От Гарварда до СИЗО: жизнь и смерть корпоративного юриста в России
Алексанян родился 15 декабря 1971 года в Москве в семье доктора физико-математических наук, старшего научного сотрудника Института химической физики им. Н. Н. Семёнова РАН Георгия Алексаняна. В юности юриспруденция не особо интересовала моего сына, рассказывает его отец. По словам Алексаняна-старшего, подросток мечтал о медицинской карьере. К окончанию школы он получил первый разряд по шахматам и черный пояс по карате. После получения среднего образования Алексанян-младший хотел отслужить в армии и потом уже пойти учиться на врача, но обе этих мечты ему пришлось оставить из-за детской травмы. В 5 лет, открывая сетку с яблоками, ребенок ножом попал себе в глаз, потом были многочисленные операции, но зрение с годами только ухудшалось. В армию его не взяли, о карьере медика тоже пришлось забыть.
Тогда Алексанян пошел сдавать экзамены для поступления на юридический факультет МГУ. Там его тоже поджидала легкая неудача: один из экзаменов он сдал на «хорошо» вместо «отлично». Тем не менее на дневное отделение абитуриент прошел, но когда узнал, что на одно с ним место претендует парень-афганец, уступил тому место и ушел на вечернее. Через год Алексанян перевелся на дневное отделение, сдав на «пятерки» две сессии, академическую разницу и за неделю выучив латинский язык, рассказывает его отец.
Первый раз я увидел его 20 лет назад в МГУ, когда проводился отбор для студенческой поездки в Германию на семинар по экологическому праву Европейского сообщества. Чуть позже Василий стал участником программы обмена между МГУ и школой права Колумбийского университета в Нью-Йорке. Это были первые студенческие обмены, лишенные необходимости включать отличников «партийно-хозяйственного актива». Это были золотые выпуски, теперь многие из нас – тогдашних – руководители крупнейших юридических западных и российских фирм, известные адвокаты и члены правительства.
Однокурсник и приятель экс-главы правового управления ЮКОСа Павел Ивлев, бывший заместитель управляющего партнера АБ «АЛМ Фельдманс», вспоминает, что Алексанян был одним из лучших студентов в плане успеваемости и неформальным лидером в студенческой тусовке: «Он являлся заметной личностью на курсе». А сдружились мы с ним, когда поехали по обменной программе в школу права Колумбийского университета в Нью-Йорке в 1991 году, говорит Ивлев: «В Васе удивительным образом сочетались самые разные качества. Он был талантливым, умным, интеллигентным и в то же время мог быть достаточно резким и жестким». Юрист вспоминает историю, которая ярко характеризует горячий нрав его друга: «После нашей поездки в США с ответным визитом в МГУ прибыли иностранцы. Их поселили в какой-то недорогой гостинице на проспекте Мира, где жили чеченцы. С уроженцами Северо-Кавказской Республики у западных гостей возник конфликт, и Вася пошел жестко, но предельно тактично с ними поговорить. В итоге все разрешилось мирно, и иностранцев никто не тронул».
В 1993 году юрист закончил университет. За студенческие годы в МГУ Алексанян успел съездить, кроме Германии и США, еще на учебу в Голландию. После таких поездок юрист загорелся мечтой получить за границей магистерскую степень (LLM) и не где-нибудь, а в Гарвардской школе права. Все вступительные испытания он прошел успешно, но после этого встал вопрос о том, где взять деньги на учебу там. Престижный американский университет первоначально запросил за учебу Алексаняна $36 000, вспоминает его отец: «А у меня зарплата в то время была $50. Но, поскольку Вася на каких-то семинарах успел их заинтересовать, вскоре из Гарварда пришла вторая бумага: ладно, так и быть, платите половину – 18 000. И тут мы уже взвились и начали одалживать. Я ходил по Академии наук, по нашему институту и собирал деньги. Наши ученые платили кто $100, кто $50. В общем, мы послали Василия в Гарвард». Ивлев говорит, что скидывались на учебу друга буквально всем миром: «Мы с приятелями тоже давали ему деньги».
Павел Ивлев и Василий Алексанян, 90-е годы (Фото из личного архива Ивлева).
Американская программа была рассчитана на год, Алексанян ее успешно закончил, а в конце обучения его даже признали лучшим иностранным студентом. В это же время юрист познакомился с особенностями деятельности правового западного консалтинга, параллельно с учебой поработав в «ильфе» Cleary Gottlieb. Вернувшись на родину, Алексанян больше года трудился начальником юридического департамента в инвестиционно-промышленной группе компаний SUN Group. Ивлев рассказывает, что за время работы там его друг рассчитался со всеми людьми, которые одалживали деньги для учебы в Гарварде.
В ЮКОСе
В 1996 году Михаил Ходорковский выбирал кандидатуру на должность начальника юридического департамента компании «Роспром», которая тогда управляла промышленными активами банка «Менатеп», принадлежащего бизнесмену. Хедхантеры подыскали предпринимателю более 10 достойных претендентов на этот пост – Алексанян в этом списке шел лишь шестым. С каждым кандидатом Ходорковский беседовал лично. После разговора с выпускником Гарварда он сказал: «Я выбрал человека на эту должность». Ивлев вспоминает, что та встреча его друга с Ходорковским состоялась 15 декабря – в день 25-летия юриста: «Мы сидели у Алексаняна в квартире за столом и ждали от него звонка. Начали праздновать, только когда он позвонил своему отцу и сообщил о своем назначении».
Впервые я встретил этого высокого, худого, черноволосого парня, когда Василию было, по-моему, 25 лет, он закончил МГУ и Гарвард. Не заметить настоящий талант было трудно. Через короткое время Алексанян стал начальником правового управления ЮКОСа – второй, а затем и первой крупнейшей российской нефтяной компании. Росла компания, и он рос вместе с ней. Огромные международные контракты на миллиарды долларов, сражения в российских и зарубежных судах, создание современной электронной технологии формирования управленческих решений. Ко всему перечисленному приложен его светлый и острый ум.
Когда в юрдепартамент «Роспрома» пришел новый начальник, подразделение состояло из семи юристов, в основном – его ровесников, рассказывает Антон Лукьянов*, один из сотрудников этой структуры. На руководящей должности Алексанян сначала решил главную управленческую задачу: подчинил юрдепартамент непосредственно первому лицу компании. После этого юрист окунулся в решение вопросов, связанных с правовым обеспечением организаций, контрольный пакет акций которых принадлежал банку «Менатеп» или его структурам, вспоминает Лукьянов: «Это были предприятия горно-химической, лесохимической, текстильной, пищевой, металлургической промышленности и т. п.». Под руководством Алексаняна были заключены новые договоры об управлении этими предприятиями, благодаря чему возросла их эффективность.
Роман Головкин (сотрудник правового управления ЮКОСа), Александр Рыжих (замначальника правового управления ЮКОСа) и Василий Алексанян – слева направо. 90-е годы. Фото из личного архива.
По словам Лукьянова, ключевым моментом в карьере его коллеги стал переход весной 1997 года вместе со всем юрдепом «Роспрома» в ОАО НК «ЮКОС», где Алексанян возглавил правовое управление: «Он лично провел аттестацию юристов, работавших в государственном ЮКОСе, оставив на работе только четырех человек из старой команды». Дальше глава юрдепа сформировал более мелкие структурные единицы в своем подразделении: 1) Судебно-арбитражный отдел. 2) Отдел налогового, банковского и финансового права. 3) Отдел общей правовой поддержки. 4) Отдел по работе с предприятиями. 5) Договорный отдел.
Василий Георгиевич (а только так его все и называли, несмотря на возраст) был человеком очень ярким. Возглавить юридический департамент в 25 лет – это было даже для тех 90-х довольно круто. Все, кто общался с ним, чувствовали стержень внутри. Он отстаивал свою позицию и своих людей всегда. Авторитет юристов в компании был огромный. Конечно, менеджер теоретически мог сделать по-своему, но мало кто решался. Искали компромисс. Западная школа позволила Алексаняну сразу быть бизнес-ориентированным: он хорошо понимал, что юристы должны искать варианты решения проблем, а не просто сказать «так нельзя» и сложить руки.
Главные успехи
Первым серьезным вызовом для юристов стали судебные разбирательства с «инвесторами-стервятниками», которые хотели отхватить от компании лакомые активы, рассказывает Лукьянов. Самой громкой стала история противостояния с Кеннетом Дартом, который занимался корпоративным шантажом (гринмэйл) по всему миру. К 1997 году его компания Dart Menagement сконцентрировала в своих руках примерно по 10% активов «Юганскнефтегаза», «Самаранефтегаза» и «Томскнефти», которые являлись дочерними компаниями ЮКОСа. Когда нефтяное предприятие Ходорковского собралось переводить «дочки» на единую акцию, чтобы консолидировать бизнес, Дарт стал требовать «справедливую цену» за свои ценные бумаги. По его оценкам, эти пакеты стоили $750 млн, что означало почти десятикратную прибыль на инвестиции. Но менеджмент ЮКОСа не согласился на условия иностранца и устроил с ним судебные тяжбы. Юристы нефтяной компании смогли найти выход из затруднительной ситуации: «дочки» ЮКОСа провели допэмиссии, в результате которых доля Дарта серьезно размывалась. Инвестору пришлось пойти на мировую и продать свои акции предприятию Ходорковского не более чем за $150 млн. – в 5 раз меньше изначально требуемой суммы.
Лукьянов вспоминает еще одну правовую победу Алексаняна и его коллег: «После приобретения Восточной нефтяной компании ЮКОС расторг договоры с некоторыми бывшими контрагентами. Одним из них являлась австрийская фирма East Petroleum, по соглашению с которой ВНК совместно добывала нефть и весомая часть природных ресурсов шла именно иностранцам. Прежнему руководству ВНК и австрийцам это не понравилось, и они обратились в суд с требованием выплатить им убытки за расторгнутые договоренности». Но Венский арбитраж отказал в иске, признав, что это соглашение приносило ущерб ВНК. В этом процессе работали как юристы нашего управления, так и коллеги из привлечённых международных юридических фирм, вспоминает Лукьянов: «В результате мы одержали важную как в экономическом, так и в моральном плане победу».
«Находясь почти круглые сутки на работе, отдавая силы правовому обеспечению компании, Василий был не чужд проблемам своих сотрудников. Так, когда жене одного из сотрудников потребовалась крайне дорогостоящая операция, Алексанян, не раздумывая, оплатил ее из личных средств», – говорит Лукьянов.
Другое важное достижение команды Алексаняна приводит Ивлев: участие в реорганизации системы управления всего ЮКОСа, которая началась осенью 1998 года. В рамках этой реорганизации произошел переход к внешнему сервисному обслуживанию месторождений, рассказывает юрист: «На основе сервисных предприятий, входивших в состав ЮКОСа, создали отдельную «Сибирскую сервисную компанию», которая занималась только этим функционалом». Тогда же нефтяная фирма заключила стратегический альянс с иностранной фирмой Schlumberger, специалисты которой серьезно помогали российским коллегам выстроить современную структуру управления ЮКОСом, говорит Ивлев.
Заслуженное признание
Эти и другие управленческие успехи позволили Алексаняну к 2001 году стать вице-президентом ЮКОСа и возглавить первый рейтинг лучших корпоративных юристов России, который составили эксперты журнала «Карьера». В интервью этому изданию он рассказывал, что в период стабильного существования компании у юриста главная задача – «ведение домашнего хозяйства». Нужно отладить все бизнес-процессы, создать процедуры принятия решений, обеспечить соблюдение законодательства всеми подразделениями компании в текущей деятельности, строить схемы защиты активов, сопровождать новые проекты и повышать квалификацию персонала, говорил Алексанян: «Это кропотливая и нужная работа. Но она необходима для того, чтобы предотвратить наступление негативных последствий для активов и персонала компании юридическими средствами».
Упомянул он в этом интервью и о главном, на его взгляд, достижении своей команды: «Мы впервые в практике отечественного нефтяного бизнеса разработали схему перехода права собственности на добываемую нефть с целью её имущественной защиты. Просмотрели всю технологическую цепочку добычи. Нашли в ней с юридической стороны главное звено. И защитили нашу схему в суде вплоть до Высшего арбитражного суда».
Уже тогда Алексанян объяснял, что требуется от современного корпоративного юриста: «Им надо научиться понимать цель правового регулирования. То есть не просто знать норму закона, но и понимать, почему она такова и для чего введена. В США это общепринятая практика – там этому специально учат в университетах». В 2001 году глава правового управления ЮКОСа надеялся, что рано или поздно корпоративные юристы будут больше влиять на законодательный процесс в России: «Законы должны служить бизнесу. И именно мои коллеги, которые работают с ними ежедневно, видят все недостатки законодательства и понимают, что надо изменить».
Грустный финал
После ареста Михаила Ходорковского и Платона Лебедева в 2003 году Алексанян стал их официальным представителем в суде, для чего ему пришлось формально покинуть ЮКОС: этого требовал закон «Об адвокатской деятельности». Параллельно Алексанян вызывался на допросы в Генпрокуратуру в качестве свидетеля, которые, как адвокат, мог проигнорировать, но делать этого не стал.
Арест Алексаняна произошел 6 апреля 2006 года. Задержанному были предъявлены обвинения в присвоении и растрате, легализации, а позже – в уклонении от уплаты налогов.
В сентябре 2006 года у Алексаняна обнаружили СПИД. По словам его адвоката Елены Львовой, вирус ее доверитель мог приобрести в ходе одной из операций еще до ареста. Позднее у Алексаняна были диагностированы также туберкулез и рак лимфатической системы. Состояние здоровья арестанта резко ухудшалось, он почти полностью потерял зрение, но, несмотря на это, мера пресечения не менялась. В начале 2008 года Алексаняна из СИЗО перевели в больницу, но оставили его под конвоем. Этому решению предшествовали целых три предписания со стороны Европейского суда по правам человека, который предупреждал: если власти не проявят гуманность по отношению к Алексаняну, то их действия суд будет трактовать в контексте ст. 3 Конвенции («Запрет пыток»).
Трудно сказать, как бы поступили современные корпоративные юристы, оказавшись на месте Алексаняна. Выбор – смалодушничать и получить если не жизнь, то лечение, либо не сподличать, но обречь себя на заведомую гибель. Думаю, для Алексаняна этот выбор не был мучительным. Не подличать и все. Думаю, это и есть его ключевое отличие от современных корпоративных юристов. Многие из них работают в престижных международных или российских компаниях. Но если что-то в этих фирмах или с их владельцами случается, юристы, как правило, оттуда увольняются, ищут более перспективное и спокойное место: не остаются на тонущем корабле вместе с капитаном. Это не в тренде. И это нормально: у многих дети, семьи. Людей не обвинишь. Но таких корпоративных юристов, как Василий Алексанян, по уникальным человеческим и профессиональным качествам как-то больше не встречается. Ведь у него тоже была семья, ребенок. Было, чем дорожить.
Алексаняну удалось освободиться под залог лишь в конце декабря 2008 года после операции, в ходе которой у него была удалена селезенка. Ценой свободы стали 50 млн руб. – один из крупнейших залогов в истории российской судебной практики. Необходимые средства снова собирали всем миром почти месяц, как когда-то для его учебы в Гарварде, говорит Ивлев. В июне 2010 года дело против Алексаняна прекратили из-за истечения сроков давности. Обвинение возражать не стало, оставив юристу чуть больше года жизни на свободе. Он скончался у себя дома 3 октября 2011 года.
В статье использованы материалы интернет-изданий «Коммерсант», «Ведомости», «Новая газета», пресс-центра Михаила Ходорковского и Платона Лебедева и других открытых источников.
* – имя и фамилия изменены по просьбе комментатора.