Действующее процессуальное законодательство и его разъяснения содержат вполне достаточные механизмы для полноценной компенсации судебных расходов, которые соответствуют рыночным условиям. Бремя доказывания по таким делам формально распределено в полном соответствии с принципом состязательности – чтобы суд мог снижать расходы, проигравшая сторона должна доказать, что заявитель затратил больше, чем мог бы при аналогичных условиях. И лишь как чрезвычайное средство, в каких-то неординарных ситуациях суд наделен правом по своей инициативе снижать возмещаемые издержки.
Однако на практике исключительные полномочия используются как общие и повсеместно реализуются. К чему это приводит? К понижению качества судебного представительства. Доверители, понимая, что рассчитывать на компенсацию расходов на качественные услуги не приходится, нанимают не всегда компетентных представителей, которые в свою очередь только усложняют задачи суда по рассмотрению дела и не выполняют свойственную представителю функцию содействия осуществлению правосудия: несвоевременно представляют доказательства, тем самым затягивая разбирательство, вырабатывают неверную или скудную правовую позицию или вовсе не мотивируют требования, возражения, предоставляя суду самостоятельно разбираться в правовой квалификации отношений. В общем-то, это является задачей суда, но всем практикам прекрасно известно, что, наверное, 90% мотивировки своих актов суды берут из процессуальных документов сторон, а при кажущейся им недостаточной правовой обоснованности часто просят уточнить позицию именно с точки зрения права. Это свидетельствует о том, что суды ждут от представителей результатов их труда и опираются на эти результаты в своей работе – разрешении споров и вынесении судебных актов. Вряд ли низкое качество работы представителей положительно скажется на нагрузке судей, ведь им самим придется вырабатывать правовую позицию и облекать ее в текст.
Кроме того, высокий уровень судебного представительства способствует тому, что судьи получают новые знания. Испытывая в настоящее время колоссальную нагрузку, судьи зачастую лишены возможности систематически отслеживать практику ВС РФ, КС РФ и даже изменения законодательства. Безусловно, это серьезная проблема, поскольку она ставит под сомнение одно из базовых положений судебного процесса jura novit curia. Но даже это затруднение естественным образом исправляется за счет качественной работы представителя, которую судьи ценят (совсем недавно в практике нашего Бюро был случай, когда судья публично устно поблагодарил нашего сотрудника за представительство со словами «что ему было интересно рассматривать это дело»). Как нож точит нож, так судьи с представителями обогащают друг друга знаниями. По моему мнению, абсолютно естественно воспринимать представителя как «напарника» судьи, и, думается, что только при таком подходе мы будем иметь эффективную судебную систему, законные и справедливые решения, безусловно, отдавая себе полный отчет в том, что каждый из них при этом выполняет свою собственную функцию: суд вершит правосудие, представитель защищает интересы доверителя. Но такой подход может быть реализован только при условии, если судебное представительство будет достойно оплачиваться, а достойно оплачиваться в основной своей массе оно будет только, если доверители будут знать, что смогут эти затраты возместить в случае выигрыша дела.
В этой связи, конечно, необходимо вводить судебную защиту гонорара успеха и возможность его возмещения в качестве судебных расходов. Инициативу секретаря Пленума ВС РФ Виктора Момотова о реабилитации гонорара успеха можно только приветствовать. Стоит отметить, что действующее законодательство содержит примеры легального закрепления гонорара успеха – вознаграждение арбитражного управляющего в процентах от размера погашенных требований кредиторов.