Как ранее сообщалось, Президент РФ Дмитрий Медведев сегодня провел совещание по вопросам развития судебной системы. Обсуждались вопросы совершенствования судебного законодательства, в частности внесение изменений в процессуальные кодексы в связи с развитием института апелляции, меры по либерализации уголовной системы, а также сотрудничество с европейскими судебными инстанциями.
Ниже следует стенограмма начальной части встречи, предоставленная пресс-службой Кремля:
" Д. МЕДВЕДЕВ: Уважаемые коллеги! Мы с вами в рамках наших традиционных совещаний с руководством отечественной судебной системы и руководителями отдельных ведомств: правительственных, Генеральной прокуратуры — продолжаем обмен мнениями по вопросам совершенствования правосудия в нашей стране, развития судебной системы.
Мы с вами не так давно обсуждали в Петербурге целый ряд вопросов включая законодательство о судах общей юрисдикции, изменения в процессуальные кодексы для введения института апелляции. Кроме того, в Госдуму будет внесен проект конституционного закона о внесении изменений в закон "О военных судах". В общем, здесь требуется большая организационная работа. Имею в виду апелляцию по гражданским делам, которая будет введена с 1 января 2012 года, и по уголовным делам — с 1 января 2013 года. Конечно, это потребует довольно значительных организационных усилий, а также материальных ресурсов.
В период с 2011 по 2012 год нам предстоит подготовить и представить к назначению около 1500 судей, значительное число работников аппаратов судов и провести серьезные изменения в судах всех уровней. Это первое.
Второе. Есть целый ряд постановлений Конституционного Суда, которые подлежат реализации с учетом нашего сотрудничества с Советом Европы, Европейским судом, по использованию европейского опыта при введении института апелляции. Можно было бы поговорить сегодня и об этом.
Был также принят целый ряд законов, изменяющих действующее законодательство, в частности о Конституционном Суде. Но есть и другие проблемы, которые мы с вами традиционно обсуждаем.
Не так давно я встречался с руководителями правоохранительных органов, Министром юстиции. Мы говорили о возможных изменениях в уголовное законодательство в части, касающейся изменения части уголовной политики по значительному количеству составов преступлений, имея в виду изменение общего подхода к формулированию санкций за совершенное уголовное преступление. Это связано и с общей установкой, которую мы в последнее время реализуем, по совершенствованию нашего правосудия по уголовным делам. Мы хотим, чтобы оно было более современным, более эффективным, с одной стороны, карающим, безусловно, но с другой стороны — не унижающим человеческое достоинство и реально способствующим перевоспитанию тех, кто совершил преступление.
Эта тема достаточно большая — я думаю, можно было бы тоже обменяться впечатлениями, как и по другим вопросам, которые представляют общий интерес.
Пожалуй, я на этом бы ограничил свое вступительное слово. Уважаемые коллеги, пожалуйста. Я, наверное, обращаюсь, прежде всего к руководителям судебной системы. Давайте на правах хозяина, нас принимающего, пожалуйста [Председатель Верховного Суда Вячеслав Лебедев].
В. ЛЕБЕДЕВ: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Все вопросы, которые Вы сейчас осветили, конечно, актуальны, и над ними мы сегодня уже работаем, даже по тем вопросам, которые будут введены в действие в 2012-2013 годах. Поскольку самое свежее — это законопроекты, которые подготовлены в части либерализации уголовного наказания; наверное, небезынтересно было бы посмотреть, как же складывается судебная практика по вопросам назначения уголовного наказания, движется ли оно в сторону гуманизации, или стоит на месте, или есть какие-то другие тенденции.
В первом полугодии текущего года суды рассмотрели 566 тысяч дел лиц, которые были направлены в суды с обвинением. Надо сказать, что в отношении 265 тысяч лиц дела рассмотрены в общем порядке, когда необходимо исследовать доказательства и по итогам работы вынести оправдательный или обвинительный приговор. 301 тысяча лиц осуждены в особом порядке, когда обвиняемый признает свою вину и просит рассмотреть его дело без исследования доказательств. При этом он заявляет суду, что обвинение ему понятно, что он делает это добровольно, что он проконсультировался с адвокатом. И тогда он рассчитывает на две трети от максимального размера или срока наказания, но суд с учетом других обстоятельств может ему назначить и значительно меньшее наказание. Таким образом, по 301 тысяче лиц были рассмотрены дела в особом порядке. Надо сказать, что по 10 процентам лиц (это около 30 тысяч) дела были прекращены в связи с деятельным раскаянием, когда они не только признали свою вину, но и возместили ущерб.
Если говорить о самом главном, что постоянно обсуждается в обществе, — почему назначается лишение свободы. Лишение свободы в общем объеме у нас занимает 31 процент по итогам первого полугодия этого года. Особенно я хотел бы остановить свое внимание на преступлениях средней тяжести. Почему, когда закон предусматривает наказание до пяти лет лишения свободы, каждому третьему назначается наказание, связанное с лишением свободы? Дело в том, что 64 процента осужденных по этому виду преступлений в этом году — это рецидив. 10 процентов — это те, кто совершил преступление в период испытательного срока по предыдущему приговору, и 18 процентов — это лица, которые совершили преступления средней тяжести в период условно досрочного освобождения, когда они не освободились от наказания. Другого выбора у суда не было, как каждому третьему назначить только лишение свободы.
Если говорить о преступлениях небольшой тяжести, там лишение свободы в отношении 16 тысяч (это 10 процентов) — до двух лет лишения свободы. Тот же вопрос: почему лишение свободы? Та же самая картина: 50 процентов — рецидив, и дальше 22 процента — в условиях, когда испытательный срок не истек, и условно досрочное освобождение — 28 процентов.
Тот законопроект, который подготовлен, я думаю, по преступлениям средней тяжести даст возможность нам применять к тем, к кому была уже условная мера наказания применена, еще раз применить условное осуждение. Новый проект это позволяет делать. То, что касается рецидива, то здесь — безусловно.
Тем не менее дела прекращены в отношении 136 тысяч лиц. На сегодня таково положение, что каждый четвертый уходит из суда освобожденным от уголовной ответственности, каждый четвертый. Поэтому сегодня из этого, очевидно, следует сделать вывод, что все-таки судебная практика назначения уголовного наказания движется в сторону его гуманизации.
Об этом также свидетельствует следующее обстоятельство — как обжалуют приговоры. У нас приговоры областных судов (их вынесено 3100 за полгода в отношении 3100 граждан, это особо тяжкие преступления — как правило, тяжкие) обжалуют их всего 47 процентов — меньше половины. А обвинительные приговоры районных судов, где осуждено 279 тысяч лиц, обжалуют всего 11 процентов, а мировых судей, которые осудили 144 тысячи, — всего 5 процентов. Это тоже о чем-то говорит. Но тем не менее я полагаю, что те меры, которые сейчас принимаются для либерализации наказания, дадут возможность для более широкого судейского усмотрения при назначении мер уголовного наказания, и это правильно, что это все будет работать гармонично: и законодательство, и судебная практика.
Хотелось бы, чтобы в большей мере работал штраф как уголовное наказание. У нас сегодня назначается штраф 14,8 процента осужденных. Но дело в том, что штраф как уголовное наказание исполняется только на 40 процентов, остальное не исполняется.
И вот исправительные работы, всего в 5 процентах случаев мы назначаем такой вид наказания. Почему? Мы говорили об этом уже и прежде, 5 процентов — это мало, конечно, но сегодня так построен закон, что исправительные работы назначаются только неработающему, не имеющему работы. Они назначаются с учетом мнения органов, ведающих исполнением наказания, по согласованию с органами местного самоуправления. Особенно в сельской местности иногда просто такой работы нет, и приходится ставить вопрос о замене исправительных работ лишением свободы.
До 2003 года, Дмитрий Анатольевич, когда были внесены изменения в Уголовный кодекс, направленные на его гуманизацию, был такой вид исправительных работ — по месту работы, и он работал очень широко. Где-то в 1990 году этот вид наказания назначался 20 процентам. Я пытался выяснить, что произошло, куда он пропал. Он был внесен также в Государственную Думу, но, когда вышел окончательный проект, оказались только исправительные работы для тех, кто не работает. Может быть, я буду не прав, но тогда мне казалось, что это была очень хорошая возможность назначить наказание без лишения свободы и тем не менее с определенными принудительными обязанностями. Может быть, еще раз вернуться к этому вопросу? Может быть, там есть какие-то противоречия с другим законодательством? Я, например, не вижу этих противоречий.
Я думаю, что те меры, которые сегодня принимаются для гуманизации наказания, правильны. Верховный Суд дал положительное заключение законопроекту. Мы его обсуждали. На будущее, я думаю, есть еще одна очень важная тема — это исполнение судебного решения, чтобы процесс эффективности правосудия был окончательно разрешен.
Спасибо.
Д. МЕДВЕДЕВ: Спасибо, Вячеслав Михайлович. Вы абсолютно точно сказали, что законопроект, о котором идет речь, расширяет возможности для судебного усмотрения. Собственно, ведь этого и хотелось бы достичь для того, чтобы в конечном счете сам судья определял, какую меру наказания заслуживает тот или иной подсудимый. Потому что, когда планка задана законодателем (а мы выясняли — этого нет практически ни в одной стране мира, когда там от 6 до 12), то, конечно, судья находится в очень жестких рамках, и ему приходится либо принимать решение, если он считает это необходимым, о назначении наказания не ниже низшего предела, что всегда вызывает какие-то сомнения в целесообразности использования соответствующей нормы, либо следуя известной установке назначать некое усредненное наказание. Мы об этом говорим. Если санкция от 6 до 12 — значит, дадут 9, просто чтобы не упрекнули в том, что что-то не так сделано или с кем-то договорились. Поэтому это все-таки мера, которая не только направлена на общую либерализацию уголовной политики, но и на то, чтобы сами судьи могли более качественно исполнять свои обязанности.
А насчет исправительных работ по месту работы — я, честно говоря, тоже помню, что такая мера наказания была. Она такая была, может быть, отчасти социалистическая, но ничего плохого, собственно, в ней, на первый взгляд, я не вижу. Может быть, есть какие-то юридические противопоказания. Надо более глубоко посмотреть. Но во всяком случае это дает возможность, с одной стороны, что называется, претерпевать неблагоприятные последствия, то есть обеспечивать режим наказания для лица, совершившего преступление, с другой стороны — он остается на работе, и мы не будем впоследствии заниматься его социализацией, когда он вернется из мест лишения свободы.
Пожалуйста, теперь слово Председателю Конституционного Суда. Валерий Дмитриевич, пожалуйста.
В. ЗОРЬКИН: Уважаемые коллеги, мне хотелось бы тоже сказать несколько слов о нашей судебной системе. Я думаю, что, конечно, наша судебная система несовершенна в том смысле, что, мне кажется, нет вообще совершенных судебных систем в мире. Но вот за такой сравнительно небольшой путь реформирования, мне кажется, эта система движется в сторону улучшения и более надежной защиты прав и свобод граждан.
Здесь мне хотелось бы отметить несколько моментов. В последнее время по Вашей инициативе, Дмитрий Анатольевич, был принят закон о поправках в закон о Конституционном Суде. И теперь у нас будет возможность осуществлять письменное судопроизводство. Неоднозначную оценку это встретило в средствах массовой информации, но, я думаю, по совершенному недоразумению. Почему? Потому что это не означает отмену публичных слушаний. Но тогда, когда совершенно ясно, что в силу уже имеющихся правовых позиций суд может разрешить дело и видит перспективу при том, что сохраняется право состязательности сторон, я думаю, что это, наоборот, не просто ускоряет судопроизводство — мы не можем во что бы то ни стало стремиться скорее-скорее, — а речь идет о том, что граждане не будут ждать долгое время в очереди, они получат быстрее это решение при сохранении всех стандартов судопроизводства.
Кроме того, Вы уже сказали, Конституционный Суд принял в последнее время несколько решений, в том числе имеющих большое значение для совершенствования нашей судебной системы. Это, прежде всего, выстраивание двух полновесных инстанций, это то, что мы решали в 2007 году. И после этого предпринят ряд шагов, сейчас вводится и апелляционная инстанция, и, кроме того, очень существенно реформирован надзор.
Мне уже приходилось не раз говорить о том, что без такой ступени в нашей стране просто невозможно обойтись, потому что это и есть гарантия защиты прав и свобод граждан. Теперь эти процедуры приобретают вполне конституционное очертание. Здесь я хотел бы также отметить еще такой момент, как решение Конституционного Суда, которым мы практически подтвердили конституционность принятия высшими судами Российской Федерации решений, имеющих прецедентное значение. Без этого тоже нельзя обойтись в Российской Федерации. Дело не в том, что происходит конвергенция судебных и правоприменительных систем в современном мире, а исходя из специфики российских условий. 83 региона — если бы не было таких надзорных полномочий у высших судов, то, я думаю, просто была бы в этих условиях беда.
В этой связи не могу не затронуть также и тот аспект, что Россия, конечно же, существует не в изоляции и не в вакууме. Она существует и в европейском поле, и в международном правовом контексте. Что касается Европы, то, конечно, прежде всего речь идет о соотношении России и Страсбурга. Здесь, мне кажется, не все безоблачно и не может вообще обойтись без противоречий. Ни одна страна в Европе не обошлась без этого, и Россия не уникальна в этом плане. Но, мне кажется, необходимо иметь в виду, что это улица с двусторонним движением. Если нет учета специфики национальных особенностей того или другого государства: культурных, экономических, демографических, конфессиональных и так далее, — то тогда не будут работать абстрактные принципы ни Конвенции, ни Конституции. Здесь у законодателей есть большие прерогативы, но, конечно, в рамках европейских стандартов.
Мы четко понимаем, что Россия сейчас, в настоящее время ратифицировала европейскую Конвенцию, и Конституционный Суд вместе с другими высшими судами и всей судебной системой сделал все, чтобы имплементировать ее принципы и нормы в российскую систему. Конечно, это предполагает и учет Страсбургом определенных критериев действия российской судебной системы.
Я думаю, что на этом пути только конструктивный диалог и в определенной степени, может быть, даже компромисс позволит достигнуть нужного результата. Всякие односторонние действия, с чьей бы стороны они ни были, будут только во вред гражданам. Спасибо.
Д. МЕДВЕДЕВ: Не могу с Вами, Валерий Дмитриевич, не согласиться в том, что односторонние действия, с чьей бы стороны они ни предпринимались, носят всегда разрушительный характер. Россия — это суверенная держава с довольно уже существенной историей существования судебной системы. Мы не из безвоздушного пространства возникли. Да, у нас полно недостатков. У нас был очень трудным XX век: наша судебная система подверглась серьезным испытаниям. Но у нас был и XIX век, напомню, и XVIII век, когда складывались основы судебной системы в нашей стране. Поэтому попытки, что называется, нас выстраивать — это абсолютно непродуктивные вещи. Мы готовы к кооперации с нашими партнерами, к сотрудничеству, но это должно осуществляться на взаимоуважительной основе, это совершенно очевидно. <…> "
Участники совещания по вопросам развития судебной системы
ЗОРЬКИН Валерий Дмитриевич — Председатель Конституционного Суда Российской Федерации
ЛЕБЕДЕВ Вячеслав Михайлович — Председатель Верховного Суда Российской Федерации
ИВАНОВ Антон Александрович — Председатель Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации
ЧАЙКА Юрий Яковлевич — Генеральный прокурор Российской Федерации
НАРЫШКИН Сергей Евгеньевич — Руководитель Администрации Президента Российской Федерации
СУРКОВ Владислав Юрьевич — первый заместитель Руководителя Администрации Президента Российской Федерации
БРЫЧЕВА Лариса Игоревна — помощник Президента Российской Федерации — начальник Государственно-правового управления Президента Российской Федерации
КОНОВАЛОВ Александр Владимирович — Министр юстиции Российской Федерации
ЯКОВЛЕВ Вениамин Федорович — советник Президента Российской Федерации
СЕРКОВ Петр Павлович — первый заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации, член президиума Верховного Суда Российской Федерации
НЕЧАЕВ Василий Иванович — заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации, член президиума Верховного Суда Российской Федерации
ПЕТРОЧЕНКОВ Анатолий Яковлевич — заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации, член президиума Верховного Суда Российской Федерации
СОЛОВЬЕВ Владимир Николаевич — заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации, член президиума Верховного Суда Российской Федерации
ХОМЧИК Владимир Владимирович — заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации, член президиума Верховного Суда Российской Федерации
КУЗНЕЦОВ Валентин Васильевич — судья Верховного Суда Российской Федерации, член президиума Верховного Суда Российской Федерации
МАГОМЕДОВ Магомед Магомедович — судья Верховного Суда Российской Федерации, член президиума Верховного Суда Российской Федерации
ТИМОШИН Николай Викторович — судья Верховного Суда Российской Федерации, член президиума Верховного Суда Российской Федерации
