Верховный суд решал, что важнее – пункт в договоре или норма ГК

27 мая 2015 года завод «УниверсалМаш» и «Вега» заключили договор поставки деталей. Стороны договора согласовали условие о том, что ни одна из них не имеет права передавать свои права и обязательства по договору своим правопреемникам и третьей стороне без предварительного письменного согласия другой стороны.

Тем не менее 25 апреля 2017 года «Вега» заключила договор цессии с Андреем Димитриевым, который затем стал процессуальным правопреемником «Веги» по иску к заводу. Тогда «УниверсалМаш» решил оспорить цессию в судебном порядке (дело № А79-11713/2017).

Первая инстанция пришла к выводу, что, поскольку договор поставки содержит ограничение в части уступки прав и обязанностей по договору третьим лицам без согласия должника, отсутствие согласия влечет недействительность договора цессии.

Апелляция и суд округа пришли к иному выводу. 1 июля 2014 года вступили в силу поправки в ГК: п. 3 ст. 388 кодекса в новой редакции устанавливает, что цессия допустима даже в случаях, когда стороны прописали запрет на нее в договоре. Эта норма действовала уже на момент заключения спорного договора цессии, и стороны этого договора рассчитывали на его сохранение, указали суды.

Завод оспорил это в Верховном суде и указал: поскольку договор поставки заключен до даты вступления в силу п. 3 ст. 388 ГК в новой редакции, то на него не распространяются условия о действительности уступки, введенные данной нормой. А это значит, что договор цессии нужно признать недействительным. 

С этим согласилась экономколлегия ВС. «Вывод суда первой инстанции о наличии оснований для признания договора уступки права требования недействительным применительно к положениям ст. 174 ГК является верным», – указала «тройка» судей.