В России уже 4 года действует программа защиты свидетелей и других участников судопроизводства, однако надо признать: она не обеспечивает необходимый уровень их безопасности. О том, с какими проблемами сталкиваются ее участники, рассказал начальник управления Генеральной прокуратуры по надзору за производством дознания и оперативно-розыскной деятельностью Сергей Иванов.
- Сергей Викторович, часто ли преступники угрожают тем, кто дает против них показания?
- Физическому или психологическому давлению со стороны криминального мира подвергается каждый четвертый свидетель. Угрожают убийством, похищают детей и близких, избивают. В ход идут подкуп, шантаж, оскорбление, клевета, в том числе и в средствах массовой информации. В случае отказа выполнить требование преступников воздействие ужесточается, угрозы приводятся в исполнение. Иногда действуют не "в лоб", а более изощренно. У подъезда начинают крутиться подозрительные личности, организуется демонстративная слежка, преступники звонят и демонстрируют, что им известны сведения о месте жительства и работы человека, известно, где учатся его дети…
Намекают, что произойдет, если их требования не будут исполнены, интересуются, насколько человек любит своих детей, не опасается ли за их безопасность… В результате, по данным Всероссийского НИИ МВД, 60% граждан, ставших жертвами преступлений, не обращается в правоохранительные органы, опасаясь мести.
- И государство никак не может защитить того, кто помогает изобличать преступников?
- В УПК предусмотрены такие меры, как сохранение в тайне данных о личности потерпевшего, свидетеля, их родственников и близких. Опознание преступника или подозреваемого проводится в условиях, когда опознаваемый не видит опознающего. Закон разрешает допрос свидетеля без оглашения его подлинных данных в условиях, когда другие участники процесса его не видят. Закон позволяет поставить на "прослушку" телефоны защищаемых лиц — чтобы знать, угрожает им что-то или нет. Им может быть предоставлена личная охрана, охрана жилища, выдача устройств экстренной связи, спецсредств индивидуальной защиты — чаще всего это бронежилет, но обученному человеку закон позволяет выдать даже боевое оружие. Кроме того, человек, находящийся под защитой, засекречивается — его данные будут исключены из общедоступных баз. Он может быть переселен в другой город, сменить имя, работу и даже внешность.
- Бывали случаи смены внешности?
- Да, бывали, но по понятным причинам я не могу о них рассказывать.
- Какой способ защиты используется наиболее часто?
- Самая распространенная мера — это обеспечение конфиденциальности сведений, она применяется в 80% случаев. Реже применяется "скрытое опознание", когда преступник не видит того, кто его опознает, — такой мерой пользуется 14% нуждающихся в защите.
- Свидетели и жертвы каких преступлений чаще всего оказываются под защитой?
- Может, это прозвучит неожиданно, но чаще всего (82,8%) такие меры использовались при расследовании преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотических и психотропных веществ. Далее следуют преступления против собственности, против жизни и здоровья, а также дела о терроризме и оргпреступности (соответственно 6, 4 и 2%). В большинстве случаев защита требовалась свидетелям (63,2 процента), реже — потерпевшим (23 процента), подозреваемым и обвиняемым (3,12%).
- Насколько доступна госзащита для простых граждан, которым выпало стать свидетелями или потерпевшими?
- Программа госзащиты охватывает 5,5% участников судопроизводства. Конечно, по первому требованию никто человеку не предоставляет вооруженную охрану и не переселяет в другой город. Опасность должна быть реальной. Но если говорить объективно, то для качественного обеспечения безопасности участников судопроизводства или расследования нашей правоохранительной системе еще работать и работать. Результаты прокурорских проверок показали, что оперативно-розыскная деятельность, направленная на своевременную и действенную работу по защите участников судопроизводства, осуществляется пока еще недостаточно эффективно. Например, в судах отсутствуют специальные помещения для обеспечения допроса лица в условиях, исключающих его визуальное наблюдение. Катастрофически не хватает специального оборудования и аппаратуры для изменения голоса, специалистов по применению такой техники. Люди на местах выкручиваются как могут: изменяют голос, говорят через носовой платок, зажимают носы, применяют другие подручные средства. Например, в Приморском райсуде Новороссийска допрос свидетеля в условиях, исключающих его визуальное наблюдение, производился по громкой связи сотового телефона — сам свидетель находился в это время в автомобиле напротив здания суда. В Верховном суде Чеченской Республики допрашиваемый свидетель, чтобы его не видели, стоял за дверью и для изменения голоса держал возле рта пустую банку.
Самую оригинальную "маскировку" придумали несколько лет назад в одном из калужских судов — там свидетель давал показания в противогазе. В тех случаях, о которых я рассказываю, со свидетелями ничего не произошло. Но, к сожалению, бывали случаи, когда преступники распознавали, кто выступает против них, и жестоко расправлялись.
- То есть человека убеждали дать показания, говорили, что ему ничего не угрожает, а потом оказывалось, что правоохранительные органы не в состоянии его защитить?
- Я вам честно скажу: говорить человеку в такой ситуации, что ему ничто не угрожает, некорректно. Таких случаев, когда мы теряем кого-то, крайне мало, но они, к сожалению, есть. И происходит это даже с высокопоставленными сотрудниками. Например, убитая в прошлом году заместитель председателя Верховного суда Ингушетии Аза Газгиреева тоже находилась под программой государственной защиты, правоохранительные органы знали, что на нее идет охота…
- Что же тогда говорить о простых смертных! Почему же так происходит? Чего не хватает — денег, профессионализма?
- Денег выделяется достаточно. Недавно принятая государственная программа "Обеспечение безопасности потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства на 2009-2013 годы" предусматривает 1,6 миллиарда бюджетных рублей. Предполагается, что программой воспользуется свыше 10 тысяч человек. Для сравнения: за предыдущие три года действия программы, с 2006 по 2008 год, под защитой находилось примерно 3600 человек. Самые весомые статьи расхода новой программы — временное помещение защищаемых лиц в безопасное место и переселение на другое место жительства. Кстати, предусмотрены там и расходы на изменение внешности — это 9,8 миллиона рублей. Надо сказать, что механизм выделения денег достаточно громоздок. Человек сначала тратит на свою защиту свои же деньги, часто немалые, а потом, через достаточно продолжительное время ему их компенсируют. Но дело не только в деньгах. Если система защиты дает сбой, то в первую очередь из-за пресловутого "человеческого фактора". Где-то не хватило оперативной информации, где-то опыта. Специализированные подразделения по защите свидетелей начали создаваться в России только с 2006 года. Они хорошо себя зарекомендовали, но их создание идет медленно, они существуют не во всех субъектах федерации, малочисленны. Мы пытаемся активизировать этот процесс: например, в связи с отсутствием работы в данном направлении в МВД Северной Осетии прокурором республики внесено представление. Есть и другие нарушения. Оперативные работники не опрашивают защищаемого об обстоятельствах, в связи с которыми предполагается угроза его жизни. Не разъясняют защищаемым их права и обязанности, например, право просить об изменении мер безопасности, право обжаловать в вышестоящий орган, прокуратуру либо суд незаконные действия должностного лица, осуществляющего меры безопасности.
- Но тогда возникают вопросы и к прокуратуре — вы же контролирующая организация…
- К сожалению, законодательство в области контроля за тем, как осуществляется защита свидетелей и других участников судопроизводства, несовершенно. Контроль значительно ослаблен. Изменения, внесенные в 2007 году в уголовно-процессуальное законодательство, лишили прокурора возможности давать указания следователю о применении мер госзащиты к тому или иному лицу. В статье 4 федерального закона "О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства" говорится, что "меры государственной защиты должны осуществляться под прокурорским надзором". Однако это в значительной степени декларативное положение. Полномочия прокурора четко не определены. Это, как показала практика, существенное упущение, поскольку, помимо прокуратуры, других контролирующих это направление организаций нет, если не считать внутриведомственного контроля МВД. Фактически закон предусматривает возможность нашего вмешательства только в случае жалобы гражданина — когда его права уже нарушены. А механизм, который бы заранее предупреждал такие нарушения, не предусмотрен. То, что прокурор был лишен ряда полномочий при осуществлении надзора за следствием, лишило его возможности своевременно инициировать и контролировать меры защиты участников уголовного судопроизводства.
