Вольфганг Баль — судья со стажем. Свою судебную карьеру он начал в 1975 году, можно сказать, благодаря счастливому случаю. Сейчас он возглавляет судебный состав Верховного Суда ФРГ по лизингу и договорам купли-продажи и не видит ничего зазорного в том, что суды занимаются толкованием права. В интервью "Право.Ru" Вольфганг Балль рассуждает, в чем, с его точки зрения, преимущество немецкого права перед английским, насколько сильное влияние на развитие этого права оказал национал-социализм и можно ли судейскую работу сравнивать с миссией священника.
- Господин Баль, все российские юристы признают, что немецкая правовая система – эталон для нашего, отечественного развития права, но при этом, с точки зрения правового уровня, Германия опережает Россию лет на сто. Объясняется это, прежде всего, различными катаклизмами в истории нашей страны, которые не дали свершиться правовой реформе в царской России: революция и войны остановили развитие российского законодательства. С другой стороны, Германия пережила не меньшее количество потрясений, чем наша страна. Как, на Ваш взгляд, при этом удалось сохранить поступательное непрерывное развитие права в Германии?
- Основы немецкой системы законодательства, особенно что касается гражданского и уголовного права, были заложены еще в конце XIX – начале XX столетий. Именно тогда были сформированы специальные научные комиссии, которые и по сей день занимаются кодификацией права. В то же время был создан свод гражданского права — Германское гражданское уложение, включающее в себя около 2 400 статей. Эти статьи были написаны таким образом, чтобы их можно было без особых проблем дополнять и видоизменять в соответствии с потребностями времени.
Мне тоже кажется, что исторические катастрофы, о которых вы говорите, в Германии не были такими мощными и длительными, как в России. По сути дела, самой большой из них было время национал-социализма. Однако оно продлилось всего 12 лет, и на развитие права этот режим не оказал такого большого влияния, как [коммунизм] в вашей стране, поскольку сразу после этого недолгого периода Германия вернулась к тому правовому режиму, который существовал до Гитлера. Самые же значительные изменения в Германском гражданском уложении произошли на протяжении последних двадцати лет, и связано это с образованием и развитием Европейского союза. ЕС задает основные требования, которым должны отвечать национальные законодательства входящих в него стран. В Германии, например, под влиянием ЕС наиболее сильным и наиболее ощутимым изменениям подверглась область потребительского права.
- Вы сами как считаете – может ли одна страна в процессе своего правового развития повторять и использовать опыт другого государства?
- Нет ничего странного и ничего невозможного в том, чтобы правовая система одного государства в процессе развития другого государства использовалась как образец и, соответственно, какие-то нормы, заложенные в одной системе, перенимались другой. Так, например, Японский гражданский кодекс не сильно отличается от Германского уложения. Самое главное, что фундаментальные принципы гражданского права должны действовать одинаково для всех. Вопрос в том, являются ли эти фундаментальные принципы приемлемыми и, соответственно, могут ли они использоваться в том государстве, которое на них пытается ориентироваться. В данном случае вопрос не в том, ориентируется ли российская правовая система в своем развитии на немецкую – общеизвестно, что ориентируется, – вопрос в другом: работает ли соответствующее правоприменение.
- Могли бы вы обозначить какие-то правовые институты немецкого гражданского права, которые вы считаете особо достойными заимствования, считаете их наиболее развитыми и устоявшимися?
- Мне сложно сказать, насколько немецкое право как таковое может быть полезным и как может использоваться вне ФРГ. Дело в том, что в Германии, кроме писаного права, есть также и неписаное право, то есть так называемая трактовка закона судами. Например, правоотношения в рамках лизинга в Германии вообще не кодифицированы. У нас нет закона о лизинге. Правовая оболочка подобных договоров образовалось в рамках судебной практики примерно в 1970 году, после того как лизинг был заимствован из англо-американского правового круга.
Однако не могу не рекомендовать торговое право – просто потому, что сам им занимаюсь. С моей точки зрения, немецкое торговое право хорошо разработано, достаточно хорошо ориентировано на практические вопросы.
- Вы сказали о том, что в Германии судебная практика также является источником права. Можно ли это явление сравнить с так называемым прецедентным правом? Если да, то как в таком случае удается осуществлять симбиоз кодифицированного законодательства и прецедентного права?
- Отвечая на ваш вопрос, первое, что нужно подчеркнуть, — германская система правосудия исходит все-таки из кодифицированного права. Следовательно, всем рассматриваемым делам дается трактовка в соответствии с существующим законом, в отличие от англо-саксонской модели, когда судьи исходят из конкретного прецедента. Однако в Германии важен не только кодифицированный закон, но и позиция судов всех инстанций. При этом суды, которые по иерархии находятся ниже, в основном ориентируются на то, что по конкретным или аналогичным делам решают суды высшей инстанции.
В немецком праве при рассмотрении дел, прежде всего, важен закон, но не только он. Сам закон может занимать один том, но комментарии к нему могут составлять целую полку. Соответственно, когда немецкий юрист работает над конкретным делом, его задача – не только найти законодательное объяснение своей позиции, но и найти в этих комментариях конкретную трактовку, соответствующую его случаю. В то же время, когда речь идет об английском юристе, его первоочередная задача – найти прецедент, аналогичный его делу. Безусловное преимущество немецкого права перед англо-саксонской моделью заключается в том, что немецкое право предсказуемо. И когда вы приступаете к конкретному делу, у вас есть свод законов, на который вы можете ориентироваться и который дает возможность примерно представить, в каком направлении суд и судьи предположительно могут принять решение. Английская система устроена по-другому. Хотя там юрист и может найти выгодные ему прецеденты, но никто не знает, не найдет ли другая сторона или сам суд прецедент, который повернет дело другим образом. Таким образом, в англо-саксонском праве ситуация в некотором смысле повисает в воздухе.
- Но при этом вы сами сказали, что в немецком праве есть институты, которые не урегулированы кодифицированным правом, как, например, лизинг. Можно ли это назвать исключением или таких институтов много?
- В этом отношении вы правы – некоторые правоотношения у нас, действительно, не регулируются законодательным сводом, но это не является проблемой, потому что подобные лакуны восполняются юридической наукой и судебным толкованием. Те же самые вопросы, связанные с лизингом, например, успешно разрешаются нашей комиссией по лизингу и договорам купли-продажи.
- Правильно ли я понимаю, что статус комиссии Высшего федерального суда примерно тот же, что и у судебного состава российского Высшего Арбитражного Суда?
- Немецкая система судов общей юрисдикции четырехуровневая. Она включает в себя территориальные суды, суды округов, высшие окружные суды и Высший федеральный суд. В Высшем федеральном суде тоже существует очень четкая структура: оба направления, которым он занимается – уголовное и гражданское право – разделены на 12 гражданских комиссий и 5 уголовных. Трактовка права и собственно правоприменение происходят на всех уровнях описанной выше судебной системы, но конкретная комиссия внутри Высшего федерального суда является самой высшей и конечной инстанцией по соответствующим делам. Его задача – ревизия дел, которые проходят через низшие суды.
- Не считаете ли вы необходимым все-таки кодифицировать все те институты немецкого права, которые сейчас регулируются толкованием судов?
- Могу сказать, что приблизительно десять лет назад была предпринята такая попытка. Она касалась области долгового права. Толкования, накопившиеся за десятки лет, попытались объединить таким образом, чтобы можно было написать одну статью и вставить ее в германский гражданский кодекс. Это сделали, но оказалось, что и дальше трактовка законов все равно осталась самым главным ориентиром для решений судов, потому что одна статья не может объединить всю ту практику, которая существовала двадцать-тридцать лет.
- Исходя из моих вопросов вы, наверное, уже поняли, что в России отношение к судам опасливое. А как бы вы могли охарактеризовать отношение немецкого общества к судам?
- В Германии не существует такой проблемы, как недоверие к судам. Нет никаких опасений со стороны общества, что юстиция сделает что-то такое, что может ущемить интересы граждан. В особенности Конституционный суд обладает отличной репутацией.
- И завершающий вопрос. На ваш взгляд, быть судьей – это работа или призвание?
- На вопрос отвечу так, что все-таки это больше работа, чем призвание. Но не только работа, естественно. И в этом отношении ее сложно сравнить, например, с работой священника – это все-таки не так. Могу сказать, что вообще я не родился судьей, и когда я сдавал государственные квалификационные экзамены в университете, у меня была убежденность, что я стану адвокатом. Но получилось так, что я набрал большое количество баллов, что расширило мои возможности. Так сложилось, что я стал судьей.
Интервью провела Наталья Шиняева
