Российские споры за рубежом: риски признания, исполнения и банкротства в странах Ближнего Востока и на Западе
Стратегический подход к защите в российских процессах
Партнер Кульков, Колотилов и ПартнерыОлег Колотилов открыл дискуссию анализом процессуальной стратегии иностранных ответчиков в российских спорах. Он отметил, что при рассмотрении дела по существу ответчик получает возможность представить весь комплекс фактических и правовых аргументов. Если российский суд не принимает эти доводы, их потом могут использовать в той стране, где будут исполнять решение. И там могут заявить, что разбирательство оказалось несправедливым, а одна из сторон была в слабом положении. Такие возражения могут стать основанием для отказа в признании или исполнении решения.
Колотилов подчеркнул, что для дальнейшего использования этих аргументов необходимо первоначально заявить их в российском процессе. Кроме того, по условиям договора сторона нередко обязана участвовать в разбирательстве. Например, чтобы сохранить право на страховое возмещение: многие страховые полисы требуют оспаривать предъявленные требования. То же касается ситуаций, когда нужно обеспечить регрессные требования или выполнить другие обязательства, предписывающие защиту в процессе. Это позволяет компании одновременно защищать позицию по существу и сохранять возможные возражения для суда иностранной юрисдикции.
При рассмотрении дела по существу ответчик имеет возможность изложить все относящиеся к делу доводы. В случае если суд их не принимает, ответчик вправе — в зависимости от юрисдикции, где запрашивается исполнение — ссылаться на то, что приведение решения в исполнение нарушает публичный порядок соответствующей юрисдикции, что разбирательство в суде первой инстанции было несправедливым либо что стороны находились в неравном процессуальном положении. Указанные аргументы могут быть заявлены в качестве возражений против признания и исполнения судебного решения.
Подробнее о перспективах признания российских решений в Эмиратах рассказал партнер Al Tamimi & Co. Игорь Горчаков. Он отметил сложную структуру судебной системы ОАЭ, включающую федеральные (оншорные) суды и два финансовых центра — DIFC и ADGM, которые работают по нормам общего права. Это предоставляет российскому истцу выбор возможных площадок для попыток исполнения.
По словам Горчакова, несмотря на отсутствие двустороннего договора между Россией и ОАЭ, российские решения можно привести в исполнение в оншорных судах при условии подтверждения принципа взаимности. Он указал, что соответствующая практика появилась после того, как российские арбитражные суды недавно привели в исполнение решения судов Дубая. После установления взаимности заявитель должен подтвердить юрисдикцию российского суда, надлежащее уведомление, корректное представительство и отсутствие противоречия публичному порядку ОАЭ. При этом нарушение публичного порядка, как подчеркнул эксперт, обычно слабое основание, за исключением случаев противоречия нормам шариата (например, при взыскании чрезмерных процентов).
Говоря о DIFC, Горчаков обратил внимание, что судьи DIFC оценивают иностранное разбирательство через призму стандартов «естественной справедливости» и могут отказать в исполнении, если придут к выводу об их нарушении. Рассуждая о правоприменении, он провел параллель с недавним английским делом в отношении ответчиков из недружественных стран, где суд детально проверил российскую процессуальную практику и оценил ее соответствие требованиям английского судопроизводства.
Судебная система ОАЭ включает три самостоятельных сегмента: суды оншорной части, а также суды двух финансовых свободных зон — DIFC и ADGM, — каждый из которых функционирует по собственным правилам. Это обеспечивает потенциальному российскому кредитору определённый выбор стратегии при попытке добиться признания и исполнения своего судебного акта. Суды DIFC, действующие в рамках англосаксонской правовой системы, применяют собственный тест взаимности: не требуется доказывать, что решения DIFC уже исполнялись в России, достаточно отсутствия отказов российских судов.
Перспективы исполнения решений по «закону Лугового»
Управляющий партнер Кульков, Колотилов и ПартнерыМаксим Кульков отметил, что пока ни одно решение, вынесенное в рамках «закона Лугового», не было признано и исполнено за пределами России. При этом несколько заявлений находятся на рассмотрении в разных странах. В Казахстане, как он указал, заявление о признании решения по делу «Русхимальянса» отклонили в двух инстанциях, при этом мотивировка отказа носила расплывчатый характер.
Кульков подчеркнул ключевую проблему: во многих юрисдикциях публичный порядок — это ключевое основание для отказа, но доводы, присущие решениям по «закону Лугового», могут не рассматриваться как нарушение публичного порядка в государствах вроде Китая, Индии или ЮАР. В странах с исключительной подсудностью (например, Великобритания) исполнение, скорее всего, будет отклонено, но ситуация в других государствах менее очевидна. Он также отметил, что само по себе отсутствие юрисдикции редко признается достаточным доказательством несправедливости процесса.
Спикер также привел пример недавнего российского банкротного спора с участием Google, инициированного конкурсными управляющими. Хотя дело не связано с «законом Лугового», оно также создает трансграничные риски.
Одного лишь утверждения о несправедливом процессе или нарушении естественной справедливости недостаточно для оспаривания юрисдикции. Необходимо показать, что вы заявляли возражения по существу спора и что суд отклонил все ваши доводы, что может квалифицироваться как несоблюдение принципов естественного правосудия либо проведение несправедливого судебного разбирательства.
Растущая роль банкротства как инструмента давления
Партнер Кульков, Колотилов и ПартнерыНиколай Покрышкин продолжил обсуждение, сосредоточившись на растущем числе российских банкротных процедур, затрагивающих иностранные компании. Он выделил два направления: банкротства российских «дочек» международных групп и банкротства самих иностранных компаний в России.
По его словам, банкротства российских дочерних структур — ожидаемый результат ухода многих компаний с рынка. Но последствия выходят далеко за пределы России: за рубежом могут быть инициированы производства о признании судебных актов, вынесенных в рамках российских банкротных дел, в отношении акционеров, руководства или контрагентов. Покрышкин отметил пример, когда решение о взыскании дивидендов на сумму около $120 млн было признано за рубежом.
Отдельное внимание он уделил практике возбуждения вторичных банкротств в отношении иностранных компаний. Нормы, регулирующие такие процедуры, не кодифицированы: механизм основан на единственном постановлении ВС от февраля 2024 года, оставившем критерий «тесной связи с Россией» крайне широким (дело № А40-248405/2022). По его словам, инициированы сотни таких дел и часто — Федеральной налоговой службой. Иногда основанием служит лишь незначительная задолженность перед российским контрагентом.
Иногда единственная связь иностранной компании с Россией - небольшое право требования к российскому должнику, и этого уже достаточно для признания компании банкротом. Верховный суд указал, что бремя доказывания отсутствия связи возлагается на должнике. Многие компании даже не знали о начале процесса, и этого было достаточно, чтобы суд указал на отсутствие возражений. В 75% случаев не было публичных объявлений. Необходимо регулярно проверять судебные базы.
Покрышкин добавил, что кредиторы, в том числе банки и налоговые органы, могут инициировать банкротство без предварительного судебного акта о взыскании. Из-за этого у должников практически нет времени подготовить защиту. Он советует заранее формировать пакет возражений, особенно компаниям, которые могут столкнуться с требованиями таких кредиторов. Эксперт также подчеркнул, что решения по банкротству могут иметь трансграничный эффект, включая обход арбитражных оговорок. А управляющие, назначенные в рамках вторичного банкротства, могут предъявлять требования к активам за рубежом, что создает для компаний серьезные правовые риски.