Что получат участники оборота от реформы обязательственной части Гражданского кодекса РФ в условиях деофшоризации экономики и чего они лишатся в рамках "валютной амнистии"? Почему российские компании уходят из-под иностранной юрисдикции, а поправки так и не решили основную проблему договорного права? На эти вопросы попытались ответить юристы "Пепеляев групп" в рамках осеннего пресс-завтрака.
Центральной темой стала реформа российского договорного права. Речь шла о масштабных поправках в обязательственную часть Гражданского кодекса РФ, вступивших в силу 1 июня этого года (Закон № 42-ФЗ). Благодаря этим новеллам в российском законодательстве появились многие договорные механизмы иностранного права (в первую очередь английского), повсеместно используемые при структурировании крупных сделок.
"Торжество здравого смысла"
Теперь в России есть гибкое регулирование преддоговорного этапа (в частности, ответственность за срыв переговоров), новые договорные конструкции – опционные, рамочные, абонентские. Появился институт "заверения об обстоятельствах", вводящий ответственность за недостоверные заверения при заключении сделки (например, что компания вовремя платит налоги, а бухгалтерская отчетность точно отражает ее финансовое состояние), и институт "компенсации потерь", возникших из-за наступления определенных в договоре обстоятельств (например, в случае увеличения налоговой нагрузки). Первый позволяет управлять рисками прошлого, а второй – рисками будущего, говорит Роман Бевзенко, партнер и руководитель практики специальных проектов "Пепеляев групп". Внедрили новеллы в российское законодательство также механизм "обусловленного исполнения", в рамках которого условием исполнения обязательств может быть, например, получение согласия Федеральной антимонопольной службы. "Раньше зачем-то наши суды признавали такие сделки недействительными, – недоумевает Бевзенко. – Теперь эта проблема должна уйти в прошлое". Появились и новые правила о неустойках, убытках, где раньше был очень "жесткий" стандарт доказывания, об ограничении оспаривания сделок и их незаключенности. "Все это торжество здравого смысла, и старые догматы уходят в прошлое, – комментирует Бевзенко. – Право начинает относиться к участникам оборота как ко взрослым людям".
По его словам, уже появились примеры, когда крупные сделки конвертируются в российское право. Подтолкнули участников оборота на это поправки в ГК, внедрившие новые механизмы. Не последнюю роль в этом сыграл и вопрос издержек. "Английское право тянет за собой и английский суд, а это сложно, долго и очень дорого, – делится Бевзенко. – Два главных достоинства российского суда – скорость и дешевизна". Впрочем, по его словам, основную проблему – диспозитивности норм обязательственного права – поправки так и не решили. Ведь, по сути, эти институты могли работать в России и без изменений – на основе принципа свободы договора, но препятствовал этому императивный подход судов. "Лебединую песню" свободе договора в свое время спел Высший арбитражный суд РФ, напоминает Бевзенко – в своем постановлении Пленума № 16 от 14 марта 2014 года "О свободе договора и ее пределах". "Это постановление – путеводная звезда, – говорит он. – Сейчас все висит на этом гвоздике. Уберите его, и все посыплется".
"Будет весело…"
Реформа обязательственного права позволила участником оборота структурировать сделки по российскому праву и без больших рисков уходить из иностранных юрисдикций, что в условиях санкций и политики деофшоризации российской экономики особо актуально. Главная мера этой политики – закон о контролируемых иностранных компаниях, который с 2015-го устанавливает порядок налогообложения прибыли зарубежных компаний с российскими бенефициарами (См. "Налоговая политика – 2014 навредила обществу"). Но за каждой компанией в конечном счете стоят физические лица, говорит Иван Хаменушко, старший партнер "Пепеляев групп". Стимулировать их к раскрытию информации о своих иностранных активах должна офшорная амнистия (Закон № 140-ФЗ о добровольном декларировании) – освобождение от налоговой и уголовной ответственности, которая могла грозить за приобретение и использование активов до 1 января 2015 года. Включает она и "валютную амнистию" (раскрытие сведений о счетах (вкладах) за рубежом), о сложностях которой и рассказал Хаменушко. Одна из них, по его словам, заключается в том, что амнистия касается только валютных операций, совершенных до 1 января 2015 года, но если такие операции (например, при зачислении зарплаты, доходов от продажи ценных бумаг на зарубежные счета) продолжались после этого периода, то избежать ответственности за них уже будет невозможно.
Усугубляет положение и понятие "валютный резидент", добавляет Хаменушко. В связи с поправками 2012 года не признаются валютными резидентами и, соответственно, не подпадают под ограничения и штрафы граждане России, постоянно или временно находящиеся за рубежом не менее года. При этом при въезде на территорию России гражданин, получивший в соответствии с положениями валютного законодательства статус нерезидента, утрачивает его (см. "Это бессмысленная жестокость в стиле 30-х годов"). "Человек может быть налоговым нерезидентом – он не уклоняется от налогов в РФ, получал доход за рубежом, – но оставаться валютным резидентом, – указывает Хаменушко и отмечает, что получение дохода на зарубежный счет такого лица может быть квалифицировано в ряде случаев как нарушение. "Я как слышу слово "амнистия", то сразу понимаю, что будет весело", – шутливо подытоживает он.
Изначальной предпосылкой реформы договорного права, как пояснял Бевзенко, стала высокая императивность российского права (то есть действие принципа "действительно только то, что прямо разрешено"), а также его "формализм" и "негибкость". Кроме того, подтолкнула к изменениям и такая тенденция – "легкость оспаривания сделок". "Любимая тактика всех должников в нашей стране – "а наш договор недействителен"", – рассказывал Бевзенко и привел в пример статистику: почти в каждом третьем деле обсуждается вопрос недействительности сделки. "Это полная катастрофа. У нас нет договорного права", – посетовал он. Следствием этих факторов и явилось "бегство" больших сделок из российской юрисдикции в иностранные. Закон № 42-ФЗ все же часть проблем решил.
