WSJ: санкции на руку российским юристам
В материале, в центре которого – вызванные санкциями перемены на российском юридическом рынке, WSJ разбирается, как санкции, введённые американскими и европейскими властями в отношении крупных российских компаний и их владельцев, сформировали новую нишу для юристов и послужили толчком для развития одних и формирования других молодых и динамичных компаний на рынке.
Юрбизнес смягчает удар
По данным опроса РБК, в котором приняли участие более 100 компаний, 86% представителей крупного бизнеса в России обеспокоены санкциями. Но юристам жаловаться на ситуацию не приходится: в сложной для бизнеса ситуации они видят возможности для помощи клиентскому бизнесу и для развития собственного.
«Мы объясняем, как смягчить удар», – приводит WSJ слова Ильи Рыбалкина, партнера фирмы «Рыбалкин, Горцунян и Партнеры», активно работающей с оказавшимися в чёрном списке.
Несколько месяцев назад Рыбалкин отказался от работы в Akin Gump, образовав собственную компанию и сохранив крупнейшего клиента – попавших под санкции «Ренову» и миллиардера Виктора Вексельберга, с которым он работал много лет – в том числе по крупнейшей сделке 2012 года по продаже «Роснефти» доли «Реновы» в консорциуме «ТНК-ВР» за $28 млрд. Сегодня активно развивается уже его собственный бизнес – в том числе за счёт клиентов, которые обращаются за поддержкой, столкнувшись с санкционными сложностями.
Связанная с санкциями юридическая работа – быстро растущий сегмент юрбизнеса, подтвердили в интервью WSJ ряд других российских экспертов. Набиллить часы помогает санкционный комплаенс тех, кто только опасается столкнуться со сложностями, и помощь тем, кто вынужден оспаривать уже наложенные на них меры. В ряде фирм появляются отдельные практики по этому направлению. Для них российские компании выбирают талантливых юристов – свободные руки появляются по мере сокращения «ильфов», которые некоторое время назад видели рынок как перспективный.
Российская привлекательность
Другой эффект санкций, отмечает The WSJ, – это уход от использования английского права (нормы в практике слияний и поглощений) и выбор российского права. Также компании стали чаще судиться в российских, а не международных судах, когда речь идёт об арбитражных спорах, поскольку, отмечают юристы, есть опасения, что политическое напряжение скажется на исходе спора по таким делам.
Пока же санкции сказываются и на западных юрфирмах. «Ильфы», хлынувшие в Россию после 1992 года и наращивающие присутствие и влияние, сегодня вынуждены если не уходить с рынка, то сокращать команды.
Теряют юристов из-за санкций и крупные игроки: московский офис вашингтонской Akin Gump Strauss Hauer & Feld сократился почти наполовину – из 29 юристов, работавших в России несколько лет назад, сегодня остались 18, в том числе за счёт ухода части команды в «Рыбалкин, Горцунян и Партнеры». Последнее неудивительно. Российские юрфирмы «поймали волну», и студенты все чаще выражают желание строить карьеру именно в них, признают в академических кругах.
«Мои студенты раньше мечтали о работе в крупных международных компаниях, – говорит Александр Молотников, профессор МГУ. – Теперь они все чаще задумываются о работе в российских юрфирмах или на позиции инхауса в российских компаниях».
По словам Андрея Зеленина, управляющего партнера Lidings, на фоне эскалации конфликта России и Запада российские юристы действительно оказались «в центре битвы». Но санкции несут в себе и негатив для юристов. Экономический спад понизил их ставки, сократив объемы работы по другим направлениям. Прямые инвестиции в России в прошлом году составили $29 млрд против $69 млрд в 2013 году, приводит WSJ данные Всемирного банка.
«Сектор юридических услуг довольно чувствителен к бизнес-климату, – замечает Андрей Зеленин. – Изначально было много работы по банкротствам, но это и плохо – это значит, что клиенты «вымирают».