Антимонопольные риски в бизнесе: ключевые тренды и советы юристов

По словам партнера антимонопольной практики BGP LitigationИрины Акимовой, с 2020 года в деятельности регулятора наметился некоторый перекос. Особое внимание он стал уделять социально значимым рынкам и в основном действует превентивно: работает на предупреждение нарушений, используя «мягкое право» и предлагая различные способы минимизации рисков возможных нарушений — от развития биржевой торговли до добровольного принятия на себя ограничений в части ценообразования. Последнее, как отмечает советник ALUMNI PartnersАндрей Неминущий, по-прежнему остается ключевым риском. Неожиданный рост цен (например, на воду или продукты в аэропортах) сразу привлекает внимание контролирующих органов. И если в отдельных отраслях, которые традиционно находятся под постоянным надзором ФАС, эти риски еще можно предсказать, то иногда они возникают неожиданно под влиянием текущей рыночной ситуации и ее освещения в СМИ. 

В других сферах регулятор действует жестче. Как отмечает Акимова, регулятор включает «всю мощь государственной машины принуждения» в тех случаях, когда иные способы урегулирования ситуации невозможны. Несмотря на общее снижение количества дел, в вопросах, касающихся деятельности иностранных инвесторов, антиконкурентных соглашений или гособоронзаказа, регулятор продолжает непримиримую борьбу с нарушителями.

При этом на вопрос о том, стало ли регулирование более суровым, у экспертов нет однозначного ответа. По мнению советника LidingsНатальи Тотахеваге, скорее детализируются правила для отдельных индустрий, включая регулирование цифровых платформ. В частности, ввели институт предостережений, предупреждений, внутриведомственную апелляцию, а также возможность снизить штраф за нарушение антимонопольного законодательства при введении системы антимонопольного комплаенса в организации. Партнер КИАПИлья Ищук считает, что регулирование стало более определенным. «Если лет пять назад у бизнеса еще был шанс в суде доказать свою непричастность к картелю, то теперь такая вероятность сведена к уровню погрешности», — отмечает эксперт. По его мнению, прежде всего это свидетельствует о том, что за долгие годы ФАС наработала четкий инструментарий и подходы к расследованию таких дел и возбуждает их только тогда, когда имеет все необходимые доказательства.

Неминущий же отмечает изменение подходов к применению регулирования. Антимонопольный орган теперь более чувствительно реагирует на нарушения и стремится усилить контроль за деятельностью крупных компаний. При этом подходы ФАС становятся все более упрощенными. Так, в делах о монопольно высоких ценах регулятор использует максимально простые концепции для обоснования нарушений и фокусируется лишь на некоторых показателях, связанных с деятельностью самой компании в рамках короткого промежутка времени. Зачастую эти периоды могут составлять всего один месяц. В результате из анализа ФАС могут быть исключены не только общие рыночные или макроэкономические тенденции, но и результаты деятельности самой компании за более продолжительный период, например за год.

«Оспаривать такие подходы становится все сложнее, ведь суды во многом ограничиваются проверкой только того, что написано в решении», — отмечает Неминущий. Поэтому крайне важно выстраивать максимально сфокусированную защиту и понимать, какие аргументы способны убедить суд, а какие, даже будучи формально и экономически верными, вряд ли произведут нужный эффект.

Актуальные тенденции в отраслях

Эксперты подчеркивают, что риски для бизнеса зависят от отрасли и характера деятельности. Для каждой отрасли характерны свои «болевые точки». 

Действительно, хоть число возбуждаемых дел по формальным нарушениям существенно сократилось, масштабы ответственности выросли. Сейчас служба все чаще выносит предписания о перечислении в бюджет дохода, полученного в результате нарушения. Это куда серьезнее штрафа, поскольку компания лишается всей прибыли, связанной с нарушением, а не фиксированного процента выручки.

Как отмечает юрист антимонопольной практики  «Пепеляев Групп»Анна Симаченко, формально, согласно п. 31 обзора судебной практики ВС от 25.04.2025, предписание о возврате дохода должно применяться, лишь когда невозможно посчитать штраф от выручки, полученной на соответствующем рынке. Но на практике ФАС все чаще действует с элементами дискреционности, выбирая меру не строго по формальному критерию, а исходя из эффективности воздействия: в каком случае последствия для нарушителя окажутся более ощутимыми — при уплате штрафа или при лишении прибыли. По мнению Неминущего, без четких критериев применение этой санкции остается на усмотрение регулятора, что создает правовую неопределенность. 

Особенно отчетливо эта практика проявилась в фармацевтической сфере. Поворотным стало дело «Аксельфарма», где компания выпустила дженерик до истечения срока действия патента, а регулятор обязал вернуть десятки миллионов рублей. Суд это решение поддержал (дело № А40-31162/2025). По словам старшего юриста антимонопольной практики BGP LitigationДарьи Огневской, подобные меры постепенно превращаются в стандарт — то, что еще недавно казалось исключением, теперь применяется почти автоматически. 

Такие претензии предъявляли и к «Акрихину», который избежал перечисления в бюджет 577,7 млн руб. (дело № А40-305697/2024). Позже ФАС обязала компанию МТС перечислить в бюджет 3 млрд руб. за необоснованное повышение тарифов, и это решение подтвердил АСГМ (дело № А40-258323/2024). А в августе суд признал законными выданные издательству «Просвещение» предписания на 2 млрд руб. (дело № А40-29559/2025). 

Второй важный тренд — цифровизация. Запущена система «Антикартель», автоматически выявляющая признаки сговоров на торгах. По словам Огневской, важно, чтобы регулятор не ограничивался формальным «риск-чекингом», а проводил полноценный экономический анализ, иначе возрастает риск ошибок.

Отдельным направлением работы ФАС стали цифровые рынки и IT-гиганты. По словам Муравина, практика в IT-секторе «поступательно развивается»: регулятор анализирует доступ к платформам и ценообразование на IT-решения, и этот тренд соответствует глобальной практике — цифровые рынки все активнее регулируют и на Западе, и в Азии. Ключевыми прецедентами в сфере стали дела «Гугла» и «Яндекса», в которых регулятор впервые сформировал подходы к анализу цифровых рынков, оценил «сетевые эффекты» и влияние цифровых гигантов на смежные рынки. Огневская обращает внимание, что в рамках дела в отношении «Гугла» даже административный штраф рассчитали на основе выручки компании, полученной на смежном рынке, на который повлияло допущенное нарушение.

Маркетплейсы стали главными игроками цифровой торговли и все чаще создают риски антиконкурентного поведения как со стороны платформ, так и со стороны их партнеров. Растет число жалоб на недобросовестную конкуренцию со стороны участников торговли и на злоупотребления самих площадок, например когда товары принудительно включают в акции без согласия продавца. При этом, как отмечает Симаченко, реакция со стороны ФАС не заставляет себя ждать: регулятор выносит предупреждения, возбуждает дела по признакам нарушений антимонопольного законодательства и публикует рекомендации — от «белой книги» по противодействию контрафакту до методических рекомендаций по предотвращению практик гринвошинга.

Еще один важный тренд — расширительное толкование правил о приобретении иностранными инвесторами контроля над стратегическими компаниями. Как отмечает Огневская, ФАС и другие органы власти все чаще относят к стратегическим видам деятельности не только те, что прямо перечислены в законе, но и технологически связанные сферы. В результате под риском оказываются сделки даже в смежных отраслях. 

Показательным стало дело «Оксета», где спор дошел до Конституционного суда (определение № 1106-О). В этом процессе регулятор отстаивал возможность исходить не только из буквального текста закона, но и из его «духа». КС поддержал такую позицию, что закрепило расширительное толкование перечня стратегических видов деятельности. Позже этот подход распространили и на другие вопросы, связанные с иностранными инвестициями, например об определении статуса иностранного инвестора, если гражданин России получил гражданство другого государства. Развитие этой линии подтверждает и дело аэропорта Домодедово (дело № А41-5707/2025). 

В последнее время в практике встречается колоссальное количество дел, связанных с нарушением законодательства о рекламе. По словам Огневской, это уже сподвигло регуляторов поднять вопрос о необходимости введения оборотных штрафов за подобные нарушения, поскольку существующий фиксированный штраф, очевидно, превратился из сдерживающего фактора в строку расходов в бюджете рекламной кампании. Кроме того, на финансовых рынках периодически возникают вопросы, связанные с антиконкурентными соглашениями и созданием преимущественных условий деятельности в рамках одной группы лиц (в особенности, в конфигурации «банк и страховая компания»).

Регулятор традиционно внимательно относится к социально важным товарам — продуктам, воде и лекарствам. Тотахеваге отмечает, что за последние десять лет ФАС не проводила крупных расследований, не выявляла существенных нарушений, кроме многочисленных картелей при государственных закупках. При этом за последний год ФАС возбудила несколько дел против фармкомпаний, чьи препараты имеют существенную долю на рынке, за отказы от заключения договоров с дистрибьюторами и за установление монопольно высокой цены. Муравин добавляет, что ФАС вновь обратилась и к вопросам недобросовестной конкуренции с использованием результатов интеллектуальной деятельности и антиконкурентных соглашений. Кроме того, антимонопольная служба уже утвердила план комплексных проверок в отношении 21 фармкомпании, и первые шаги — дело против «КРКА-Рус» — показывают, что регулятор перешел от заявлений к реальным действиям, подчеркивает Симаченко.

В других отраслях риски тоже становятся шире. Растет число претензий к ценам в металлургии, стройматериалах и ЖКХ. В сферах госзаказов и дорожного строительства внимание регулятора привлекает поочередное участие компаний одной группы в торгах. Ищук поясняет, что ФАС квалифицирует это как антиконкурентное соглашение, но суды требуют доказательств того, что результат торгов действительно стал возможен только благодаря такому сговору. В этих сферах усиливаются и уголовные риски. Муравин подчеркивает, что хотя уголовная ответственность прямо предусмотрена только за картельные соглашения (ст. 178 УК), круг участников таких дел шире. В них могут фигурировать пособники, а параллельно нередко расследуются смежные составы — коррупционные или связанные с превышением полномочий.

Как бизнесу снизить риски

На что же обратить внимание компаниям, если они хотят не только минимизировать риски, но и убедительно продемонстрировать добросовестность перед регулятором? Обобщая, советник LidingsЮлия Кузьменко рекомендует бизнесу обратить внимание на следующие шаги:

При этом эксперты сходятся во мнении, что ключевыми инструментами для снижения рисков становятся антимонопольный комплаенс и грамотное поведение в случае проверки. Отдельно Ищук подчеркивает, что в вопросах комплаенса необходимо стремиться не к демонстрации соответствия требованиям закона, а к его реальному соблюдению. А для этого прежде всего необходимо, чтобы сама компания критически оценила свои подходы к ведению бизнеса и приняла решение отказаться от рисковых практик, пожертвовав эффективностью, или же продолжила вести дела «как обычно», поставив во главу угла достижение финансового результата.

Но пока антимонопольный комплаенс не слишком распространен в России и остается в основном уделом крупных компаний, которые заинтересованы во взвешенном подходе к оценке рисков при принятии управленческих решений, считает Акимова. Причины — высокая стоимость и продолжительность процесса. Построение системы начинается с аудита, который выявляет основные зоны риска и сотрудников, ответственных за них. Кроме того, комплаенс должен учитывать специфику корпоративной структуры, будь то назначение единоличного ответственного или создание коллегиального кросс-функционального органа. 

По мнению Муравина, эффективной системой антимонопольного комплаенса можно считать не формальный набор правил, а инструменты, которые заранее обозначают для бизнеса границы допустимого поведения, не мешая его развитию. Построение такой системы должно начинаться с анализа рынков, на которых работает компания, ее доли и актуальных рисков. На этой основе разрабатываются адресные и понятные сотрудникам внутренние процедуры. Для коммерческих подразделений это могут быть типизированные карты процессов и единые формы контрактов и предложений, для закупочных и работающих с госзаказом — подробные инструкции по формированию заявок и шаблоны взаимодействия с контрагентами. Сотрудники должны понимать, что их действия могут стоить компании месяцев разбирательств и значительных штрафов, а на них самих ляжет персональная ответственность.

Того же мнения придерживается Ищук. Эксперт подчеркивает, что даже самая детальная программа будет неэффективной, если сотрудники уверены, что ее цель — обойти правила. Комплаенс должен объяснять риски и последствия нарушений, показывать на практических примерах, какие действия недопустимы и как правильно вести переговоры с партнерами и конкурентами. 

Но если верно организовать процессы, антимонопольный комплаенс превращается в работающую систему, которая помогает выявлять и минимизировать риски еще до того, как они перерастут в нарушения. При этом Акимова подчеркивает: ФАС учитывает наличие комплаенса при назначении меры ответственности, но важна реальная работа системы, а не формальные документы для галочки. Если меры в компании предпринимаются последовательно и системно, регулятор это видит. Формальный же комплаенс, напротив, лишь усугубит ситуацию.

Но однозначно сказать, учитывает ли антимонопольная служба наличие комплаенс-программ, нельзя. Ищук обширной практики снижения штрафов не видит. По его мнению, дело в том, что пока такая возможность предусмотрена лишь на уровне разъяснений ведомства и не носит строго нормативного характера. «Возможно, это и причина все еще довольно скептичного отношения хозяйствующих субъектов к антимонопольному комплаенсу», — предполагает эксперт.

Также об антимонопольных рисках в бизнесе юристы расскажут на Казанском международном юридическом форуме — 2025, который пройдет в начале октября.