"Английская" модель распределения судебных расходов или "американская"? Подходят ли они России? Можно ли понять, где начинается злоупотребление правом? Разумен ли шестимесячный пресекательный срок? Каковы основные элементы практики, которую формировал Высший арбитражный суд, и кто написал "образцовое" определение о возмещении затрат на судебное представительство? Какова роль этих компенсаций? Когда правильно отправляться за ними в суд? Какова роль судейского усмотрения? Ответы на многие из этих вопросов юристы получили от судьи ВАС Натальи Павловой.
В среду юристы собрались в офисе медиахолдинга "РБК", чтобы обсудить проблему компенсации судебных расходов. Модератор – старший юрист адвокатского бюро "Линия права" Алексей Костоваров – сразу же заявил, что является сторонником так называемого "английского" подхода к этому вопросу, который дает выигравшей стороне право на возмещение всех расходов за счет проигравшего оппонента. Как принцип он побеждает и в России, и, по мнению Костоварова, это отличный стимул к заключению досудебных соглашений и препятствие для предъявления необоснованных исков. С Костоваровым, правда, спорил его же коллега по "Линии права", которому ближе "американская" модель, которая предполагает, что каждая сторона несет свои расходы на адвокатов, а института возмещения нет. Правда, по мнению профессора, доцента кафедры гражданского процесса юрфака СпбГУ и адвоката Михаила Шварца, вообще неестественно сравнивать эти правопорядки, где до суда доходит 5–7% обозначающихся споров, с российской действительностью, в которой так высок уровень конфликтности.
Шварц сравнил обсуждаемую тему с минным полем. Его смущает непонятное нагромождение законодательных норм. Например, абсурдным ему казалось положение о том, что требования о взыскании судебных расходов надо предъявить в течение шести месяцев с момента разрешения дела. "А если у человека не было в течение полугода денег, чтобы заплатить мне, а [общая] исковая давность вообще три года? Что же, если мне заплатят позже, взыскать с оппонента уже не удастся?" – недоумевал Шварц. Второй смущавший его момент – это оценка того, было или нет злоупотребление со стороны оппонента. "Критерий в статье 10 ГК был заложен еще от сотворения мира, – иронизировал профессор. – Но сейчас он вызывает больше вопросов, чем ответов".
Минусы "английской" модели в российском ее применении назвал Костоваров. Первый из них заключается в том, что нельзя взыскать существенные издержки пусть и по несложному спору, но со стороны, которая на протяжении всего процесса злоупотребляет правом. В качестве примера Костоваров привел многочисленные случаи, когда фискальные органы в спорах с налогоплательщиками до последней инстанции обжалуют судебные акты, хотя знают, что практика не на их стороне, но наказать их за это нет никакой возможности. А вторая проблема состоит в том, что разумность, и, соответственно, сумму расходов на представителей судьи по-прежнему определяют произвольно. В основном они ориентируются на какой-то максимальный предел, который, как правило, задает Высший арбитражный суд. А потому, по мнению Костоварова, надо конкретизировать, например на уровне высшей судебной инстанции, критерии, как оценивать затраты на разумность. Их можно сделать зависимыми от двух величин: почасовых ставок участвовавших в деле юристов и расценок их коллег из других юридических компаний, занимающих соседние позиции в рейтингах, говорил Костоваров. И куда удобнее, по его мнению, будет определять сумму расходов, если юристы всегда начнут указывать, какое конкретно количество часов они потратили на работу по делу.
Судья ВАС Наталья Павлова, рекомендованная и в новый Верховный суд, говорила о значении института возмещения судебных издержек, его эволюции в России и перспективах, которые у него есть. Во-первых, по ее словам, в рамках дел такой категории, как правило, подаются обоснованные и аргументированные требования. "У юристов есть прямой интерес, так что стараются они выше среднего", – заметила она. Но интерес этот, добавила Павлова, не только экономический. "Авторитет юридической профессии и отношение общества к ней зависят от того, как эта работа оплачивается", – уверена она.
Обратила внимание Павлова и на то, как видится российским юристам правовая природа этого института. По ее словам, есть две противоположные точки зрения. Согласно одной из них, возмещение судебных расходов понимается как сугубо процессуальный механизм. Согласно другой, он имеет материально-правовую природу. "Истина, как всегда, где-то посередине", – улыбнулась судья.
Отправной точкой для существования института возмещения судебных расходов в российском праве и причиной внесения последующих изменений в АПК, напомнила Павлова, стало принятое в феврале 2002 года решение Конституционного суда по делу компании "Большевик". Тогда КС вынес определение (№ 22-О) о возможности взыскания с проигравшей стороны расходов на юристов. Но до сих пор, признала судья, в российском праве не существует четких критериев разумности взыскиваемых расходов.
Зато они есть в практике Европейского суда по правам человека. Во-первых, расходы должны быть действительны и подтверждены документально. Во-вторых, понесенные затраты должны были быть действительно необходимыми. В-третьих, они должны были быть разумными в количественном отношении. В-четвертых, такие расходы могли возникнуть только в связи с предупреждением нарушения какого-либо права. И в-пятых, наличие злоупотреблений со стороны, требующей компенсацию, ее присуждение исключает. Именно на эти критерии, по словам Павловой, и ориентировался ВАС в последние три года, вырабатывая практику по возмещению расходов на представителей.
Затем судья обратила внимание на несколько знаковых дел, сыгравших важное значение при формировании позиции ВАС. Первое такое постановление было принято 20 декабря 2011 года по делу компании "Грош и К" (А76-44961/2009). В этом акте надзор допустил возможность взыскания судебных расходов в пользу сторон, не принимавших участия в процессе с самого его начала. В качестве еще одного примера Павлова назвала исход дела "Аэлита Софтвэа" (А40-20664/2009), по которому в пользу выигравшей стороны впервые была взыскана существенная сумма судебных расходов – около 3 млн. руб. В том деле президиум отметил, что затраты истца на оплату услуг юркомпании "Пепеляев Групп" были соразмерны стоимости таких же услуг, оказываемых другими юрфирмами того же рейтингового уровня по критериям известности, открытости и качества услуг.
Остановилась судья и на делах "Перспективных технологий" (А40-45687/2011, А40-45684/2011 и А40-152737/10). Тогда в октябре 2012 года надзор не поддержал заявителя, который пытался взыскать по максимуму расходы на представителя с налоговой, упорствующей в своем намерении до конца обжаловать акты по заведомо проигрышному для нее делу. Президиум мотивировал свой подход тем, что дело не было сложным, а судья ВАС Светлана Петрова (она рекомендации в новый ВС не получила) написала в особом мнении, что такое поведение фискалов недопустимо.
Обнадежила Павлова юристов и относительно так называемого "гонорара успеха" – вознаграждения, поставленного в зависимость от исхода дела, хотя Конституционный суд категорически против того, чтобы увязывать такие выплаты с исходом судебного решения. Судья заметила, что суды оценивают эти гонорары по тем же критериям, что и любые другие представленные к взысканию расходы. А в качестве примера сослалась на дело "Арудж" vs "Билла" (А40-35715/2010), которое назвала "предвестником гонорара успеха". Вынесенное в рамках этого разбирательства определение судьи Дмитрия Дзюбы она назвала "образцовым". А выступавший позднее старший научный сотрудник Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте Вадим Новиков сказал, что с точки зрения экономической науки и операционной практики множества отраслей оплата труда в зависимости от результата совершенно оправданна. Следуя этой логике, и гонорар успеха имеет полное право на существование.
Остановились участники обсуждения и на часто встречающемся приеме юрфирм, которые, обосновывая разумность расходов заказчиков на свои услуги, любят приносить в суд письма с расценками дружественных компаний. Эти документы вроде как подтверждают, что расценки заявителя аналогичны, а порой даже и меньше, но противная сторона делает то же самое, и данные ее друзей свидетельствуют совсем о другом. "Как же судье определить, какие цифры верные?" – поинтересовался Костоваров у Павловой. А она ответила, что судья должен руководствоваться своим судейским усмотрением и опытом. "Он прекрасно разберется, сколько может стоить та или иная работа", – уверена Павлова. А Новиков уверен, что сделать задачу определения разумности расходов решаемой можно, если пойти от обратного – отсечь неразумные траты.
Елену Спиридонову, главного юрисконсульта Департамента судебной практики "Роснефти", в свою очередь, интересовало, как взыскать с недобросовестного истца судебные затраты, если ему оппонировали штатные юристы компании, "тратящие свои бессонные ночи". Можно ли заключить задним числом договор возмездного оказания услуг и стоит ли прописывать в нем гонорар успеха? Костоваров подтвердил, что и он не раз сталкивался с такой проблемой, но судьи нормально относились к соглашениям о юридической помощи, подписанным постфактум. "Главное – доказать, что расходы действительно были", – высказал свою точку зрения старший юрист "Линии права".
Еще один вопрос касался того, с какого момента правильно заявлять о компенсации судебных расходов, – когда решение суда вступило в законную силу или же стоит дождаться позиции надзора? Здесь Павлова твердо ответила, что "точка по делу ставится тогда, когда по нему появилось постановление президиума ВАС либо отказное определение – риски по делу закончились". В этом вопросе судья опять сослалась на практику ЕСПЧ. "Если же ты рискнул раньше, до наступления правовой определенности, то есть риск, что будешь потом платить проценты за использование чужих денежных средств", – предупредила Павлова.
