О юридическом образовании
— У вас за плечами юрфак МГУ им. Ломоносова, вы закончили его в 1988 году. Почему вы решили получить именно юридическое образование?
— В детстве я мечтал быть следователем, начитался «Конан Дойля». Друзья сказали: «Тогда иди в школу милиции». Но люди опытные, среди которых был один полковник милиции, посоветовали поступать в университет. Ведь окончив школу милиции, ты можешь работать только там. А после юрфака открыты все дороги. Следователем в прокуратуре гораздо интереснее быть, чем в милиции. Я так и сделал, поступил на юрфак МГУ, но, пока учился, передумал быть следователем. Оказалось, что возможностей гораздо больше. На первом курсе я создал педагогический отряд, который занимался с трудными детьми. Проходил практику в прокуратуре и суде. Последние два года занимался теорией государства и права, специализация «История политических и правовых учений».
— В 1988 году вы окончили юрфак, а уже в 1990-м занялись предпринимательством (Нечаев — учредитель косметической компании Faberlic. — Прим. ред.). Бизнес привлек больше, чем юриспруденция?
— В бизнесе больше возможностей для самореализации. Например, я любил читать и работал с детьми, и моим первым бизнесом было детское книжное издательство.
— Пригодилось ли вам юридическое образование в бизнесе?
— Нормативная база поменялась, но осталось правовое мышление после изучения гражданского, уголовного права. Это структура и система, как шкафы с полками. Если они есть, можно уже туда что-то класть. Я всегда помню: важно оставаться в правовом поле. В этом мое отличие от некоторых других бизнесменов, которые могут говорить своим подчиненным: «Мне вот так хочется, оформи там как-нибудь». Но возможно далеко не все, что хочется.
О судьях, следствии и прокурорах
— В программе вашей партии есть пункт «Сделать судей выборными». Но они отправляют правосудие. Не считаете ли вы, что это сделает их политиками, зависимыми от общественного мнения?
— Если судья не только профессиональный юрист с необходимым образованием и опытом, но и немножко политик, в этом нет ничего плохого. Политика — не ругательное слово. К тому же в середине срока судьи будут «отчитываться» перед людьми — это будет не статистика, а форма рассказа. И выбираться будут не все судьи. Можно начать с уровня городов, например посмотреть, как все движется и что получается. Все требует времени.
— Смогут ли простые люди оценить работу профессионального юриста?
— На самом деле люди прекрасно понимают, правосудно или нет судит профессиональный судья, например когда наказание непропорциональное. Народ у нас дотошный. Они могут не знать номера статей, но понимают, как все устроено. Они видят, как судья живет, какая у него машина, ходит ли в золоте, как отмечает праздники. Если бы судья в Кущевке избирался, такого беспредела там бы не было.
— В программе еще есть задача «вернуть следствие в состав прокуратуры». А зачем?
— Так было и в советское время, и в современной России до реформы. Разные функции, одна организация, и это ничуть не мешало, а, наоборот, помогало. Хорошо, что генпрокурор Игорь Викторович Краснов из следствия, но многие прокуроры уже не понимают, как оно работает, не имеют следственной практики.
— А не будет хуже? Сейчас это разные ведомства, между ними есть определенное соперничество.
— Соперничество хорошо в состязательном процессе. А состязательность следствия и прокуратуры — плохо. Есть классический пример Адама Смита про булавки. Один человек в лавке сделает 10 булавок. А если 10 человек организуют конвейер, выпустят за то же время 1000 булавок. Следствие — это подготовительный этап к работе прокурора. Более того, прокурор должен надзирать за следствием, даже руководить — если говорить не формально, а содержательно. Это один процесс. И то, что он сейчас разорван, очень плохо. Я проходил практику, видел, как работают следователи: «Мы можем так написать?» «Нет, это бессмысленно, прокурор не поддержит». Они все время были во внутреннем диалоге, прокуроры были небожители и гуру.
— А как же система сдержек и противовесов? Один орган ведет следствие, другой за ним следит.
— Я не большой фанат такой системы... Тут нет разделения властей. Это разрыв одного процесса «следствие, надзор за ним».
— То есть надзор за следствием — это часть следствия?
— Да. Смотрите: на заводе есть отдел по производству и отдел контроля качества. Отдел по качеству контролирует процесс выпуска продукции. Контроль качества — часть производственного процесса. Аналогично цель надзора — чтобы следствие было лучше и продукт был более подготовленным.
— В примере с заводом оценку дает конечный потребитель: если продукт хороший, он его берет, если плохой — не берет.
— Здесь у нас конечный потребитель — суд. Он скажет: «Я вам не верю, вы плохо сделали свою работу. Найдите настоящего убийцу».
— Если суд слабый, он скажет: «Хорошо, вина доказана».
— Если будет суд присяжных, он так не скажет. У нас в программе написано: вводить суд присяжных для всех преступлений. Нам говорят: «Есть же составы вроде госизмены». А мы отвечаем: наберите состав присяжных, у которых есть доступ к гостайне.
— Но областные суды отменяют из года в год более 50% оправдательных приговоров. О чем это, на ваш взгляд, говорит?
— Присяжные молодцы и честно делают свою работу. Но свое берет репрессивная система с обвинительным уклоном.
— Над какими законами партия сейчас работает?
— Один из них — о первом рабочем месте. Он предусматривает льготы по социальному страхованию для работодателей, которые берут на работу начинающих специалистов. А толковые студенты работают уже на третьем-четвертом курсе. Еще мы внесли поправки к закону об иноагентах. Его в принципе не надо было принимать, но приняли по логике «у Штатов есть такой закон, значит, и нам надо». Он подразумевает значительное поражение в правах, поэтому мы считаем, что принимать решение должен не Минюст, а суд.
— Кто пишет законопроекты для вашей партии?
— Привлекаем людей, которые работают в Думе. Сотрудничаем с юрфаком ВШЭ, в части маневра с НДС — с СПбГЭУ. Если из ваших читателей кто-то захочет поучаствовать, милости просим. Мы открыты к сотрудничеству и предложениям.
«Раньше было лучше»
— Какие сейчас, на ваш взгляд, условия для бизнеса?
— Так себе. У предпринимателей, как творческих людей, ушла мотивация расти. Человек создал рабочие места, бренды. Он уважаемый? Нет. У нас сейчас уважаемые — государственные люди, те, у кого силовой ресурс.
— Раньше было лучше?
— Да. В девяностые даже было лучше, если судить по совокупному баллу. Хотя, с другой стороны, много убивали, много было бандитизма. И, конечно, если выбирать из двух зол, лучше сидеть по несправедливому обвинению, чем быть убитым. Но лучшими для бизнеса в последние десятилетия, пожалуй, были 2000-е, когда ушли бандиты, но еще не пришли силовики.
— Какие у вас табу в политике?
— Никого не оскорблять. Не врать. На августовском съезде я поставил задачу перед партией: пройти в Госдуму и заксобрания — и остаться собой. И неизвестно еще, что сложнее. Первое получилось, и это большая радость.
— Какой государственный пост вы бы хотели занять?
— Я уже занял пост руководителя фракции. Сейчас задача — освоиться, посмотреть и разобраться, что и как работает.
— Но политика — это же стремление к власти. Поэтому все же, если бы за вашу партию проголосовали все россияне, кем бы вы хотели стать — президентом, премьер-министром?
— Я думаю, ни Ельцин, ни Путин, ни Медведев не хотели быть президентами. Может, в Америке все хотят быть президентами, но в России все по-другому устроено.
— А если Путин не стремился быть президентом, почему он не уходит?
— (смеется) Вы у него спросите, я не знаю.
— А что тогда такое политика, если не стремление к власти?
— Это возможность частично реализовать свои представления в ограниченных условиях, сделать что-то для людей, страны. В первую очередь — в ограниченных финансовых условиях.
О своей партии и экономической программе
— Партия «Новые люди» получила на выборах в Госдуму пятый результат: 5,32% голосов и 15 депутатских мандатов. Это случилось всего через полтора года после создания партии — по политическим меркам, еще вчера. Долгое время она была третьей в электоральных рейтингах ВЦИОМа. С чем вы связываете такой успех?
— А вы на прошлых выборах за кого голосовали?
— Я не голосовала, потому что никому не доверяю.
— Это потому, что вы нас не знали. Когда люди о нас узнают, они видят, что мы настоящие. «Капитаны» (из созданного Нечаевым благотворительного фонда «Капитаны» и факультета бизнеса «Капитаны» РЭУ им. Г. В. Плеханова. — Прим. ред.), люди из Faberlic — мы не профессиональные политики, нам власть не нужна. Мы нормальные люди, партия здравого смысла. Вообще в стране сейчас много имитации. Мы как-то участвовали в форуме с очень насыщенной программой до шести вечера, но первые лица уехали после обеда — и разъехались остальные участники. Остались только мы со студентами.
— Вы предлагаете отменить НДС, налог на прибыль и страховые отчисления и заменить их единым налогом с оборота со ставкой до 5%. В программе партии написано, что «отомрут схемы по уходу от НДС и «обналичке», зарплаты будут платиться в белую». А почему это все разом исчезнет? Возможно, просто появятся новые схемы вместо старых?
— А вы знаете, какая сейчас ставка по «обналичке»?
— Не знаю. Я с этим не связана. Но знаю, что растет.
— Верно, в начале 2000-х она была 3–5%, в 2015 году 15%, в 2020-м — 20%, а сейчас уже 22%. Сейчас общая нагрузка на экономику больше 46%, налоги, взносы и так далее. Мы предлагаем заменить все налоги одним налогом — 5% с выручки, а торговым сетям с большим оборотом и того меньше. Уйдут прослойки и «однодневки», все будут платить налог один раз. И обналичивать станет невыгодно. Мы об этом говорим в Думе и предупреждаем, что скоро налоговая система упрется в потолок собираемости. Сейчас ее пока повышают за счет хорошей работы ФНС и ужесточения администрирования. Но здесь потенциал почти исчерпан, в 2022 году что-то еще выжмут, и все.
— Как говорится в программе, «зонами сверхприбыли являются бюджетные потоки», «госкомпании и госкорпорации превратились в черные дыры» и «огромное число фирм занято тем, что конвертирует бюджетные деньги в частные доходы». Как вы собираетесь с этим бороться?
— С этим не надо бороться. Бороться с чем-то бессмысленно, надо переделывать, перенаправлять. Этот вопрос не решится фракцией, у которой 15 человек в Госдуме. Мы пока работаем над ответом на этот вопрос, потому что, избравшись в Госдуму, получили больше информации о бюджете. Если вы хотите починить крышу дома, вы с ней не боретесь, а узнаете, как она устроена, и ремонтируете.