"Право.Ru" продолжает рассказывать об известных юристах их же словами. Этот жанр — "правила жизни" — впервые был представлен в России журналом Esquire. В очередном выпуске — американец Джо Джемеил, самый успешный практикующий адвокат в мире. Его состояние оценивается в $1,5 млрд. Поворотным пунктом его карьеры стало легендарное дело "Pennzoil vs Texaco", по итогам которого истец получил $10 млрд — самую большую компенсацию в истории правосудия США, а гонорар самого Джемеила составил невероятные $335 млн. Помимо этого Джемеил известен своим эпатажным поведением в зале суда (как, впрочем, и за его пределами), склонностью к сквернословию и, в целом, бескомпромисностью. Джо Джемеилу 86 лет, он живет и работатет в городе Хьюстон, штат Техас. Подробнее о его карьере читайте в материале "Единственный миллиардер по праву".
О детстве и начале карьеры
Мой папа приехал из Ливана, когда мне, если я правильно помню, было 12 лет. Два его старших брата и отец уже жили в США. Судя по историям, которые мне рассказывали, папе тут не слишком-то нравилось – эта страна была слишком "ковбойской" для него, и он уехал обратно в Ливан.
Я начал изучать медицину в Техасском университете. Не знаю зачем. Наверное, просто был глупым.
У меня было пять "неудов": биология, зоология, немецкий, химия и еще какая-то хрень. Но это были не настоящие "неуды", я просто не пришел на экзамены.
Потом я вернулся в Техасский университет, где хотел изучать право. Но просто так поступить я не мог: средний балл был слишком низок из-за этих пяти "неудов". Тогда я пошел к декану, который оказался полным муд**ом, а от него уже к декану Парлину. Тот симпатизировал мне. Его племянник погиб на войне, он служил на флоте, как и я. Я рассказал ему свою историю, и он согласился переписать документы так, чтобы избавить меня от "неудов". Если бы не этот случай, я бы никогда не стал юристом. Вот почему я делаю все это для Техасского университета. [Джемеил ежегодно отчисляет ему несколько миллионов долларов в качестве благотворительности – Прим. Ред.]
Тогда я был чертовски наивен. Я даже не понял, что мне нужно сдавать дополнительные экзамены на юридический. Я просто начал ходить на занятия. А они, похоже, решили, что я все сдал, раз хожу.
О первом деле
Мы часто пили в баре у Тони, куда захаживала женщина по имени Дороти. Однажды она открывала пиво Pearl, бутылка разбилась, и Дороти порезала палец. Через некоторое время я сказал: "Черт, а давайте засудим их". Мы не знали, как это сделать, но все равно подали иск к пивоварне. На процессе адвокат ответчика – Мак ДеГерин — заявил ссылку на защиту привилегией. Я понятия не имел, что это вообще такое. Тогда я посмотрел на судью и спросил: "А что мне теперь делать?". Судья начал ухмыляться и вдруг сказал: "Мак, найдите денег и заплатите парню. $500 будет достаточно". Я тогда подумал: "Господи Иисусе! 500 баксов за порезанный палец!"
Судья вновь обратился ко мне: "Как вам такое предложение?". Но мой отец владел магазинами, поэтому я с детства умел торговаться. "Что ж, $1000 будет более справедливой компенсацией, ваша честь", — ответил я. "Мак, семьсот пятьдесят и договорились", — отреагировал судья. Адвокат позвонил по телефону: "Есть! Семьсот пятьдесят!". Потом я снова посмотрел на судью: "Ваша честь, а сколько причитается мне?". Тот сказал: "Обычно – треть". Тогда я и понял, чем буду заниматься в жизни.
О работе адвоката и собственной практике
Я видел много адвокатов в судах. В итоге присяжные просто решают, кто из них был менее скучен, и выносят вердикт. Это очень печально. Но и я тоже не устраиваю театр. Я всегда с уважением отношусь ко всем участникам процесса, спросите у любого судьи.
Я предпочту, чтобы у меня на заднице вырос нос, нежели ехать в Делавер и объясняться за свое поведение перед судьей.
Я беру гонорар в процентах. Я не использую фиксированные ставки, а также не принимаю почасовую оплату.
Полагаю, я довел до конца больше дел, чем кто-либо из ныне живущих американцев.
Если вы не вовлечены в процесс на эмоциональном уровне, ваш клиент не получит того, на что вы на самом деле способны.
Не так много хороших адвокатов по гражданским делам. Знаете, найти такого – это как найти драгоценный бриллиант. Из осла не сделать скакуна. Его можно кормить как скакуна, заботиться о нем как о скакуне и дать ему подходящее для скачек имя. Но это все равно будет осел. Что-то улучшить, конечно, можно. Но мы говорим о праве – неточной науке. Тут неосязаемые активы, вроде таланта, важнее образования.
Мне предлагают много денег, но это меня не заводит. Чаще всего я представляю в суде детей, вдов и чудовищно искалеченных людей.
Когда я защищал в суде Музей изящных искусств, присяжные удалились на целых 37 минут. Какой-то репортер спросил меня: "Как вы думаете, почему так долго?". Тогда я объяснил ему, что они просто слишком долго разворачивают свои проклятые сэндвичи.
Не могу вспомнить дело, которое хотел бы провести по-новой. Я не живу прошлым. Мне нравились все мои дела. Некоторые запомнились чуть больше, а некоторые, которые другие приписывают к самым важным в моей карьере, на самом деле не были таковыми.
Когда я начинал бизнес, считалось некрасивым давать свою визитку, если у тебя ее не просят. Сейчас же у адвокатов собственные рекламные щиты.
Об американском праве и политике
Закон – это не кусок цемента. Он нужен, чтобы помогать людям.
Марк Твен правильно сказал: "В Америке есть только один преступный класс – это Конгресс".
Нам нужно избавиться от Джорджа Буша [младшего]. Он может взять и напасть на Луизиану. У них там тоже есть химическое оружие: соус Табаско и прочее такое дерьмо.
То, что сейчас пытаются сделать с гражданскими процессами в США, это не реформирование, а деформирование.
Я перечитываю Декларацию Независимости каждую неделю. Это не занимает и 10 минут.
О деле "Pennzoil vs Texaco"
Все были уверены, что я проиграю дело "Pennzoil vs Texaco". Мне говорили, посмотри на присяжных: половина — вчерашние студенты, половина — женщины. Эти люди не могут мыслить категориями больших денег. Но я отвечал, что это не важно. Дело было о том, держишь ли ты слово, или же идешь и берешь чужое. В этом суть гражданского права. Не важно, о чем речь, о машине или стратегических запасах нефти.
Вечером перед решающими прениями по делу "Pennzoil vs Texaco" ко мне приехали мои друзья на лимузине и позвали выпивать. Я пытался объяснить им, что это дело всей моей жизни, черт возьми, чьей-либо жизни, и мне нужно готовиться, но они никак не хотели этого понимать. Мы пили всю долбаную ночь, на утро я едва мог смотреть прямо.
Потом мы отмечали победу у меня дома – пили пиво и ели гамбургеры. У меня с той ночи до сих пор на стене висит приходный ордер на $3 млн.
О деловой Америке
Корпоративной Америкой управляют пафосные, надменные, самовлюбленные и убогие люди. Их оценки и недооценки сделали меня богатым.
Я считаю покупку кокаина более выгодной инвестицией, чем вложения в хедж-фонды.
О себе
Однажды я был на Гаваях, гулял по пляжу и вдруг упал. Не было ни боли, ни даже какого-то беспокойства, только кружилась голова. Через какое-то время я сумел придти в себя и сесть. Потом я спокойно отправился к себе в номер. Пришла моя жена, Ли, и поняла, что у меня был инфаркт. Она потребовала, чтобы мы немедленно поехали в больницу, но я отказался и просто отвел ее поужинать. На следующий день мы вернулись домой. Лечащий врач ждал меня у себя, но я опять не пошел. Чувствовал себя хорошо, даже сам нес чемоданы. Боли не было, но на всякий случай я все же выпил шесть стаканов виски и принял шесть таблеток аспирина.
Я закончу практику тогда, когда мне сделают лоботомию и хирургически удалят у меня эго. Но вообще я не могу представить, что буду просто сидеть дома. Я много путешествую, к тому же обычно начинаю пить достаточно рано днем. Если мне нечем будем заняться, это вскоре станет плачевным зрелищем.
Вообще, это все очень долгая история. Я вам расскажу, когда у нас будет пиво.
Использованы материалы Bloomberg, New York Times, Texas Bar Foundation, Forbes, JoeJamail.com, ABA Journal, Highbeam Buisiness, Texas Monthly
