Банкротство под санкциями: российским кредиторам дали право голоса
Арбитражные управляющие в тупике
Экс-банкир Анатолий Мотылев контролировал пять российских банков и семь негосударственных пенсионных фондов. Центральный банк отозвал лицензии у всех организаций в 2014–2015 годах. Общая сумма неудовлетворенных требований кредиторов составила 217,8 млрд руб., из которых в конкурсном производстве выплатили лишь 23,8 млрд руб. В феврале 2018 года Арбитражный суд города Москвы признал Мотылева банкротом (дело № А40-244943/2015). Процедура несостоятельности продолжается до сих пор.
В Великобритании в отношении Мотылева возбудили банкротство в 2020 году. Высокий суд Лондона назначил временных управляющих из Grant Thornton и вынес ряд постановлений, в частности о заморозке активов предпринимателя и проведении обысков у него дома и в офисе Megatrend Capital Partners Ltd. В рамках процедуры к нему поступили требования на общую сумму £741 млн, из которых 52% от четырех российских кредиторов — «Банка Российский кредит», «Мосстройэкономбанка», АМБ Банка и «Компании Розничного Кредитования».
Ранее они контролировались Мотылевым и тоже обанкротились из-за, предположительно неэффективного управления и мошенничества с его стороны незадолго до отъезда в Лондон. В связи с этим, АУ Мотылева обратились в Высокий суд с запросом о возможности применения в отношении них ограничительных мер (дело Hellard v OJSC Rossiysky Kredit Bank).
Главный вопрос заключался в том, могут ли российские банки голосовать на собрании кредиторов иностранного должника в условиях санкционного режима. Ответ на него имел решающее значение для продолжения производства по делу о несостоятельности. Если бы АУ ошибочно пришли к выводу, что банки не подпадают под санкции, они могли бы столкнуться с гражданской и даже уголовной ответственностью. И, наоборот, в результате неверного решения о распространении режима их бы обязали возместить ущерб перед кредиторами.
Определение контроля английскими судами
В деле JSC National Bank Trust против Mints апелляционный суд пришел к выводу, что предприниматель считается контролирующим лицом, если он руководит или может руководить компанией. Санкционные положения не устанавливают ограничений в отношении средств или механизмов такого управления, заключила апелляционная инстанция.
Решение по этому делу вызвало обеспокоенность среди юристов: из такого толкования следовало, что все российские фирмы могут считаться «принадлежащими или контролируемыми» подсанкционным лицам. В ответ на опасения Управление по применению финансовых санкций (OFSI) и Министерство иностранных дел в совместном пресс-релизе опровергли это мнение.
В деле Litasco SA против Der Mond Oil & Gas Africa SA суд принял более узкое толкование санкционных положений и отметил, что лицо считается контролирующим в случае существенного влияния на фирму.
В деле Hellard пришли к заключению, что понятие «контроль» можно разделить на четыре типа:
Фактический контроль де-юре: если такое право есть в учредительных документах.Фактический контроль де-факто: если лицо явно «руководит», не имея на то законного основания (оказывает решающее влияние компанию).Будущий контроль де-юре: если права нет в учредительных документах, но есть юридические возможности для его получения (через опционное соглашение, то есть право требовать совершения определенных действий)Будущий контроль де-факто: если есть веские основания полагать, что лицо сможет осуществить такой контроль при желании.Судья Николас Томпселл установил следующее: банки — не санкционные лица по критерию контроля. АУ могут вести с ними дела, но должны следить, кому кредиторы этих банков распределяют конкурсную массу и нет ли среди них подсанкционных лиц
Отвечая на вопрос о последствиях голосования на собрании, судья отметил, что право кредитора участвовать и голосовать не считается «активом» и не создает «экономическую выгоду». Исходя из этого, он разрешил АУ действовать так, будто банки не находятся под контролем предпринимателя, пока нет доказательств обратному.
Мнение юристов: будущее трансграничного банкротства
Юристы Morgan Lewis отметили, что готовность суда рассмотреть эти вопросы может помочь фирмам, которые оказались «между молотом и наковальней». Различие типов контроля, которое провели в ходе рассмотрения спора Hellard, позволит продолжить обсуждение возможности реализации прав кредиторов и акционеров в условиях действия санкций.
Суд занял промежуточную позицию между «радикальным» толкованием в деле Mints: санкции распространяются практически на любое лицо из России и «умеренным» — в решении Litasco: подсанкционное лицо должно осуществлять реальный контроль, а не гипотетическую возможность это делать, объяснил юрист коллегии адвокатов Delcredere Артем Касумян.
Высокий суд провел грань между правами акционеров и кредиторов. Участие вторых в собрании при банкротстве прямо не коррелируют с распределением конкурсной массы.
Касумян отметил, что судебный акт не внес окончательную ясность в сущность категории «контроль», но пришел к важному выводу: участие в собраниях кредиторов при банкротстве — это не экономическое благо и на него не распространяются санкции. Адвокат Инфралекс Владимир Исаенко согласился с коллегой и уверен, что решение британского суда упростит участие в трансграничных корпоративных отношениях.
Подобная практика позволит уменьшить риски недобросовестного перехвата контроля со стороны недружественных кредиторов. В то же время не стоит ожидать уменьшения ограничений.
При этом советник Orchards Азат Ахметов предлагает не переоценивать значимость обсуждаемого решения. По его мнению, это лишь капля в море по сравнению с другими санкционными проблемами бизнеса. Тем не менее, предложенное «компромиссное» толкование позитивно скажется на практике, так как устанавливает судебные пределы санкционного режима, хоть и обставлено множеством оговорок, резюмирует Касумян.