На вчерашнем заседании по делу об аферах в Минобороны прокуроры опять не услышали от свидетелей "нужных" ответов и прибегли к традиционной процедуре оглашения показаний, сделанных на предварительном следствии. Но получили обратный эффект – уже даже судья не скрывает иронии по поводу того, что написали в протоколах следователи. Прокуроры вынуждены поразмышлять о том, не стоит ли самих людей из СКР выслушать в качестве свидетелей.
Вчера в Пресненском райсуде Москвы продолжили допрос свидетелей по "делу "Оборонсервиса" о махинациях с недвижимостью Минобороны на 3 млрд руб., главным фигурантом которого является бывшая глава Департамента имущественных отношений военного ведомства Евгения Васильева. Ей инкриминируются ст. 159, 174.1, 285, 286 УК (мошенничество; легализация денежных средств или иного имущества; превышение и злоупотребление должностными полномочиями; максимальное наказание – до 10 лет лишения свободы). "Дело "Оборонсервиса"" привело к отставке министра обороны Анатолия Сердюкова, до женитьбы в 2000 году на дочери высокопоставленного чиновника Виктора Зубкова (в 2007–2008 годах премьер) менеджера-мебельщика. Сердюков был также обвинен в халатности (ч. 1 ст. 293 УК – до трех месяцев ареста), но позже амнистирован.
Первый свидетель Игорь Тихоненков – юрист по образованию – свою приверженность к точным названиям компаний и документов выразил сразу, попросив пользоваться своими заметками. "Мы здесь экзамен не проводим, знания нормативных документов необязательны", – ответила ему судья Татьяна Васюченко, посоветовав обращаться к записям только по крайней необходимости.
С мая 2007-го по ноябрь 2012-го Тихоненков работал заместителем гендиректора по юридическим вопросам в организации, которая вместе с Сердюковым перекочевала из структуры Федеральной налоговой службы (ее он возглавлял в 2004–2007 годах) в Минобороны. До 2010 года она называлась ФГУП "Санкт-Петербургский инженерно-технический центр ФНС России" (ИТЦ), а затем последние два слова стали новыми: Минобороны России. Этот инжтехцентр в основном оказывал автотранспортные услуги ведомствам из структуры ФНС, а затем военным и уже фигурировал в уголовных делах. С 2007 по 2010 год его генеральным директором, а затем заместителем был муж сестры Сердюкова Валерий Пузиков. В 2012 году было возбуждено уголовное дело по делу о многомиллиардных хищениях, совершенных при обслуживании Минобороны автотранспортом. Пузикову было предъявлено обвинение по ч. 4 ст. 160 УК РФ (присвоение и растрата, совершенные группой лиц по предварительному сговору в особо крупном размере, – до 10 лет лишения свободы). Информации о дальнейшей судьбе расследования нет.
Для "дела "Оборонсервиса"" ИТЦ важен тем, что имеет отношение к недвижимости пансионата "Эллада" в поселке Пересыпь Темрюкского района Краснодарского края, которая была продана с баланса ГУП "Окружной материальный склад Московского округа ВВС и противовоздушной обороны" (ОМС) фирме "СитиИнжениринг" по заниженной на 4,6 млн руб. цене – за 92,1 млн. руб. За компанией-покупателем, как считает следствие, стояла Васильева. А изначально этот объект, арендовавшийся ФНС на 49 лет у государства, находился на балансе ИТЦ в "налоговый" период истории этой структуры.
Прокурор Антуан Богданов спросил у Тихоненкова про приказ Минобороны от 28 мая 2010 года о передаче некоторых активов с баланса ИТЦ в ФГУ "Загородная квартирно-эксплуатационная часть района" (ЗКЭЧР). Свидетель рассказал, что был на совещании у Васильевой, потом последовали несколько встреч с начальником части Сергеем Плохотюком, и уже вместе они побывали в ДИО, где был согласован примерный порядок перехода. Там они общались с заместителями Васильевой Борисом Дучковым и Павлом Карпуниным. ИТЦ подготовил акты приема-передачи и направил их в КЭЧ.
– Какие-то проблемы возникли с передачей? – интересовался Богданов.
– Проблема была в том, что Плохотюк отказывался ехать и принимать объекты после совещания. Почему, я не понимаю, но в итоге он мне выдал нотариально заверенную доверенность на право осуществлять госрегистрацию на оперативное управление за ЗКЭЧР.
– Проблема была в том, что [Плохотюк] не захотел ехать или подписывать, не посмотрев имущество? – требовал конкретики гособвинитель.
– Не знаю точно… Поехать не мог, потому что у него какие-то личные основания были не ехать: то ли отпуск, то ли больничный, поэтому не поехал и, соответственно, акты не подписал, – ответил Тихоненков. Плохотюка в суде еще не допрашивали, а другие свидетели говорили о том, что он отказался с формулировкой "Это имущество я никогда не видел, понятия не имею, где находится, принимать не буду".
Затем свидетель рассказал, что Плохотюк временно перестал исполнять обязанности руководителя ЗКЭЧР, а на его месте появился Алексей Грибаненков (начальник "Пушкинской КЭЧ". – "Право.Ru"), который и утверждал итоговые акты по недвижимости "Эллады". Подписать все необходимые документы все же удалось, подытожил свидетель, о чем он потом доложил своему доверителю Плохотюку.
Затем прокурор начал подробно расспрашивать свидетеля о строительстве газопровода на территории имущественного комплекса в Пересыпи. Процесс начался в то время, когда его объекты были на балансе ИТЦ. Богданова интересовало, что стало с газопроводом после передачи имущества и кто вообще был инициатором строительства.
– Насколько я помню, договор подряда заключал Пузиков. Где-то весной 2010 года это было…
– Вы уже передаете имущество, с Плохотюком общаетесь, зачем вам газопровод? – перебил его Богданов.
– Вы что, свидетеля убедить в чем-то хотите? – вмешалась судья Татьяна Васюченко.
– База – это одно, а газопровод – другое, – прокомментировал адвокат Васильевой Хасан-Али Бороков.
– Да, мы могли этот газопровод потом в аренду просто сдавать. На тот момент уже проект был готов просто, – согласился с адвокатом свидетель, а к разговору подключился прокурор Юрий Хализов. Он, видимо, хотел получить от свидетеля другие ответы, а потому заново спрашивал об истории с Плохотюком. Но Васюченко эту попытку пресекла и сняла его вопросы как повторяющиеся. "Мы все это уже знаем, если вам нужно два раза повторять, то протокол прочитаете", – заметила она и добавила, что такое происходит уже не в первый раз, и попросила экономить время.
Далее по традиции прокуроры ходатайствовали об оглашении показаний свидетеля на предварительном следствии "в связи с существенными противоречиями". Например, прокурор Вера Пашковская заметила, что следователю на допросе в декабре 2013-го Тихоненков говорил, что он был на совещании у Васильевой с Плохотюком, а вчера на заседании сказал, что общались они с ее заместителями.
Тихоненков в ответ пояснил, что на совещании у Васильевой присутствовал лишь однажды и при разговоре со следователем точно не помнил, с Плохотюком он был тогда или нет. "Почему-то у следователя была информация, что на совещании у Евгении Николаевны [Васильевой] был я и Плохотюк, я не стал отрицать, а после допроса вспомнил, что тогда мы ее не дождались и с заместителями общались", – сказал свидетель.
– Правильно я вас понял, что информацию о встрече с Плохотюком и Васильевой сообщил вам следователь, а вы подтвердили и это занесли в протокол? – уточнил адвокат экс-руководителя ДИО Дмитрий Харитонов.
– Да, наверное, так.
После этого львиную долю времени заседания стороны обвинения и защиты потратили на протоколы следователей, пытаясь разобраться в расхождениях показаний свидетеля. В итоге Тихоненков пояснил, что тогда даты плохо помнил и в основном ориентировался по информации допрашивавшего.
Затем в зал пригласили второго свидетеля – Надежду Игитову. С 2010 по 2011 год она работала инспектором в ОМС, частично выполняла обязанности секретаря, так как его в компании не было: регистрировала входящую и исходящую корреспонденцию, оформляла больничные, трудовые договоры. Свидетель оказалась немногословна, а при одной из попыток прокуроров добиться конкретики заявила с улыбкой: "Чего вы хотите от пенсионерки? Я не помню ничего!"
В основном разговор шел о приходе в ОМС Максима Закутайло – еще одного подсудимого по "делу "Оборонсервиса"". Он обвиняется по ч. 4 ст. 159 (мошенничество в крупном размере – до 10 лет лишения свободы), ч. 3 ст. 160 (присвоение средств или растрата в крупном размере или с использованием служебного положения – до шести лет) и по ч. 5 ст. 33 и п. "в" ч. 3 ст. 286 УК (пособничество в превышении должностных полномочий – до 10 лет).
Игитова пояснила, что сначала Закутайло был заместителем начальника ОМС Владимира Караваева. В этой должности Караваев работал в период с 2003 года до преобразования ОМС в акционерное общество в марте 2011-го и был допрошен прокурорами одним из первых.
– Были ли какие-то проблемы с оформлением Закутайло на работу? – интересовалась прокурор Пашковская.
– Он по совместительству устраивался, трудовую книжку он был не обязан предоставлять, предоставил ИНН, пенсионное…
– А вы точно помните, что он по совместительству должен был устраиваться?
– Точно.
– А до этого должность заместителя начальника в ОМС была?
– Была.
Эта информация противоречила показаниям Караваева. Он говорил, что в штатном расписании такой должности не было, но ее пришлось ввести, так как из ДИО была такая директива: "Для оказания помощи примите заместителем Закутайло!"
– При устройстве на работу Закутайло Караваев при вас делал какие-то звонки в ДИО? – продолжала прокурор.
– Нет, они в кабинете были, потом вышли и документы мне предоставили, – ответила Игитова. По ее словам, почему Караваев взял Закутайло на работу, она не знала, подробностей его назначения на пост начальника – тоже.
Пашковская спросила и про Веру Голышкину. Та уже фигурировала в показаниях других свидетелей по эпизоду с оформлением прав на недвижимость в Пересыпи. Так, Елена Кильдишова, занявшая пост гендиректора ОМС после Закутайло, рассказывала, что Голышкина просила ее подписать договоры на оплату коммунальных услуг по объектам в Пересыпи уже после их перехода от ОМС к компании "СитиИнжениринг" со словами "данный объект находится на контроле больших чиновников". А Евгению Василенко, которая недолгое время была и.о. руководителя, Голышкина пугала тем, что "она за широкой спиной Минобороны" и за нее "порвут".
Игитова пояснила, что Голышкина была в ОМС начальником производственно-технического отдела, но деталей ее работы вспомнить опять же не смогла. А прокурор, не добившись от нее подробностей, снова попросила озвучить показания свидетеля во время предварительного следствия в феврале 2013-го. Противоречия гособвинители усмотрели практически в каждом вопросе. Судья зачитала отрывки допроса Игитовой из протокола следователя: "Необходимость назначения Закутайло на должность заместителя начальника ОМС Караваев пояснил распоряжением из ДИО… Необходимости в заместителе не было, Караваев справлялся сам… У Закутайло не было трудовой книжки, Караваев при мне позвонил кому-то, а потом сказал оформить Закутайло по совместительству… Назначение Закутайло для меня было шоком, так как он не имел понятия о деятельности ОМС".
Прокуроры пытались выяснить, чему верить: показаниям на следствии или данным им на заседании, но свидетель точно ответить не могла.
– Следователь в протоколе записал, что вы говорили или что ему хотелось? – спросил прокурор Хализов.
– Ну, может быть, он не так косноязычно писал, как я говорила, – после паузы ответила Игитова.
Стороны заметно оживились. Участники процесса то и дело поднимали руки, желая задать вопрос. Вмешался в процесс и Закутайло.
– Фразу [из оглашенных показаний, данных во время следствия] "Голышкина проявила себя как высококлассный специалист" формулировал следователь?
– Да.
– А были еще такие фразы, которые вы не говорили, а в протоколе они были записаны?
– Да, он более обтекаемо все формулировал… Переиначивал, но смысл оставался, – призналась свидетель.
– Хочу обратить внимание суда на то, что в очередной раз записаны слова, которые свидетель не говорил, – заявил Закутайло. – Начинается потом в суде у нас игра слов: сказал – не сказал… И обвинение требует от свидетеля те же самые слова, что указаны в допросе…
– Можно продолжить? – подключилась Васильева, – Есть фразы, которые явно не могут принадлежать этому свидетелю. Например, "ФГУП "ОМС" Минобороны России было преобразовано в ОАО "ОМС", и все имущество, находящееся на балансе, подлежало приватизации". Скажите, пожалуйста, такой текст свойствен вам?
– Это, скорее, фразы экономистов и главных бухгалтеров, – с улыбкой ответила свидетель.
А судья поинтересовалась, действительно ли Игитова была в шоке от назначения Закутайло, что вызвало улыбки уже почти у всех собравшихся. "Ну, не то чтобы в шоке, в обморок я не упала… Это не моя фраза", – пояснила свидетель.
После этого зал заседаний суда превратился в дискуссионную панель по поводу творческого подхода следователей. Не прекратились обсуждения и во время перерыва, объявленного судьей.
– Все? Все успокоились? Все высказались? – с этими словами, адресованными всем присутствующим, адвокат Закутайло Олег Бессонов вернулся в зал суда. Но все же высказались не все, так как после перерыва разговор пошел по тому же сценарию. Адвокаты, прокуроры, подсудимые по очереди зачитывали фразы из протокола свидетеля, удивляясь разногласиям. Возможно, на месте свидетеля в итоге окажется следователь, чья подпись чаще всего стоит под протоколами, – по крайней мере, прокуроры сказали, что они думают над этим.
