Как толковать запретительную норму регламента ЕС: мнение юристов
Российская арбитражная ассоциация (РАА) подготовила правовое заключение о толковании ст. 11 Регламента ЕС 833/2014. В рамках разбирательства № T 15558-21 между NV Reibel Global Solutions Building (Бельгия) и «Станкоимпорт» Апелляционный суд Швеции попросил разъяснить эту норму, направив запрос в Суд ЕС.
Статья содержит оговорку no claim и запрещает удовлетворять любые требования российских сторон, вытекающие из исполнения по договорам поставки товаров и технологий двойного назначения. Цель нормы — не позволить отечественным компаниям оспаривать неисполнение договоров и защитить европейских контрагентов.
Сейчас эту норму понимают по-разному. Ограничительное толкование исходит из того, что ст. 11 регламента распространяется только на разбирательства в госсудах и на требования о возмещении убытков. Широкая интерпретация запрещает подавать любые иски, в том числе и о возмещении аванса, и распространяет действие ст. 11 на арбитраж.
Проблема в том, что в категорию двойного назначения попадает достаточно много товаров и технологий, что запрещает практически любую поставку, объясняет Роман Зыков, генеральный секретарь РАА. При этом, как правило, товары предоплачивают — это обычная практика для такого договора. В итоге российские компании не получают товары и не могут вернуть свои деньги из-за ст. 11 регламента.
Обращение иностранных контрагентов к спорной статье фактически стало рутиной в европейских разбирательствах. При этом местные компании пытаются защищаться этой нормой, даже если действие Регламента ЕС 833/2014 не распространяется на спорный контракт.
В деле Reibel против «Станкоимпорта» российское предприятие хотело вернуть аванс по договору поставки запчастей для гражданских вертолетов. Арбитры удовлетворили это требование и решили, что возврат денег не связан с исполнением договорных обязательств и ставит стороны в исходное доконтрактное положение.
С таким подходом не согласилась компания Reibel, которая подала заявление об отмене арбитражного акта в Апелляционный суд Швеции. Тот решил запросить у Суда ЕС консультативное решение о применении ст. 11 регламента.
Ограничительное толкование ст. 11 регламента
Эксперты РАА считают, что нужно применять ограничительное толкование. В ст. 11 четко указано, что норма распространяется на судебные разбирательства. Таким образом, ее применение к арбитражу уже выходит за пределы текста, обращает внимание Сергей Морозов, партнер практики трансграничных споров, комплаенса и санкционного права BGP Litigation
Даже если Суд ЕС признает, что эта норма относится и к арбитражу, то это не должно мешать арбитрам рассматривать иски по существу и выносить решения в пользу российских компаний. Равно как и не должно препятствовать признанию арбитражных решений судами ЕС, уверен эксперт. Кроме того, ограничительное толкование предполагает, что запрет удовлетворять требования распространяется только на стадию исполнения и не затрагивает признание. То есть исполнение решения приостановят, пока действуют санкции, объясняет Морозов.
Авторы правового заключения обращают внимание на еще одно обстоятельство: если ст. 11 и запрещает арбитрам удовлетворять иски, связанные с неисполнением договоров, то она не должна мешать возврату денег, которые компания уже заплатила. Тогда стороны смогут восстановить свой статус до заключения договора, а российские компании — получить свои средства. Поэтому для сторон из РФ предпочтительнее именно ограничительное толкование.
Так отечественный бизнес сможет защитить свои права и интересы в международных коммерческих разбирательствах, а европейские контрагенты не будут необоснованно уклоняться от исполнения обязательств.
Расширительное толкование ст. 11 регламента
Такой подход имеет больше негативных последствий и для российских компаний, и для репутации Евросоюза как проарбитражной юрисдикции, считают опрошенные юристы. Проблема в том, что регламент могут расценивать как императивную норму.
Во многие российские внешнеэкономические контракты включают арбитражные оговорки, предусматривающие разрешение споров в одном из арбитражных центров ЕС. В этом случае Регламент 833/2014 могут применять, так как место арбитража находится в Европе, объясняет Зыков. Вероятное последствие такой позиции — полный отказ признавать и приводить в исполнение арбитражные решения, вынесенные в пользу российских компаний или физлиц, считает Морозов.
Но императивность регламента ударит и по Евросоюзу. Стороны перестанут подчинять договоры праву стран ЕС, потому что расширительное толкование создает неопределенность, а компании будут опасаться выбирать европейских арбитров. Согласно ст. 17 регламента, на них распространяется императивное предписание ст. 11 не удовлетворять требования российских сторон. А обязательное подчинение нормам права ЕС нарушает принцип объективности и беспристрастности, напомнил Морозов. Более того, иностранные компании перестанут заключать арбитражные оговорки на европейские центры, а в договорах с компаниями из ЕС будут включать разные гарантии против рисков. Это только повысит издержки для европейского бизнеса, говорит Зыков.
Кроме того, расширительное толкование может привести к встречным мерам со стороны других юрисдикций: антиисковым запретам на разбирательства в судах ЕС и подаче инвестиционных исков. Такие риски возникают из-за того, что компании фактически теряют имущество без встречного удовлетворения, так как аванс не получается вернуть.
Компании, которые не получили возмещение за счет обычных средств защиты, будут рассматривать другие варианты взыскания денег с государств, в частности через инвестиционные разбирательства.
В практике международного арбитража есть случаи, когда заморозку активов признавали нарушением прав инвестора (дело Bank Melli и Bank Saderat v Bahrain), напоминает Сергей Лысов, адвокат КА Монастырский, Зюба, Степанов и партнеры А несколько истцов из России и Белоруссии уже подали соответствующие иски против стран Евросоюза («Беларуськалий» против Литвы и Михаил Фридман против Люксембурга).
Юристы обратили внимание и на так называемую битву юрисдикций, которая возникает из-за ст. 248.1 и 248.2 АПК. Все больше российских компаний обращается к этим нормам, и в 80% случаев за исследуемый период (с декабря 2021 года по август 2024-го) отечественные суды признают свою исключительную юрисдикцию или выдают антиисковый запрет на иностранные разбирательства. Новая практика взыскания долгов с российских «дочек» иностранных компаний и банкротство зарубежных предприятий сделали такой инструмент более привлекательным для российского бизнеса. Если Суд ЕС решит расширительно толковать ст. 11 регламента, то это только усилит практику применения ст. 248.1 и 248.2 АПК и усугубит обход арбитражных соглашений.
Чем больше мер и контрмер со стороны противоборствующих государств, тем тяжелее международному арбитражу. А миру очень важно сохранить этот институт для независимого и беспристрастного разрешения споров.
Какой бы подход Суд ЕС ни выбрал, его решение повысит предсказуемость применения ст. 11 Регламента 833/2014. Благодаря этому российские компании станут лучше понимать, как им эффективнее защищать свои права и интересы в международных арбитражных разбирательствах.
Правовое заключение для Суда ЕС о толковании ст. 11 Регламента 833/2014