявили их в розыск.
Но кого интересуют все эти подробности, если надо "побыстрее избавиться" от человека? Доказательства алиби Барсегяна судья сочла неубедительными. Дескать, деловые партнеры — люди ангажированные, поэтому они лгут суду, что в момент преступления были вместе с Барсегяном в 50 километрах от места преступления. Не убедило судью даже эмоциональное выступление чиновника Мосавтодора Казарина. Принципиальный дорожник не только подтвердил, что встречался с Барсегяном вечером 12 августа 2008 года, причем встречался впервые, но и прямо заявил, что на его глазах пытаются осудить невиновного (приблизительно об этом же говорил следователю руководитель "Мосавтодора" Черноусов).
Самое яркое доказательство невиновности, детализацию переговоров Барсегяна, суд тоже не принял во внимание. Предлог такой: сим-карта из телефона Барсегяна была зарегистрирована на его брата Камо. Валерик годами общался с сотнями людей именно с этого номера, это подтверждалось документами и свидетелями. Судья их проигнорировала.
Судья Кислякова старалась поддержать невиновного: она дала Барсегяну семь лет колонии и при этом не взяла его под стражу
Впрочем, федеральный судья Елена Сергеевна Кислякова пыталась по-своему помочь Барсегяну и до суда, и во время него. Например, она решилась на поступок: отпустила его из сизо под подписку о невыезде незадолго до приговора, через 13 месяцев заключения (соответствующее постановление здесь).
Каковы же были аргументы в пользу такого необычного решения? Во-первых, указывает судья, все свидетели обвинения допрошены, и надавить на них обвиняемый уже не сможет. А во-вторых, у Барсегяна плохо со здоровьем (якобы на это жаловался адвокат), и подозрение в убийстве — еще не повод держать его в сизо. Можно сказать, судья косвенно признала, что отпускает Барсегяна за отсутствием прямых улик.
Но в конце концов победили другие соображения — прямо назовем эти соображения шкурными. Судья не могла вынести оправдательный приговор, она заявила об этом при свидетелях. Почему — не объяснила. Но это и так понятно: оправдаешь человека — и тут же на тебя ополчатся СКП, прокуратура, председатель суда, облсуд. Можно получить нагоняй, а то и премии лишиться. Это страшно. Лучше уж приговорить упрямца к реальному сроку, и концы в воду.
Цепочка "следователь — прокурор — судья" торговалась с Барсегяном, а судья не взяла его под стражу после приговора
По рассказу представителей защиты Барсегяна, накануне приговора состоялась неформальная встреча подсудимого и его адвоката с судьей, руководителем следственного отдела города Ногинска и двумя представителями местного прокурора. Эта компания опять попросила Барсегяна взять на себя хоть какую-то вину, например, в угрозе убийством свидетельнице. Мол, если признаешься, то тебя оправдают по основной статье. Но Валерик и его адвокат от предложения отказались. Тогда судья обреченно посоветовала Барсегяну не являться на приговор.
И вот 10 декабря 2009 г. приговор состоялся (документ доступен здесь). Хотя "состоялся" — это громко сказано. Оглашения приговора… не было! В суде адвокату Русаковой заявили, что приговор ее подзащитному уже оглашен без участия не только адвоката, но и самого Барсегяна. При этом приговор на руки не дали, сказали, что он пока не готов. Еще месяц Барсегян сам ходил в суд и требовал этот документ. Он получил его лишь 15 января 2010 года.
В приговоре судья Кислякова признала Барсегяна виновным по ч. 4 ст. 111 УК РФ (нанесение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего) и назначила ему наказание в виде 7 лет колонии строго режима. В утешение она оправдала Валерика по обвинению по п. 2 ч. 2 ст. 302 УК РФ (угроза убийством) — за непричастностью к событию преступления.
А дальше читаем: "Меру пресечения осужденному Барсегяну изменить с подписки о невыезде на заключение под стражу при вступлении приговора в законную силу". То есть, судья оставила осужденного за особо тяжкое преступление на свободе! Что это было, откровенная провокация — мол, если сбежишь, значит виновен? Или судья давала Барсегяну последний шанс спастись от несправедливого наказания? Мне кажется, что таким образом судья Кислякова просто расписалась в своем бессилии: дескать, я умываю руки, пускай в кассации разбираются, виноват Барсегян или нет.
Совет сотрудника кассации: не жди конвоя, а уходи и сам ищи преступника
В кассации "разобрались". Судьи действовали бесцеремонно: управились с рассмотрением кассационной жалобы за пять минут, при этом выяснилось, что никто из них ее даже не читал. Судьи Мособлсуда постановили: в жалобе отказать, приговор оставить без изменений.
Правда, решения Валерик не стал дожидаться. Он явился в кассацию вместе с адвокатом, но покинул здание до объявления решения. По словам Барсегяна, пока судьи "совещались", он стоял в коридоре, и к нему подошел какой-то сотрудник суда. Не представившись, он посоветовал Барсегяну не дожидаться конвоя, а лучше самому взять и найти настоящих виновников преступления. И Барсегян последовал совету: по своему паспорту поехал в Армению и нашел там сбежавших свидетелей, а может — и виновников преступления.
Осужденный лично нашел виновных — в Армении. И за это снова оказался в сизо
Некоторые участники драки сбежали в свое родное армянское село. Процесс над Барсегяном укрепил их во мнении, что в Ногинск им нельзя возвращаться. Барсегян убедил их ему помочь (очевидно, с помощью общины) — написать заявления в Генпрокуратуру Армении и рассказать, как все было на самом деле. И такие заявления были поданы, вы найдете их здесь и здесь. Оба участника драки утверждают, что Барсегяна не было на месте преступления. А один из заявителей, Норайр Бароян, признается, что это он избивал Арутюнова. Впрочем, вину за убийство он перекладывает на другого человека, одного из друзей погибшего. Тот якобы пытался ударить битой его, Барояна, а попал в голову Арутюнову…
Армянская Генпрокуратура переслала эти заявления своим российским коллегам, здесь вы найдете соответствующее сопроводительное письмо. ГП РФ передала заявления в прокуратуру Ногинска — ту самую, которая утвердила обвинительное заключение против Барсегяна и вела его дело в суде. Мог ли прокурор г. Ногинска, старший советник юстиции Владимир Павлович Глебов, признать, что с его подачи суд осудил невиновного? Конечно, мог. При условии, что в тот же день он сам подаст в отставку.
Поэтому Владимир Павлович написал заявителям следующее. Заявления ваши рассмотрены, установлено, что Барсегяна осудили в Ногинском горсуде, кассация подтвердила приговор, никаких нарушений законности не выявлено (один из этих типовых ответов вы найдете здесь). А как же новые факты, изложенные в заявлениях? Да никак: в письмах от господина Глебова о них нет ни слова.
Генпрокуратура Армении рассудила, что такой ответ — это почти запрос на экстрадицию Барсегяна, и Валерика снова взяли под стражу. Сделать это было несложно, потому что Барсегян и не думал скрываться, он сам сообщил свой адрес в прокуратуру. Затем в Москву отправилось новое письмо: так и так, осужденный в России преступник Барсегян сидит у нас в каталажке, пришлите документы, и мы вам его выдадим.
И вот последний на сегодня эпизод этой трагикомедии. Барсегян просидел в армянском сизо 40 дней. По законам Армении, именно столько можно держать под стражей подозреваемого в преступлениях за рубежом. За это время должны поступить официальные документы с описанием вменяемых ему преступлений. В противном случае человека отпускают. Отпустили и Барсегяна: за сорок дней Генпрокуратура РФ не прислала ни строчки.
Судьи на местах не решаются оправдывать невиновных, а вышестоящие инстанции "проштамповывают" приговоры
Что делать Валерику Барсегяну и всем, кто оказался в похожей ситуации? Если он останется в Армении, то рано или поздно поступит запрос на его экстрадицию. Барсегяна выдадут России, отправят в колонию, и тогда ему уже никогда не оправдаться от нелепых обвинений, разве что он дойдет до Страсбурга.
Как мы уже сказали, российская правоохранительная система не признает своих ошибок. Тем более если дело попало на международный уровень. Нельзя признаваться, что осужден невиновный: это подрывает престиж страны, ее суда и прокуратуры. По сравнению с этими святыми вещами разрушенная жизнь какого-то Барсегяна не стоит ничего.
Но в том-то и дело, что история Барсегяна — лишь одна из тысяч. Сегодня в российской судебной практике сформировался новый класс дел: разбирательства в отношении невиновных. По словам адвоката Марины Русаковой, эти дела самые сложные. Гораздо проще добиться смягчения наказания для настоящего преступника, чем оправдания для невиновного. "Оправдательные приговоры по уголовным делам очень редки, их сложно добиться, — говорит Русакова. — Надежда — на судебную реформу. Но, к сожалению, о ней давно и много говорят, шумят, а реальных изменений пока нет. И остается главный вопрос: какими реформами изменить сознание человека, готового осудить невиновного?"