MVP среди ньюльфов: «Меллинг, Войтишкин и партнеры» о себе и юррынке

Самым сложным для ньюльфов стала не замена IT-инфраструктуры, а нейминг, поиск того самого названия, которое выделит ньюльфа среди коллег. Как вы выбрали новое имя? Как вы оцениваете собственный новый торговый знак?

Маргарита. Мы его оцениваем прекрасно. Это была большая работа и результат совместных усилий. Много людей потрудились, чтобы выбрать.

Сергей. Да, мы провели конкурс среди сотрудников. Тот вариант, который мы взяли, включает исторический элемент: Пол Меллинг основал наш офис в СНГ.

Маргарита. К тому же нам хотелось сохранить по возможности такую «правовую стезю» в имени, чтобы было понятно, что мы юристы.

Владимир. Получилось достаточно свежее и в то же время классическое наименование для юридической фирмы. Для юрфирм вообще именные партнеры — это некая данность. И пока я не сталкивался с ситуацией, когда новый клиент действительно бы интересовался: «А кто вы такие, откуда взялись? Мы о вас ничего не слышали». На мой взгляд, ответ на это очень понятный: даже сами клиенты вынуждены были поменять название. Нам всем приходится знакомиться заново.

Маргарита. А еще нам очень понравилась аббревиатура — MVP.

Что меняется в сознании партнера юридической фирмы, когда он из части глобальной, всемирно известной юридической сети становится партнером крупной, но национальной юридической компании?

Сергей. Эмоционально было сложно отделиться от глобальной фирмы, потому что мы вдруг узнали: в этой семье мы приемные дети. Конечно, всё было цивилизованно, и мы расстались добрыми друзьями. Но эмоционально это был вызов. А второй сложностью оказалась IT-инфраструктура. Нам удалось создать новую систему и сохранить все клиентские файлы за тридцать лет, что мы работаем на рынке. Последним управленческим моментом было глобальное — сохранить команду и продолжать работать.

Маргарита. С одной стороны, не поменялось ничего: это была наша основная задача — сохранить коллектив, бизнес, клиентов. С другой стороны, теперь мы не зависим от головной компании, а значит, принятие решений на нашей стороне. И это одновременно облегчает и усложняет нам жизнь.

Владимир. Мне кажется, изменились подходы, которые исповедует юридическая фирма. Мне бы хотелось верить, что мы сохраним и приумножим всё лучшее, что у нас есть от Baker McKenzie. Добавим что-то свое. А если говорить о сложностях, то раньше можно было просто набрать телефонный номер, написать имейл — и там был человек, который помогал с теми или иными вопросами. Сейчас это невозможно. А третье, это, конечно, позиционирование. А кто мы? Мы рульфы? Или, модным словом, ньюльфы? Мы экс-ильфы или кто вообще? С другой стороны, многие вещи остались такими же, как они были.

Ваша фирма занимает уникальное положение на рынке — это и одна из самых больших команд, которую удалось сохранить, и преимущества первого ньюльфа. Но что может поменяться после отделения от международной сети? 

Владимир. Возможность более острого реагирования, наш «лаг» реакций при принятии решений. Он, очевидно, уменьшился — не нужно согласовывать на глобальном уровне с фирмой. В этом смысле мы стали более гибкими, можем адаптироваться. Поэтому выделение и позиционирование нас как ньюльфа — это наш козырь.

Маргарита. Ценности, мне кажется, они останутся теми же, потому что в Baker McKenzie эти принципы были очень четко сформулированы, и мне это всегда нравилось. Мы будем концентрироваться на комплексном развитии клиентов, то есть мы смотрим на клиента, как на возможность дать ему решение большой проблемы. И в этой парадигме мы развиваемся.

Сергей. Мы продолжаем то, что мы делали последние тридцать — тридцать пять лет. Клиенты и деньги любят тишину. Мы очень часто не можем рассказывать о судебных спорах или больших проектах, которые ведем. И мы больше концентрируемся на прямой работе с клиентами.

Пришлось ли находить новые аргументы для клиентов, чтобы они остались с вами после трансформации? Как изменился клиентский портфель? Доли российских клиентов и международных?

Сергей. К нам, как только мы смогли с ними работать, вернулись многие российские клиенты. За последние 12 месяцев мы сделали около двухсот проектов, связанных с выходом больших корпораций с российского рынка. Этот год — один из лучших за последние десять. У нас сейчас нет необходимости удерживать кого-то, хотя никто и не уходил.

Маргарита. Несомненно, доля российских начинает увеличиваться. Они пока не преобладают, потому что изначально мы концентрировались на обслуживании иностранного бизнеса. И я думаю, что число российских клиентов в ближайшей перспективе тоже будет расти.

Как уход международных юридических брендов, с вашей точки зрения, повлиял на российский юридический рынок? Останется ли он таким, каким мы привыкли его видеть?

Сергей. Он будет меняться и уже меняется, потому что ушли не только бренды. Ушли технологии использования IT-систем, искусственный интеллект, программы, которые сейчас невозможно получить российской фирме. Ушли методы управления, масштаб. Порваны связи с западными странами, где более развитые правовые системы, более сложные документы. Я ожидаю некоторое упрощение в сложных вещах. В новых юрисдикциях, с которыми мы сотрудничаем, конечно, тоже есть право, но как бы более простое. От этого проблемы, которые решают клиенты, не становятся проще — они, наоборот, сложнее, — но оформление будет попроще.

Маргарита. Поменялось общее ощущение: раньше мы были немного разные — были и ильфы, и рульфы. И было некое деление на две категории, концептуально большие группы. Сейчас все рульфы и примерно в одном положении. Рульфы, которые были изначально рульфами, находятся в привычном для себя статусе. Те компании, которые трансформировались, сейчас в статусе какого-то молодого стартапа, но с тридцатилетним опытом. Поэтому мне кажется, что рынок интересный и на нем занимательно работать.

Прогнозы — дело неблагодарное, но мне кажется, в своем статусе вы можете его сделать. Что будет происходить на российском юридическом рынке? Ожидаете ли вы спада? 

Сергей. Не хочу загадывать на несколько лет, потому что это невозможно: то, с какими вызовами сталкивается профессия, — это беспрецедентно. Фирмы будут очень жестко конкурировать. Мы увидим попытки вновь стать международными: открытие офисов в других юрисдикциях и замена международных сетей и фирм. Потому что клиентам это нужно. Будут некоторые упрощения в оформлении сделок и проектов. А так, экономика остается с нами. Она всегда требует юристов, которые интерпретируют правила.

Владимир. Есть некоторые вызовы, которые будут стоять перед юридическим рынком. Первое — вопрос координации с юридическими фирмами, которые находятся вне России. Это тот самый поиск надежных контрагентов. Второй вопрос — удержание и поддержание стандартов качества в юридической фирме, к которым привыкли клиенты, а это обеспечивалось как раз за счет взаимодействия на глобальном уровне. Третий важный вопрос — это уловить новые тенденции, «флюиды» на юридическом рынке, то есть понять, что может быть важным для клиента. Не сейчас — это уже поздно, — а завтра. Потому что реагировать нужно с запасом.

Маргарита. IP­-отрасль ждет диверсификация. Раньше было множество фирм, которые специализировались на вопросах IP. И много крупных рульфов, которые тоже десятилетиями, если не пятидесятилетиями, специализировались на таких вопросах. А еще — много молодых стартапов, которые такие крутые, модные, с нишевым подходом. Сейчас, когда мы переживаем трансформацию, мы понимаем, что больших компаний станет меньше. Появляются мелкие компании, и мы это видим на примере дробления больших команд и тех же самых ильфов. Я думаю, что есть место для каждого, потому что очень многим клиентам не нужно мировое покрытие, им нужен точечный вопрос и локальные эксперты. Каждый клиент найдет себе советника на выбор.

Сергей. Сейчас мы, очевидно, в положении, когда с точки зрения глобальных фирм образовались некие такие бутики. Для рынка, думаю, было бы хорошо, если бы он стал консолидироваться.

Какую бы практику вы рекомендовали на российском рынке начать развивать в 2023 году?

Владимир. Конечно, классические практики будут востребованы. Это и M&A, и вопросы интеллектуальной собственности. Растет сегмент в области поддержки IT. Практика санкционная, экспортного контроля, которые я представляю, хочется верить, на ближайшие три-четыре года будут сохранять актуальность. Но мне еще кажется, что добавятся практика внешней торговли в классическом понимании, которая затрагивает международные контракты, где-то отчасти элементы франчайзинга, сфера купли-продажи — вопросы таможни, сертификации продукции. Мой прогноз — четыре-пять основных направлений, которые будут развиваться. И будет некая локализация продуктов, которые касаются банков, финансовых услуг, с прицелом, наверное, на восток, юго-восток.