Найти баланс: каким будет онлайн-правосудие в России

С одной стороны, традиции и правила процесса, а с другой – динамичное развитие современного общества и новые вызовы. На фоне стремительного развития онлайн-судов, ускоренного пандемией, юрсообществу и законодателю приходится разбираться, что такое правосудие. Первый вариант – услуга государства, отвечающая сегодняшнему запросу. Второй – часть культуры, которая должна оставаться неизменной. 

На сегодня к системе онлайн-рассмотрения арбитражных дел подключено уже 19 судов, а на проведение дистанционных заседаний подано более 500 заявок только за две рабочие недели, рассказал главный редактор «Право.ru» Борис Болтянский в ходе совместной конференции «Право.ru» и КА Регионсервис «Правосудие online: потрясение – отрицание – … прорыв?». Пандемия стала катализатором диджитализации. Но вопрос, как глубоко она должна проникнуть в судебную систему, пока остается открытым. Именно сегодня юридическое сообщество должно определить, какими будут ответы на него.

Онлайн-суды: динамика развития

Онлайн-суды помогают сторонам экономить силы, время и деньги, а в условиях пандемии они оказались фактически единственной возможностью сохранить нормально функционирующую судебную систему в стране. Россия оказалась в значительной степени готова к удаленной работе: диджиталицазия в нашей стране началась уже давно. Если в последние годы в юрсообществе звучали мнения о некотором торможении в направлении цифровых судов, то пандемия придала процессу нужную динамику.

Сегодня можно с уверенностью сказать, что в России работает электронное правосудие, считает Алексей Солохин, преподаватель факультета повышения квалификации судей Российского государственного университета правосудия, а до августа 2014 года – советник управления публичного права и процесса ВАС РФ.

Благодаря последним нововведениям есть реальная возможность судиться и не вставать с офисного кресла. Можно осуществлять все процессуальные действия через интернет: знакомиться с аудиопротоколом, с материалами, участвовать в деле удаленно.

Что касается арбитражной системы, то возможность полного онлайна была заложена в систему, рассказал Алексей Пелевин, CEO «ПравоТех».

Новые возможности, по словам Пелевина, встречают с энтузиазмом. Так, еще до пандемии почти 50% документов в арбитражные суды подавали онлайн, а в сегодняшних условиях эта цифра вырастет еще больше. 

Доверяй, но проверяй

Нововведения неизбежно сформировали круг проблем. Первая из них – вопрос создания среды доверия в рамках онлайн-судов. Речь идет об идентификации участников процесса. Нужно ли это с учетом презумпции добросовестности и какие стандарты следует использовать – пока не до конца решенный вопрос.

Вопрос об идентификации стоит и в законопроекте, который должен будет определить функционирование электронного правосудия. С момента начала его разработки документ изменился до неузнаваемости, говорит Елена Авакян, член совета ФПА, советник ФПА РФ, исполнительный директор НП «Содействие развитию корпоративного законодательства», советник АБ Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры. Но хотя прорывные идеи ушли, принцип возможности доступа к суду через открытые системы связи сохранился. Ситуацию усугубляет именно вопрос идентификации, считает Авакян: речь идет о предложенной обязательной биометрической идентификации для участников судебного процесса.

Такой подход может усугубить проблему, которую и без того упоминают применительно к онлайн-судам. Это так называемое цифровое неравенство. «Развивается электронное правосудие, можно участвовать в заседании из дома, можно получить защиту из дома, это делает правосудие доступным, но только для тех, у кого есть знания, техника, программное обеспечение. А что делать остальным? Развитие электронного онлайн-правосудия повышает его доступность для одних, но снижает для других», – говорит Солохин.

Такого же мнения придерживается Авакян: биометрия в суде вызывает у нее глубокий скептицизм. «Это не просто превращение судебной системы в элитарную. Можно по пальцам пересчитать физлиц, которые получат к ней доступ». Оборудование, позволяющее идентификацию, недоступно. Сама по себе система применяется в основном в банковском секторе, говорит Авакян. Сейчас сложно себе представить последствия перехвата цифрового аватара человека или нарушений в системе учета биометрических данных, отметила она. Авакян убеждена, что идентификации через «Госуслуги» достаточно.

Помочь с доступностью могут почтовые сервисы, отметил Виктор Домшенко, руководитель отдела судебной защиты АО «Почта России». По его словам, «Почта России» подготовила законодательную инициативу по поводу юридически значимой корреспонденции в электронном виде через почтового оператора. «Если такая система вместе с иными составляющими электронного процесса будет работать, это поможет гражданам и судам и снизит издержки на судопроизводство в целом», – отметил Домшенко.

Президент ФПА РФ Юрий Пилипенко видит и обратную сторону ситуации, когда обратиться в суд оказывается слишком просто и дешево.

«Доступность правосудия у нас – фетиш. Надо относиться более здраво к этому. Когда мы настаиваем на 100%-ном доступе к суду, мы получаем упрощенное судопроизводство. Когда судья отписывает по 15 дел в день, это ухудшает климат и качество. Я бы не преувеличивал эту опасность. Излишняя доступность правосудия делает его примитивнее», – констатирует Юрий Пилипенко.

Процесс: «десакрализация» и гласность

Судьи, будучи консервативной частью сообщества, смотрят на процесс цифровизации судов с настороженностью, признает Солохин. Любые новшества могут повлечь нарушения прав в процессе. Тем не менее в целом они понимают важность электронного правосудия и готовы идти в ногу со временем, отмечает он. По его словам, остаются вопросы, связанные с «десакрализацией» правосудия. Обсуждают, как вести себя на удаленке: можно ли обойтись без флага, герба или мантии и надо ли вставать при оглашении судебного решения.

Другой вопрос – открытость процесса, один из основных его принципов. Пока не совсем ясно, как именно обеспечить доступ к онлайн-заседанию. Трансляция в YouTube – это слишком, считают юристы, но и разрешительный порядок участия в открытом заседании – это не лучшая идея. К тому же каналы связи должны быть безопасны в случае, если процесс закрытый. Например, речь идет о деле с участием несовершеннолетних.

Важно сочетать девиртуализацию правосудия с необходимостью соблюдения основных процессуальных прав, резюмировал Владимир Ярков, завкафедрой гражданского процесса УрГЮУ, профессор ИЦЧП им. Алексеева (РШЧП). В сегодняшней ситуации он отдельно отметил, что Верховный суд воспользовался возможностью применить аналогию права и использовал потенциал кодексов, чтобы найти новые формы общения для участников процессов и не изменять законодательство.

Уголовное производство: онлайн не для всех

Эксперты-практики, говоря об онлайн-правосудии, считают, что возможность провести заседание онлайн в обычное время для сторон должно оставаться удобной опцией, но вовсе не обязанностью. Одна из причин – онлайн-процесс подходит в равной степени не для всех видов судопроизводства. Арбитражное судопроизводство, которое пришло из письменной процедуры, сегодня наиболее близко к цифровой трансформации. Банкротные юристы довольны процессом: Евгений Акимов, управляющий директор, начальник управления принудительного взыскания и банкротства департамента по работе с проблемными активами ПАО «Сбербанк», отметил существенную пользу от цифровых решений и необходимость большей формализации этой области. Например, на пользу банкротному производству пошел бы формализованный судебный акт или заявление в суд.

При этом уголовное судопроизводство должно наименьшим образом участвовать в цифровизации. По словам Елены Авакян, это производство «глаза в глаза», оно не призвано к переходу в цифру, это в первую очередь «апелляция к милости судьи и человека». Такой процесс предполагает живое участие адвокатов, прокуроров, подлинную состязательность.

Юрий Пилипенко уверен, что все дела, в том числе и уголовные, необходимо перевести в электронный вариант. Причем уголовные дела должны параллельно находиться не только у следователя, но и в прокуратуре, что для последней означает дополнительные полномочия. Это позволило бы усилить роль прокуратуры в уголовных делах, отметил он.

Одна из проблем удаленки – возможность давления на свидетелей и подсудимого. Даже сегодня у юристов нет уверенности, что их подзащитный свободен в показаниях при участии в ВКС из СИЗО. Другой сложный момент – адвокатская тайна. «Я не уверен в тайне даже в закрытом офисе с выключенными телефонами», – цитирует французского коллегу Елена Авакян. В России же, по ее словам, адвокатская тайна обеспечивается недопустимостью определенного вида доказательств, но, учитывая более чем свободное отношение обвинения к этому вопросу, в России рассчитывать на это не стоит. О том, какая проблема возможна на практике, говорит Татьяна Стукалова, сопредседатель КА Регионсервис  и заместитель президента Гильдии российских адвокатов. «Часто адвокату необходимо попросить в определенной ситуации объявить перерыв и поговорить с клиентом, подсказать ему что-то или спросить информацию. Но в онлайн-процессе адвокат и подзащитный ограничены рамками», – приводит она пример.

В некоторых странах вопрос уже решается. Так, в Великобритании ведется параллельная разработка системы, которая позволит адвокату и клиенту общаться по защищенной линии вне основного взаимодействия в процессе.

В России тоже разрабатывают систему для адвокатов – КИС «Адвокатура России», рассказала Авакян. По ее словам, это путь к цифровизации адвокатской функции, что позволит сделать адвокатов доступными 24/7. Первый этап системы – распределение дел адвокатам по назначению. Планируется создание федерального реестра адвокатов, которого до сих пор нет. Реестр будет взаимодействовать с госреестрами и обеспечивать информацию об адвокате, его статусе. По словам Авакян, в системе будут личные кабинеты адвокатов, через нее будут осуществляться деятельность адвокатов, онлайн-процесс, система электронной подписи, которая позволит идентифицировать адвоката онлайн.

Симбиоз в процессе

По словам Стукаловой, речь должна идти скорее о симбиозе онлайн-суда и очного правосудия. Как именно должен происходить симбиоз, описал Юрий Пилипенко. Он уверен, что онлайн абсолютно необходим для подготовительной стадии процесса: в цифру должна уйти подготовительная стадия судопроизводства, чтобы стороны могли пообщаться очно, когда все готово.

С таким подходом согласен Константин Гричанин, заместитель директора Департамента судебной практики ПАО НК Роснефть. По его словам, это уже реализовано в ряде развитых юрисдикций - например, в США. "Онлайн-правосудие касается подготовительной части, которая и должна упрощаться и быть более доступной. Она съедает много времени и сил, и именно эта часть процесса должна разгружаться", - убежден Гричанин. 

Но что касается самого рассмотрения дела по существу, то здесь отношение к обязательному переносу в онлайн у юристов скорее отрицательное. Гричанин считает, что это превращает процесс в своего рода упрощенное производство, и при стабильной ситуации и наличии альтернативы рассматривать дела по существу надо очно: "Непосредственность, гласность, состязательность могут работать только так, как это заложено, только тогда мы говорим о правосудии, а не о госуслуге."

Галина Виленская, начальник правового управления дирекции по юридическим вопросам ПАО «ГТЛК», также убеждена, что только непосредственное участие в процессе при рассмотрении дела по существу позволяет выявить тонкие аспекты, которые невозможно до конца понятно изложить в письменных ходатайствах".

Впрочем, вероятно, что юристам все же придется этому научиться. "Выхолащивается устная часть судопроизводства в пользу письменной, признал глава ФПА Юрий Пилипенко: "Электронное правосудие закроет эру адвокатов-трибунов, адвокатов, которые могут ярко выступать. Даже для арбитражного процесса это имеет значение."

Сохранить незыблемые принципы

Немало говорили о том, как в онлайн-процессах добиться соблюдения классических правовых принципов, той же гласности. По словам Михаила Шварца, профессора кафедры гражданского процесса СПбГУ, управляющего партнера АБ «Шварц и Партнеры» , на практике процент дел, которые заинтересуют общественность, небольшой. А новая реальность и вовсе заставляет общество иначе посмотреть на постулаты, которые действуют уже несколько веков, добавил эксперт.

Да и плюсы от технологий выглядят достаточно противоречивыми. С одной стороны дистанционный процесс дешевле обычного, когда юристам не надо ехать на заседание в далекий регион. Но с другой, дороговизна процесса – это хороший фильтр, который сокращает число дел в судах, заметил Шварц: «С развитием онлайн наши суды могут испытать допнагрузку на себе».

При этом важно понимать, что суд – это услуга по разрешению споров, которая может быть оказана не только в специальном здании. Нам не обязательно приходить в храм, чтобы Бог нас услышал, метафорично сравнил партнер лондонского офиса фирмы Bryan Cave Leighton Paisner Роман Ходыкин. Так и с правосудием.  

Иностранный опыт

Но важно четко и слажено выстроить техническую составляющую. Эксперт рассказал, что в Великобритании в отличие от России работа онлайн-системы тестируется заранее судьей и сторонами процесса. А в американских судах технологичные процессы проходят в основном в формате телеконференций, рассказала старший юрист АБ Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры Айс Лиджанова. К тому же Zoom там не слишком доверяют из-за проблем с безопасностью этой программы. Юрист рассказала, что участникам дистанционных заседаний в США официально рекомендуют не использовать громкую связь и находиться в нешумных помещениях. Иначе можно получить штраф от судьи и попасть в «черный список» нарушителей. В дальнейшем это грозит запретом на участие в онлайн-процессах.

Восточные страны тоже не отстают от Запада в обсуждаемых вопросах. Вне конкуренции технологичный Гонконг. Там местная судебная система автономна от китайской. Партнер китайской юридической компании Fangda Partners Ольга Болтенко отметила, что там судьи достаточно свободны в праве выбрать – как будет проходить процесс. Будь то обмен документами, обычное слушание или онлайн-связь.

В Казахстане инфраструктура для дистанционного правосудия тоже существует уже несколько лет. Но ей мало пользовались раньше, поделился Бахыт Тукулов, партнер GRATA International. Если в 2019 году через интернет за сутки рассматривало лишь чуть больше сотни дел, то во время пандемии эта цифра выросла до 4500 заседаний ежедневно. Тем не менее, по мнению эксперта, подобный формат актуален в менее сложных спорах, где сумма иска небольшая.

Плюсы и минусы

Продолжая говорить об особенностях дистанционного правосудия, Андрей Переладов из КА Регионсервис отметил, что онлайн-правосудие – это не универсальный выход для замены очных процессов на период «вынужденного судебного карантина». Причин тому несколько. Часть из них назвал эксперт юрдепа ВТБ Антон Еремеев. По его словам, самые очевидные злоупотребления могут возникнуть из-за необъяснимого прерывания связи: «Когда это выгодно кому-то из сторон». При этом суду сложно оперативно понять, из-за чего произошел сбой.

Еще один недостаток – если во время дистанционного слушания свое заключение дает специалист или выступает свидетель, то на них могут оказывать давление, которое суд не увидит. На этот момент тоже обратил внимание Еремеев.

Ориентируясь на судебную практику своего банка, юрист отметил, что большинству оппонентов не нужно судебное заседание: «Около 70% споров включают в себя лишь обмен документами». О вопросе правильного извещения тоже не стоит волноваться. У тех, кто выбирает третейские суды, такая проблема вовсе не стоит – в арбитражных соглашениях стороны прописывают свои адреса электронной почты для передачи документов, рассказал советник Petrol Chilikov Александр Ягельницкий.

Переход судов на онлайн-рельсы поможет защитить юррынок и от масштабного кризиса в сложившейся ситуации, полагает соучредитель и партнер консалтинговой компании Legal Stratagency (Берлин) Александр Хвощинский. Он отметил, что судебной системе придется делать это не только быстро, но и качественно. Но при этом важно помнить, что юристы в конечном итоге будут выбирать все равно не самый технологичный суд, а самый некоррумпированный и независимый, резюмировал профессор кафедры гражданского процесса УрГЮУ Константин Брановицкий .