20 лет назад в столичном райсуде процесс по делу "жертвы финансовых пирамид", совершившей кражу в особо крупных размерах и незаконную сделку с валютными ценностями, завершился неожиданно мягким приговором. Молодой женщине, которая признала себя виновной, грозило длительное заключение и конфискация имущества, но суд в составе председательствующего судьи и двух народных заседателей проявил к молодой женщине "общечеловеческие чувства" и "жалость".
В 1995 году Хорошевский районный суд Москвы рассмотрел уголовное дело Екатерины К-вой, обвинявшейся в краже в крупных размерах (ст. 144 УК РСФСР) и незаконной сделке с валютными ценностями, предусмотренной ст. 1627 УК РСФСР, которая тогда еще не была отменена. Судебное заседание несколько раз откладывалось в связи с занятостью адвоката К-вой в другом, непредвиденно затянувшемся процессе, ее заменил с согласия подсудимой председатель президиума МКА "Адвокатская палата" Юрий Костанов (ныне – член совета АП Москвы).
Следствию ничего не пришлось доказывать
Молодая семья К-вых в конце июня 1994 года заняла 8 млн руб., большую часть которых ссудила главный бухгалтер предприятия, на котором работала Екатерина, и вложила их в индивидуальное частное предприятие (ИЧП) "Властилина" на срок в два месяца. В расчете на удвоение суммы, обещанное в ИЧП, доверчивые супруги в конце августа влезли в новый долг – 6,5 млн руб. Деньги ушли на приобретение земельного участка для строительства дачи. Но осенью в выплатах вкладчикам "Властелины" начались перебои, а вскоре финансовая пирамида обрушилась. Получить вложенную в ИЧП сумму К-вым не удалось, они продали участок и вернули деньги. Когда подошел срок возврата 8 млн., семья, не отличавшаяся достатком, наделала новых долгов.
Когда К-ва отдала часть долга главбуху, которая потребовала его возврата в долларах, та при ней закрыла валюту в сейф. К-ва успела заметить на полке сверток с долларами, к которым хозяйка кабинета присоединила принесенные К-вой деньги. Не ускользнуло от ее внимание и то, что сослуживица положила ключ в ящик письменного стола. Два дня спустя К-ва после окончания рабочего дня вернулась с проходной за забытыми в холодильнике продуктами. По пути она обнаружила открытую дверь в пустой кабинет главбуха и, воспользовавшись найденными в столе ключами, украла деньги.
При расследовании заявления главного бухгалтера о пропаже из сейфа $7100 и 390 немецких марок К-ва, которая уходила из отдела последней, стала одной из основных подозреваемых, а сразу же после допроса у следователя – единственной обвиняемой. Не дожидаясь вопросов, она призналась, что взяла деньги, но не согласилась с суммой, указанной бухгалтером. По ее словам, доллары она без пересчета запечатала в конверт, они не потрачены и спрятаны в надежном месте, а оказавшиеся в свертке 270 немецких марок проданы ею у обменного пункта "неизвестному лицу" за 567 тыс. руб. После добровольной выдачи американской валюты следствию, о чем был составлен протокол, в заклеенном конверте оказалось $6200 (впоследствии в обвинительном заключении все же фигурировала цифра, названная владелицей украденного).
Предварительное расследование не заняло много времени, как оказалось уже на суде, после признания подозреваемой и выдачи ею денег следователи посчитали излишним даже производить осмотр места происшествия с изъятием отпечатков пальцев. Обвинительное заключение также не заставило себя ждать: вина К-вой считалась полностью доказанной, инкриминируемые ей преступления закон признавал общественно опасными и предусматривал за их совершение суровое наказание.
Обвиняемая осудила себя "судом своей собственной совести"
Согласно действовавшему тогда УК РСФСР, кража (тайное хищение) в крупных размерах наказывалась лишением свободы на срок от четырех до десяти лет с конфискацией имущества, а совершение незаконных сделок с валютными ценностями путем их купли-продажи, обмена, использования в качестве средства платежа, а равно незаконное хранение наказывалось штрафом от тридцати до ста минимальных размеров оплаты труда или лишением свободы на срок до пяти лет с конфискацией имущества или без таковой. К тому же в обвинительном заключении говорилось о нескольких сделках с валютными ценностями – использовании долларов для расчета с кредитором, а также продаже дойчемарок. Закон в подобных случаях предусматривал еще более строгое наказание – до десяти лет заключения с конфискацией имущества.
Государственный обвинитель свое короткое выступление завершил обращением к суду признать подсудимую виновной и приговорить ее к семи годам заключения. Речь Костанова в прениях длилась намного дольше, адвокат попытался по возможности смягчить наказание подзащитной.
"Катя К-ва доказательствами изобличена и виновной себя признала полностью", – согласился с гособвинителем Костанов. Но тут же заявил, что ее признание не было вынужденным, не боязнь разоблачения, по его словам, двигала подсудимой: "Хладнокровный преступник, взвесив все "за" и "против", быстро бы понял, что от первого подозрения до обвинительного приговора – дистанция огромного размера, – убеждал суд адвокат. – Да и чем могло располагать следствие? Показаниями вахтера о том, что К-ва по окончании рабочего дня возвращалась в бухгалтерию, когда там никого уже не было? Но ведь если в здании было только два человека, и один из них взял деньги, то совсем не обязательно этот один и есть К-ва". Признание подзащитной адвокат объяснил суду тем, что К-ва не могла "жить дальше, неся в себе свой грех" и осудила себя "судом своей собственной совести".
Адвокат также обратил внимание суда на расхождения относительно размеров похищенного: "Я вовсе не утверждаю, что главбух намеренно завысила пропавшую у нее сумму денег. Но, с другой стороны, нет никаких оснований считать, что К-ва часть суммы утаила. На квалификацию действий К-вой по этому эпизоду указанное обстоятельство не влияет, да и для назначения наказания, по большому счету, не слишком важно".
Не согласился Костанов и с тем, что подсудимая виновна в двух незаконных сделках с валютой, сославшись на показания в суде брата К-вой Константина о том, что 270 немецких марок на рубли обменял "в обменном пункте напротив американского посольства" именно он. Как заявил защитник, для признания К-вой виновной в незаконном обмене марок доказательств не добыто, показание брата не опровергнуто, а значит, в силу презумпции невиновности, этот эпизод вменен ей необоснованно и подлежит исключению из обвинения. Что же касается показаний подсудимой на предварительном следствии, то это можно объяснить ее нежеланием втягивать в уголовное дело брата, высказал свое убеждение защитник.
Очередь вкладчиков "МММ". Фото с сайта forexaw.com
"Она была в состоянии полного умопомрачения"
Адвокат решил напомнить суду о времени, в котором проходит рассмотрение дела К-вой. Он назвал его "эпопеей финансовых пирамид" – "Властилины", "МММ", "Чары", "Селенги" и других. И более искушенные, чем К-ва с мужем, люди попались в эти сети. Когда пирамиды начали одна за другой обрушиваться, потерпевших в самых разных слоях общества оказались миллионы людей – суды были завалены исками. У молодых людей, сказал Костанов, возникло ощущение надвигающейся катастрофы – срок уплаты приближался, а денег не было и взять их было негде.
"В жизни бывают минуты, когда нужда подпирает и, кажется, уж нет никакого выхода. Когда от рокового поступка могут защитить только нравственные устои, но представления о долге перед окружающими, составляющие самую суть нравственности, покрываются туманом обиды на общество, загнавшее тебя в угол, – продолжал свою речь Костанов. – Тут все сошлось: и безысходность ситуации… и обман, если не совсем отключивший нравственный тормоз, то, по крайней мере, резко его ослабивший, и соблазн в виде открытой двери в пустую комнату, сейфа с деньгами и ключа в ящике, На что она [подсудимая] рассчитывала? На то, что в обезлюдевших после рабочего дня комнатах никого нет, помещения бухгалтерии пусты и никто не увидит, как она взяла деньги? Но именно эта пустота, это отсутствие во всем здании людей, кроме нее и охранника, предельно сужает круг поиска: если в здании никого, кроме К-вой нет, то и деньги взять больше некому. На нее первую падет (и пало) подозрение. Совсем немного усилий ума нужно было, чтоб понять. Но в том-то и дело, что не рассуждала она в тот момент. Рассудочность как бы отключилась вовсе. Она была в состоянии полного умопомрачения" [Костанов Ю. А. Речи судебные… и не только. М.: Р. Валент, 2003. 280 с.].
7 октября 1994 г. было возбуждено дело по обвинению владелицы "Властилины" Соловьевой в мошенничестве в особо крупных размерах; 2 сентября 1997 г. было признано банкротом "МММ". 10 января 2011 г. Мавроди объявил в своем блоге о намерении создать новую финансовую пирамиду "МММ-2011". В своем видеодневнике он разместил обращение, в котором сообщил, что его долг по гражданским искам составляет около 1 млрд руб. и он хочет его возместить. Фото с сайта nbm.md
"Природа вопроса о виновности не логическая, но гуманитарная"
Уголовное дело К-вой рассматривал суд в составе председательствующего – профессионального судьи, и двух народных заседателей. Выступающие в процессах юристы всегда учитывают, что профессионал ищет факты, пригодные для их юридической квалификации, а привлеченный к осуществлению правосудия гражданин стремится оценить обстоятельства дела в контексте "живой жизни". Судебное красноречие Костанова, хорошо известное многим следователям, прокурорским работникам и судьям, и было главным образом направлено на заседателей в стремлении пробудить в них участие к судьбе подсудимой.
Судья Московского городского суда в отставке, профессор кафедры судебной власти и организации правосудия Национального исследовательского университета – Высшей школы экономики Сергей Пашин писал: "Общечеловеческие чувства" и "жалость", с которыми борются судьи, вовсе не помеха правосудию, а, напротив, неотъемлемая его черта. <…> Сугубо "головное" решение судьбы ближнего неприемлема, ибо природа вопроса о виновности не логическая, но гуманитарная [Пашин С. А. Становление правосудия. М.: Р. Валент, 2011. 456 с.].
По мнению Пашина, тем и ценен, например, суд присяжных заседателей, что они "расширяют границы правового, вбирая в пространство своего влияния многие другие обстоятельства, в сущности безразличные суду". Механическое приложение нормы к судьбе человека, приходит к выводу Пашин, не интересует присяжных, не состоящих на службе карательной машины государства. <…> Их волнует, какой эффект даст их вердикт, что станется с подсудимым и потерпевшим после суда. <…> Присяжным заседателям важно, в частности, как вел себя человек после совершения проступка, что думает сегодня о нем некогда пострадавший человек".
Об этом же вопрошал на суде по делу К-вой и адвокат Костанов: "Почему коллектив просит передать ему К-ву на перевоспитание, а сама потерпевшая просит не наказывать ее строго? Почему молодая, только что получившая высшее образование женщина пошла на это? Не этому же учили ее родители и школа и не этому наставляли в институте. Что толкнуло ее за приоткрытую дверь кабинета главбуха в тот роковой вечер? Не найдя ответа на эти вопросы нельзя вынести справедливого приговора, ибо справедливым приговор может быть только тогда, когда вы выясните не только то, что именно человек сделал, но и почему он это сделал, какими побуждениями руководствовался".
Завершая защитительную речь, адвокат сказал: "Сегодня, когда ущерб возмещен, а подсудимая искренне раскаялась, нужно ли ее наказывать реально? Я прошу вас об одном – какое бы наказание вы ни сочли нужным назначить К-вой, назначьте его условно, она вас не подведет!"
____________________________________
Суд, признав К-ву виновной в краже 6200 долларов и 270 дойчемарок, а также в нарушении правил о валютных операциях по эпизоду использования иностранной валюты в качестве средства платежа при возврате долга, приговорил ее к лишению свободы условно. Мотивы суда в постановлении столь мягкого приговора узнать спустя 20 лет (судебные акты в то время в открытой печати не публиковались) не представляется возможным, можно только предположить, что свою роль сыграли обстоятельства, "в сущности, безразличные суду".
