Верховный суд скорректировал практику по вопросам, описанным в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Вчера Пленум ВС утвердил постановление, в котором предписывает судам учитывать решения ЕСПЧ по нероссийским делам, если их обстоятельства и примененные к ним нормы совпадают с российскими.
Когда две недели назад проходило обсуждение проекта документа, основным камнем преткновения стал вопрос, должны ли российские суды руководствоваться правовыми позициями ЕСПЧ в отношении дел, которые не касаются России. "Я даже удивлен, почему эта альтернатива возникла, — говорил судья ЕСПЧ в отставке, а ныне советник Конституционного суда Анатолий Ковлер. — Очевидно же, как ясный день, что эти позиции надо учитывать". Но с ним не был согласен замгенпрокурора Сабир Кехлеров, который апеллировал к определению нынешнего работодателя Ковлера. Документ КС от 4 апреля (еще не опубликован на сайте КС — "Право.Ru"), по словам представителя Генпрокуратуры, был вынесен по обращению, в котором заявительница ставила вопрос о пересмотре дела со ссылкой на "иностранное" решение ЕСПЧ. Но Конституционный суд отказался это делать, указав, что решения Европейского суда по делам других стран основанием для пересмотра решений российских судов не являются. "Мне очень дорог и Европейский, и Конституционный суд, — вежливо вступил Кехлеров, — но этот пункт все же придется исключить".
В итоге Пленум утвердил формулировку, по которой российские суды могут учитывать все правовые позиции ЕСПЧ и должны учитывать его позиции по тем делам, обстоятельства по которым аналогичны ситуации, ставшей предметом рассмотрения в России. Текст этого пункта постановления звучит теперь следующим образом: "Правовая позиция учитывается судом, если обстоятельства рассматриваемого им дела и положения законодательства РФ, регулирующие возникшие отношения, являются аналогичными с обстоятельствами и законодательством, ставшими предметом анализа и выводов Европейского суда по делу, в связи с которым была сформулирована правовая позиция". При этом суды в обязательном порядке должны учитывать все позиции ЕСПЧ по "российским" делам.
Как пояснил "Право.Ru" Анатолий Ковлер, в данном случае Верховный суд разрешил российским судам использовать прием аналогии, ссылаясь на "нероссийские" позиции ЕСПЧ. При этом, по словам советника КС, он знает немало случаев, когда российские суды первой и второй инстанции уже это делают в своих решениях. "Фактически постановление закрепило уже сложившуюся давно практику", — считает Ковлер. Он уверен, что уже многие российские судьи прекрасно осведомлены о практике Европейского суда, но призывает все же заявителей — а именно, их адвокатов — предпринимать активные действия и ссылаться на ту практику ЕСПЧ, которую они хотели бы, чтобы суд учел. "Простые провинциальные французские или немецкие адвокаты сплошь и рядом используют прецеденты Европейского суда, — рассказывает Ковлер, — в то время как наши пока это делают крайне осторожно".
При этом, по мнению Ковлера, самым важным в постановлении ВС является п. 16 — о том, что заключенный имеет право участвовать в рассмотрении своего гражданского дела при помощи системы видеоконференц-связи. Как отметил Ковлер, раньше суды всегда отказывались "рассматривать гражданские дела уголовников" в их присутствии. "Они указывали, что доставка в суд не представляется возможной, и было несколько десятков жалоб в ЕСПЧ", — вспоминал свою практику Ковлер. Теперь же суды должны обеспечивать заключенным участие в разбирательстве по гражданскому делу.
В постановлении описываются случаи, когда возможно ограничение прав и свобод человека (п.5). Например, допускается цензура корреспонденции арестантов. Но есть и оговорка. "Судам при рассмотрении дел всегда следует обосновывать необходимость ограничения прав и свобод человека исходя из установленных фактических обстоятельств", — говорится в п.8 проекта. Аргументом может быть обеспечение общественной безопасности, защиты морали и нравственности.
В вопросе компенсации за моральный вред (п.9) ВС предлагает ориентироваться на суммы, присуждаемые ЕСПЧ. Но прямого императива в этом пункте нет ("суды могут принимать во внимание", — указано в постановлении), и хотя позиция судей ВС ясна, у судов остается много свободы, как и прежде, беречь казну от избыточной, по их мнению, расплаты за нарушение представителями государства прав и свобод человека.
Еще одно важное положение проекта — запрет на провокации со стороны сотрудников правоохранительных органов и указание на недопустимость получаемых таким образом доказательств (п.11). "Решения, действия органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, в том числе дознавателя, следователя, руководителя следственного органа и прокурора, государственного или муниципального служащего, должны соответствовать не только законодательству РФ, но и общепризнанным принципам и нормам международного права, международным договорам РФ, включая конвенцию и протоколы к ней в толковании Европейского суда", — говорится в документе. Например, если доказательства совершенного преступления были получены вследствие оперативно-разыскных мероприятий и отсутствуют достаточные основания полагать, что умысел лица на совершение этого преступления сформировался независимо от действий сотрудников правоохранительных органов либо лиц, действующих по их поручению, то, исходя из положений ст.6 конвенции в толковании Европейского суда, соответствующие доказательства подлежат признанию судом недопустимыми.
Одно из таких толкований ЕСЧП дал 2 октября прошлого года — он в очередной раз высказался по вопросу столь излюбленного российскими оперативниками метода получения доказательств, как провокация. Европейский суд вынес постановление по делу "Веселов и другие против России" (Veselov and Others v. Russia, жалобы NN 23200/10, 24009/07 и 556/10), в котором констатировал, что "в России нет эффективного контроля за органами, осуществляющими ОРМ. Поэтому результаты ОРМ не могут служить доказательствами по делам, связанным с наркотиками, если нет иных доказательств".
А вот в п.17 постановления разъясняется, что далеко не всякое установленное ЕСПЧ нарушение конвенции будет являться основанием для пересмотра судебного акта, принятого судом в РФ, по новым обстоятельствам. Для этого должно быть два условия: решение российского суда противоречит Конвенции, и это установлено ЕСПЧ, а заявитель продолжает испытывать на себе неблагоприятные последствия этого решения.
