Арбитражный управляющий Игорь Дмитриев не смог улететь из Шереметьево в Грецию. Вместе с семьей он ждал информации о посадке в бизнес-зале, но о ней якобы не объявили ни по громкой связи, ни на табло. Как результат — недопуск на рейс и новые билеты за свой счет. Их стоимость и 800 000 руб. компенсации морального вреда он вчера пытался взыскать в Черемушкинском райсуде Москвы.
46-летний Дмитриев 4 июля этого года собирался вылететь на греческий остров Корфу вместе с женой Риммой Мустафиной (29 лет) и двумя дочерьми (трех и пяти лет). По расписанию вылет из аэропорта Шереметьево в город Керкиру должен был состояться в 14.25. После регистрации на чартерный рейс "Аэрофлота" Дмитриев был приглашен в зал ожидания или, по его выражению, "бизнес-зал" – как держатель золотой карты программы "Аэрофлот-Бонус". Однако планы семьи сорвались.
Согласно талону, посадка должна была закончиться в 13.50. Это время близилось, но ее все не объявляли. Затем на табло вылетов появилась "серая строка с прочерком", и Дмитриев решил, что рейс задерживается. Однако еще через 10 минут Дмитриева и Мустафину попросили срочно пройти на посадку как опаздывающих пассажиров. (По словам жены истца, было около 14.00).
– Сотрудница аэропорта открыла черный ход, и, когда шло второе объявление, мы были у стойки, – описывал вчера в суде ситуацию истец. Мустафина сидела рядом. – Но нам сказали, что самолет отошел от "рукава" и на рейс нас не пустят.
Хотя из окна было видно, что это неправда, самолет все еще был возле "рукава", говорил Дмитриев, посадочные талоны тут же аннулировали, сославшись на решение неназванного сотрудника аэропорта. После этого пассажирам было обещано, что ими "займутся", забрали у них загранпаспорта, но через 50 минут документы вернули. Потом сотрудники, как он предполагает, аэропорта, вывели Дмитриева с женой и детей из зоны вылета и "испарились".
– На рейс вас не допустил сотрудник аэропорта или авиакомпании? – поинтересовалась судья Ольга Мищенко.
– В самолет, я думаю, запускает сотрудник аэропорта.
– Аэропорт не может отказать вам в посадке: это не наша прерогатива, – возразил старший юрисконсульт аэропорта Шереметьево Алексей Мерзликин, ссылаясь на п.91.10 "Общих правил воздушных перевозок", утвержденных приказом Минтранса РФ от 28 июня 2007 года №82. – Отказал вам работник "Аэрофлота".
По словам истца, аэропорт никак не помог ему в сложившейся ситуации. Единственное, там предложили вызвать для детей скорую помощь, потому что они впали в истерику, испугавшись, что не встретятся с друзьями (Дмитриев и Мустафина летели к знакомым).
"Старшая сотрудница" аэропорта лишь дала ему бланки для жалоб руководителям Шереметьево и "Аэрофлота". Ответы до сих пор не получены. Дмитриев также обратился с жалобой в транспортную прокуратуру, которая перенаправила его в общество защиты прав потребителей и в суд. Иск против Шереметьево был зарегистрирован 4 октября 2012 года. Арбитражный управляющий также пожаловался на аэропорт в Роспотребнадзор, но ответа также еще не получил.
– Я был наслышан о таких случаях, и теперь, когда это случилось со мной, я бы не хотел, чтобы это осталось без наказания, – пояснил Дмитриев суду.
Улететь-то истец с супругой и детьми улетели. Из Домодедово непрямым рейсом греческой авиакомпании в 6 утра на следующий день после инцидента. Новые билеты на четверых пассажиров обошлись в 84 741 руб., притом что за аэрофлотовские "туда-обратно" было уплачено 74 512 руб. Помимо стоимости новых билетов, исковые требования включают 800 000 руб. компенсации морального вреда. "Эмоций было много, хотя я человек спокойный, – раскрыл в суде тему страданий истец. – Но при первых нотках повышения голоса мне грозили привести охрану и милицию".
Свою позицию представитель Шереметьево, возражавший против удовлетворения исковых требований, подкрепил письменным ответом дирекции аэропорта по информационным технологиям.
– Сбоев в работе громоковорящей связи и информацинного табло в бинес-зале терминала "F" 4 июля 2012 года не происходило, – зачитала документ судья.
– [Если] был бы сбой, была бы серьезная проверка, – добавил Мерзликин.
Истца доказательство "по-человечески" не удовлетворило. Однако сам он не смог представить каких-либо материальных или иных доказательств, кроме собственных слов. Правда, истец полагал, что "где-то должна быть зафиксирована информация о серой строке с прочерком" (во всяком случае так ему заявили в Домодедово, когда он наводил справки).
– В соответствии с ГПК, сторона должна точно указать доказательство и наименование и адрес организации, у которой это доказательство истребовать, – строго заявила Мищенко. – А у нас получается: дайте то, не знаю что.
После этого истец попросил отложить слушания, чтобы узнать, "какие данные и через кого" можно получить в Шереметьево, и суд удовлетворил это ходатайство.
