Пленум ВС по «интеллектуалке» и проблемы опеки: что обсудил Совет по кодификации
Совет по кодификации при президенте теперь будет изучать проекты постановлений Пленумов Верховного суда, если они касаются его цивилистического профиля (например, посвящены гражданскому, семейному, жилищному праву). Об этом заявил председатель совета Павел Крашенинников.
Первым стал документ, посвященный интеллектуальной собственности. Его в Верховном суде первоначально рассмотрели 11 апреля, но отправили на доработку. В лаконичном заключении высказаны несколько технических замечаний, а также дана «в целом положительная оценка» объему документа, который насчитывает 92 страницы. Это «помогает выработать единые подходы без противоречий и разночтений». В ходе заседания высказывалось мнение, что с таким обширным документом будет тяжело работать. Но председатель Суда по интеллектуальным правам Людмила Новоселова возразила, что глобальные изменения вносить уже нецелесообразно, а дробить проект на части – значит «менять его концепцию».
Опека над недееспособными: вопросы и ответы
Совет по кодификации не одобрил новую версию законопроекта о гарантиях недееспособных и частично дееспособных, над которым ведут работу правительство и Минюст. Сейчас опекой и попечительством над психически больными занимаются психоневрологические интернаты и другие государственные и муниципальные учреждения, которые известны своей закрытостью. Проект нацелен на то, чтобы сделать систему более открытой и привлечь в нее других лиц. Например, учреждения обяжут раскрывать информацию о своей работе, порядке посещения и так далее. Прием граждан будет обязательным. Кроме того, обязательно учитывать пожелания подопечных. Эти инициативы совет одобрил.
Больше вопросов и критики вызвала идея межопекунских соглашений. Они позволили бы интернату делить ответственность за больного с другими лицами. Например, с его родственниками или некоммерческими организациями. Замысел объяснил замминистра юстиции Денис Новак.
Не все готовы нести тяжкий груз ежедневной заботы о родственниках с тяжелыми психическими расстройствами. Но если поместить такого человека в интернат, он оказывается заперт в четырех стенах. Родственникам потом сложно вывезти его на дачу летом, на занятия и так далее. Интернат опасается отдавать пациента, потому что только он один несет за него ответственность.
Защитить интересы больных может распределенная опека, которая позволяет разделить обязанности между несколькими лицами. Основной опекун и дополнительные заключают «квази-договор» о том, как они делят обязанности.
Межопекунское соглашение посчитала «неустойчивым и хрупким» замруководителя Исследовательского центра частного права Лидия Михеева. По ее мнению, оно строится на доверении внутри группы, а выход одного из лиц «влечет его развал». «А если оно не будет заключено? Если оно прекратится? Это осталось не проработано в проекте поправок», – выступала Михеева.
В целом недееспособному или частично дееспособному гражданину не нужно много законных представителей, ему нужны другие услуги – сиделок, массажистов, волонтеров и так далее. А организовать их работу как раз может опекун. Неправильно смешивать статусы сиделки и опекуна. Проблема в невнимательности учреждений к нуждам больных, это вопрос ненадлежащей организации отрасли.
Также она обратила внимание на то, что нет санкций за то, что учреждение не учло пожелания недееспособных или частично дееспособных. Кроме того, Михеевой непонятно, почему круг соопекунов ограничили физлицами и некоммерческими организациями. Есть коммерческие организации, которые профессионально занимаются заботой о недееспособных, отметила эксперт.
Решительно против «расщепления ответственности» выступил представитель президента в Конституционном суде Михаил Кротов. «Понятно, зачем это нужно, – горячился он. – Коммерциализация – много лиц смогут распоряжаться имуществом недееспособного». Он также не увидел смысла предусматривать ответственность за неучет мнения подопечного, потому что его можно неправильно понять и вообще это «вовсе не юридическая конструкция».
Еще один член совета высказала мнение, что это «слишком формальное регулирование» для такой деликатной проблемы и сложности только прибавят проблем на практике. В год рассматривается всего 200 дел с участием органов опеки и попечительства, привела статистику член совета.
Коллегам возражала Марина Шелютто из Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ. По ее словам, возможность иметь нескольких опекунов уже заложена в законе об опеке и попечительстве. По ее мнению, из обсуждения кажется, что все и так неплохо, но на самом деле «проблемы просто замели под ковер». Цивилизованные страны (Франция, США, Канада, Австрия) разрешают иметь нескольких опекунов, говорила Шелютто. По ее мнению, разложить юридические права и обязанности между несколькими лицами вполне можно и нужно, если это отвечает интересам недееспособного или частично дееспособного. «Я хочу, чтобы дочь-врач решала вопросы лечения и госпитализации, а сын-экономист занимался имуществом», – привела пример эксперт.
В отличном от других коллег ключе высказался Александр Маковский.
Это дело не юридических формулировок, а человеческих отношений. Очень сложных и тяжелых, потому что в них участвуют ущербные люди. Не думаю, что опека – это только защита имущественных прав. Обязанности опекуна простираются гораздо дальше.
По словам Маковского, краеугольный камень проблемы в том, как работают органы опеки. «Можем ли мы сказать, что они учтут интересы подопечного в выборе опекуна?» – задался вопросом ученый. По его словам, если бы в этом была уверенность – не было бы и проблемы. Он предложил созвать «серьезную научно-практическую конференцию» и еще подумать над решением задач.
В итоге после бурного обсуждения совет решил поддержать заключение, что законопроект требует доработки. «Продолжим работу с Минюстом», – вздохнул председатель совета Павел Крашенинников.
«Нет» секретам в Росреестре
Совет по кодификации при президенте рассмотрел и отклонил два законопроекта за авторством Министерства экономического развития, подготовленных по поручению правительства. Они содержат исключения из правил регистрации недвижимости для объектов, охраняемых гостайной. В Совете по кодификации считают, что проекты позволят вывести из-под общих правил «практически любые права и объекты». Под ударом могут оказаться права третьих лиц. Например, в случае деликтных отношений, когда «секретному» объекту причинен вред или наоборот. Непонятно, как компенсировать ущерб, не раскрывая владельца недвижимости, объясняется в заключении. В совете считают, что Минэкономразвития может иначе решить проблему секретности, чтобы не вредить принципам открытости и полноты Госреестра недвижимости.
Первый проект разрешает не регистрировать иные, кроме права собственности, права на режимные объекты. В том числе не указывать в Росреестре название государственного или муниципального учреждения или предприятия, которые пользуются секретными зданиями или участками. Второй проект допускает регистрацию только права собственности Российской Федерации, а другие права и обременения не вносятся. Это возможно, если документы для Росреестра имеют гриф секретности или сведения, которые надо туда вносить, содержат гостайну.