В российском массовом сознании прокуратура ассоциируется с чем-то очень неприятным, сродни стихии, противостоять которой весьма хлопотно, затратно и вообще бесполезно. Поэтому бессилие прокуроров для большинства россиян представляется попросту немыслимым. Укоренившаяся практика, по которой отечественные суды с готовностью принимают доводы обвинения, это убеждение только укрепляет.
В отличие от России и бывших союзных республик, где вера в прокурорское могущество так же абсолютна, в более продвинутом в правовом аспекте западном обществе прокурор воспринимается как вполне обычная фигура в структуре «третьей власти». Для рядового американца или британца поражение обвинения в суде столь же заурядное явление, как и его победа. Фифти-фифти, как говорится.
Впрочем, россияне постепенно осваиваются с новыми реалиями. Прокурорский запрос в мусорной корзине воспринимается уже не как отчаянное безрассудство. Действительно, почему бы и нет?
Совсем страх потеряли
Президент России Дмитрий Медведев принял на днях генерального прокурора Юрия Чайку. Формально поводом для встречи стали неприятности вокруг ряда российских авиакомпаний. Но беседа плавно съехала на бессилие органов прокуратуры, которые, оказывается, не могут ничего сделать в сложившихся обстоятельствах.
Признание Чайки — шаг весьма ответственный и в какой-то степени болезненный, опять же учитывая традиционный статус прокуратуры. По сути, бессилие Чайки перед руководством какого-то там «Ист-Лайна» может означать лишь одно — дискредитацию когда-то всемогущего органа.
В последнее время к российской авиационной отрасли приковано особое внимание. Прокуратура направила в ряд авиакомпаний, топливозаправщиков и Ростехнадзор (всего 34 организации) предписания устранить существующие нарушения. Однако выполнять их адресаты не спешат. Эксперты объясняют это урезанными полномочиями прокуратуры, в результате чего ее надзор превратился в фикцию.
Неуважение к прокурорским замечаниям — явление для России до последних событий неслыханное. Казалось бы, в российско-советском генетическом коде прочно отпечатался страх перед прокурорской проверкой. Однако времена уже не те.
Дело в том, что Следственный комитет вправе отказывать в возбуждении уголовного дела по представлениям прокуроров, и появилась у него такая возможность не так давно. Что касается проверок, то на практике где-то по трем четвертям прокурорских запросов следует отказ.
То, что в России пока воспринимается, как диковинка, на Западе уже давно - вполне нормальное явление. И там высшие надзорные органы время от времени терпят фиаско.
Совсем как на Западе
В странах многовековой демократии провалы правоохранительных структур также вызывают оживленный интерес, но причины ажиотажа при этом совсем другие. Все зависит от того, насколько образцовой и продвинутой считается страна, в которой произошел очередной казус.
Pravo.ru уже рассказывало, как целой армии канадских следователей и прокуроров не удалось найти управу на наркобарона Николо Риззуто, в то время как каждый канадский младенец знает, что это его люди продают «крэк» в парках Монреаля. Но разве это не свидетельство полного порядка с правами человека в стране?
В США с прокурорами также не церемонятся. Примером может послужить дело сенатора от штата Аляска Теда Стивенса, который обвиняется в коррупции (об этом тоже сообщалось на Pravo.ru). Судья Эмметт Салливан заявил, что прокурор Бренда Моррис «не вызывает у него доверия», и приостановил разбирательство. Проблема заключалась в том, что прокурор скрыла от суда полученные от ФБР документы, работавшие в пользу сенатора. Пойманной за руку Моррис пришлось выкручиваться: прокурор заявила, что она – тоже человек и имеет право на ошибку. Судья, в свою очередь, прилюдно вылил ушат холодной воды на прокурора, заявив, что не верит в «простую забывчивость».
Не менее обескуражен в сентябре этого года оказался прокурор из Великобритании Энди Хэйман. Он готовился вписать в свой послужной список очередную победу – дело, которым он занимался, могло стать самым масштабным в новейшей истории Великобритании.
На скамье подсудимых оказались семеро подозреваемых в попытке взорвать несколько авиалайнеров над Атлантикой в 2006 г. Только на сбор улик было потрачено два года и $20 млн. Представленные доказательства считались неопровержимыми. Тем не менее, суд присяжных, посовещавшись без малого 52 часа, счел доводы обвинения неубедительными и оправдал обвиняемых. Королевскому прокурору теперь предстоит выполнить «работу над ошибками» перед следующим разбирательством по этому же делу.
Долг или совесть
Ошибки, конечно, можно исправить, при одном условии — если совесть позволит; поэтому случаи, когда прокурор добровольно складывает с себя полномочия, встав перед выбором: долг или совесть, занимают особое место и их можно пересчитать по пальцам.
Один из наиболее часто упоминаемых в текущем десятилетии судов – военный трибунал на американской базе в Гуантанамо. До недавнего времени прокурором на Гуантанамо был Даррелл Вандевельд. 25 сентября он предпочел оставить свой пост. Уйти в отставку генерал-лейтенант решил по этическим соображениям. По мнению Вандевельда, судопроизводство на Гуантаномо не отвечает его понятиям справедливого и беспристрастного разбирательства.
Что касается Москвы, наверное, бессмысленно задавать вопрос, уйдет ли со своего поста Юрий Чайка после того, как он признал импотенцию своего ведомства. В России сама мысль об отставке прокурора по этическим мотивам (например, из-за мучений пассажиров разорившихся авиакомпаний) звучит в лучшем случае преждевременно. Впрочем, вряд ли перед Юрием Чайкой стоит дилемма «долг или совесть». Москва, как известно, слезам не верит.
