Банкротство в Верховном суде: 10 дел, о которых нужно знать

Явно убыточный для компании-банкрота договор можно признать недействительным через суд. При этом закон даёт возможность взыскать убытки с тех лиц, которые определяли действия должника и приняли решение заключить такой договор.

Между тем неравноценность сделки сама по себе ещё не значит, что заключившие её лица обязаны возместить убытки, указала экономколлегия ВС в определении по делу № А40-51687/2012. Чтобы понять, причинила сделка убытки или нет, нужно проверить множество факторов. Например, узнать, мог ли должник извлечь большую выгоду, будь договор заключён на «нормальных» условиях.

В июне экономколлегия вынесла важное определение в рамках банкротного дела «СГК-ТрансстройЯмал». В нём содержалось несколько важных для практики выводов.

Так, ВС признал: кредитор, удерживающий вещь, имеет права залогового кредитора в отношении данной вещи и в деле о банкротстве. Удержание по своей правовой конструкции имеет общие черты с залогом, указала экономколлегия. Это значит, что права кредитора, который удерживает вещь, реализуются по аналогии с правилами о залоге в банкротстве. При этом у него, кредитора, будет и так называемый залоговый приоритет, то есть он получит как минимум 70% от вырученной при продаже вещи суммы.

Долгое время Верховный суд отказывался признавать за такими кредиторами привилегированный статус, несмотря на наличие для того оснований, комментирует руководитель практики разрешения споров Lidings Александр Попелюк. Теперь же существующие противоречия между статьями Гражданского кодекса и правоприменительной практикой устранены.

В рамках банкротного дела «Главмосстроя» (№ А40-165525/2014) суд округа признал условия мирового соглашения экономически необоснованными: оно предусматривало отсрочку налоговых выплат на 11 лет.

ВС признал: определение условий мирового соглашения всецело зависит от воли должника и кредиторов. Суды должны лишь проверять, чтобы условия соответствовали закону и соблюдали права лиц, интересы которых такое соглашение затрагивает. «Разрешение судом вопроса об утверждении спорного мирового соглашения нарушает исключительную компетенцию собрания кредиторов должника и противоречит природе данного института права», – напомнили в экономколлегии.

В деле № А40-54535/2017 управляющий оспорил куплю-продажу квартиры как подозрительную сделку, потому что она была совершена в пределах года до банкротства, а квартира на самом деле стоила 5,2 млн, как показала судебная экспертиза. Три инстанции согласились с доводами управляющего и взыскали с покупательницы дополнительно 1,5 млн руб. – разницу между покупной и оценочной стоимостью.

Верховный суд вступился за покупателя квартиры у компании-банкрота и разрешил не платить разницу между покупной и оценочной стоимостью. Суды поверхностно оценили обстоятельства спора, отметила экономколлегия под председательством Ирины Букиной. Факта неравноценности недостаточно, надо исследовать все обстоятельства совершения сделки.

«Дело является примечательным, потому что ранее наличие неравноценности встречного исполнения всегда было достаточным условием для оспаривания сделки по п. 1 ст. 61.2 закона о банкротстве, рассказывает управляющий партнёр компании «ЮрТехКонсалт» Алексей Николаев.

В 2019 году Верховный суд продолжил активно развивать тему субординации требований аффилированных по отношению к должнику кредиторов. И некоторые критерии, при которых требования участников могут быть включены в реестр, были выделены в банкротном деле «Анкор Девелопмента». Компания занималась строительством торгового центра в Новом Уренгое. Участник компании-банкрота просил суд включить в реестр требований кредиторов задолженность, возникшую из договоров займа и новации. 

«При рассмотрении подобной категории дел в каждом конкретном случае надлежит исследовать правовую природу отношений между участником (аффилированным лицом) и должником, цели и источники предоставления денежных средств, экономическую целесообразность и необходимость их привлечения путём выдачи займа, дальнейшее движение полученных заёмщиком средств и тому подобное», – указал ВС в определении по делу № А81-7027/2016.

«Также важно, что суд обратил внимание на условие о межкредиторском соглашении между участником должника и другим крупным кредитором, финансировавшим строительство торгового центра, Сбербанком», – отмечает руководитель группы по банкротству Качкин и партнеры Александра Улезко.

Директор и главбух организации-заёмщика в стадии заключения кредитного договора предоставили банку «Траст» недостоверную бухгалтерскую документацию, свидетельствующую о наличии у общества значительных активов, и получили кредит, что было одобрено единственным участником организации. 

Спустя некоторое время компанию признали банкротом и ликвидировали, а требования банка по большей части остались неудовлетворёнными. Банк обратился в рамках банкротного дела с иском о привлечении директора, главбуха и единственного участника к субсидиарной ответственности. Спор дошёл до  ВС, который подчеркнул: арбитражный суд может исследовать умысел на подачу недостоверного баланса, а уголовное дело для этого необязательно. 

«Квалификация таких отношений деликтными открывает широкое поле для привлечения к ответственности лиц, контролирующих организацию-должника по модели «теневого» или «фактического» директора без оглядки на формально занимаемые должности в компании», – комментирует Денис Быканов, партнёр MGP Lawyers. Подобный подход является важным стимулом добросовестного поведения в предпринимательских отношениях, уверен эксперт.

Важность этого дела отметил и сам Верховный суд. Оно вошло во второй Обзор Практики ВС за 2019 год.

Новый кредитор купил у реестрового кредитора право требования к должнику уже после прекращения процедуры реализации имущества и освобождения должника от долгов. Он обратился с заявлением о процессуальном правопреемстве в рамках дела о банкротстве. 

Суды первой и апелляционной инстанций произвели процессуальную замену, а суд кассационной инстанции в такой процессуальной замене отказал, сославшись на то, что материальное право требования к должнику прекращено ввиду завершения процедуры банкротства и освобождения должника от долгов (дело № А32-37685/2015).

Отменяя постановление кассации, Верховный суд выбрал, возможно, не самую чистую с точки зрения теории права, но востребованную практикой позицию, подчёркивает партнёр КА Юков и партнеры Светлана Тарнопольская. Экономколлегия сослалась на п. 4 ст. 213.28 закона о банкротстве, который позволяет отменить в будущем прекращение обязательств должника при выявлении после завершения процедуры банкротства фактов сокрытия должником имущества.

В деле № А12-34930/2017 ВС пояснил, что определение о введении в отношении должника процедуры реструктуризации может быть обжаловано кредиторами. Это право предоставляется им через восстановление срока на обжалование такого судебного акта со ссылкой на то, что до включения в реестр кредитор не обладает правами на обжалование и не может соблюсти предоставленный законом срок на обжалование определения о введении процедуры банкротства.

Раньше суды отказывали таким кредиторам именно со ссылкой на пропуск срока на обжалование, рассказывает адвокат ФБК Право Ксения Гопкало. «Однако казус заключался в том, что кредиторы до включения в реестр, то есть уже после введения процедуры, никак не могли фактически соблюсти такой срок», – объясняет она значимость определения.

В рамках дела № А27-11046/2017 Верховный суд положительно ответил на вопрос о том, облагается ли НДС текущая деятельность компании-банкрота, не связанная с реализацией конкурсной массы.

В рамках дела № А03-767/2016 экономколлегия определила порядок начисления мораторных процентов на требования кредиторов в процедуре реструктуризации долгов гражданина. Верховный суд разъяснил, что мораторные проценты начисляются с момента введения процедуры реструктуризации долгов независимо от того, утверждён ли план реструктуризации долгов гражданина, чем устранил ещё один пробел в законодательстве, рассказывает Антон Красников, партнёр юридической компании Сотби.