Насколько независима банковская гарантия? Может ли лизинговая компания в случае гибели предмета лизинга получить больше денег, чем должна была? Вправе ли суд оштрафовать за досрочное расторжение договора без объяснения причин? Все эти вопросы экономическая коллегия ВС РФ решила, опираясь на разъяснения постановления Пленума ВАС № 16 о свободе договора. Таким образом ВС призывает компании уважать договоренности, что должно повысить конкурентоспособность российской правовой системы и сократить число злоупотреблений, считают юристы. "Право.ru" рассказывает об этих делах.
Постановление № 16 "О свободе договора и ее пределах" Высший арбитражный суд РФ принял не так давно – 14 марта 2014 года, всего за несколько месяцев до своей ликвидации, однако эти разъяснения уже успели получить широкую поддержку и одобрение юридического сообщества. "Там сформулировано очень много либеральных и прогрессивных положений по толкованию содержания договоров, – говорит Юлий Тай, управляющий партнер адвокатского бюро "Бартолиус". – А кроме того, это постановление разрешает множество проблем, которые существовали на практике долгие годы (начиная с 1995 года), но не находили четкого и нормативно-определенного регулирования". По словам Тая, как стороны в процессе, так и судьи сразу же начали активно применять эти разъяснения. "В моей личной практике существует более десятка таких судебных актов, – рассказывает юрист. – А вообще общая цитируемость исчисляется сотнями".
Ссылалась на положения постановления Пленума ВАС № 16 в своих определениях и Коллегия Верховного суда РФ по экономическим спорам (КЭС). "Честно говоря, я переживал за судьбу этого постановления – самого главного, на мой взгляд, в наследии ВАС РФ в сфере договорного права", – делится Роман Бевзенко, профессор РШЧП, партнер "Пепеляев групп". По его мнению, раньше ВС не был адептом договорной свободы. "Сама по себе идея о том, что норма обязательственного права, не содержащая оговорки "если иное не предусмотрено договором", является диспозитивной, насколько мне известно, была чужда их практике", – вспоминает он, объясняя это тем, что гражданская коллегия ВС занимается спорами потребителей и коммерсантов или гражданами между собой, а "в этих отношениях идея широкой диспозитивности норм обязательственного права – вредна". Однако в коммерческих сделках идея "можно все, что не запрещено", наоборот, особенно востребованна, напоминает Бевзенко.
Свобода, независимость, гарантия
Таких дел, где экономколлегия ВС применила разъяснения ВАС о свободе договора, три, а первым был спор Санкт-Петербургского государственного казенного учреждения "Дирекция транспортного строительства" (далее – Дирекция) и ОАО "Банк "Санкт-Петербург" (№ А56-78718/2012). Все началось с того, что в 2011 году ООО "Дорожник-92" заключило с Дирекцией государственный контракт, по которому обязалось построить за 336,812 млн руб. автомобильную дорогу в Санкт-Петербурге. При этом "Банк "Санкт-Петербург" выдал Дирекции банковскую гарантию на 37,235 млн руб., которой обеспечивалось, в частности, исполнение подрядчиком обязательств по возврату в установленные сроки (но не позднее 31 декабря 2012 года) неотработанного аванса, полученного по госконтракту. Контракт в итоге был признан недействительным (как заключенный в нарушение требований законодательства о проведении торгов), и Дирекция потребовала от общества вернуть ей аванс. Этого сделано не было, и тогда Дирекция попросила кредитную организацию сделать выплату по банковской гарантии. Однако банк добровольно исполнить требование отказался, и госучреждение отправилось добиваться своего в суд.
Первая инстанция иск казенного учреждения удовлетворила, однако апелляция это решение отменила. Дирекция не представила банку "Санкт-Петербург" доказательств, подтверждающих неисполнение подрядчиком требования о возврате аванса, решили судьи апелляции. В частности, они признали недопустимым доказательством оборотно-сальдовую ведомость по счету в отношении общества "Дорожник-92": этот документ не отражал авансы по работам, а кроме того, был представлен в банк тогда, когда срок возврата (31 декабря 2012-го) еще не наступил, объясняется в постановлении. Кроме того, судьи апелляции сослались на вступившее в законную силу решение суда по делу № А56-70464/2012, в рамках которого с Дирекции в пользу общества "Дорожник-92" были взысканы убытки по контракту в сумме 15,857 млн руб. (стоимость неоплаченных работ подрядчика, выполненных после 5 июля 2012 года). Это, по их мнению, подтверждает факт надлежащего исполнения подрядчиком основного обязательства, а значит, нет оснований и взыскивать задолженность по гарантии. Кассация округа со всеми выводами апелляционной коллегии согласилась, дополнительно сославшись в своем постановлении на акт сверки взаимных расчетов сторон от 30 июня 2012-го, который, по ее мнению, является доказательством зачета предоставленного обществу "Дорожник-92" аванса в оплату выполненных в пользу Дирекции работ.
Но КЭС такой подход апелляции и кассации округа не разделила. В первую очередь тройка ВС (Иван Разумов, Ирина Букина и Елена Зарубина) указала на то, что ссылка в гарантии на основное обязательство не меняет независимой природы гарантии, так как согласно ст. 370 Гражданского кодекса РФ предусмотренное банковской гарантией обязательство гаранта перед бенефициаром не зависит в отношениях между ними от того основного обязательства, в обеспечение исполнения которого она выдана, даже если в гарантии содержится ссылка на него.
В спорной ситуации в гарантии было определено, кто является должником по обеспеченному обязательству, характер последнего (по возврату неотработанного аванса), и указана сумма, подлежащая уплате. И здесь экономколлегия как раз сослалась на п. 11 постановления Пленума ВАС № 16 "О свободе договора и ее пределах". Там сказано, что в случае неясности условий договора и невозможности установить действительную общую волю сторон, их толкование судом должно осуществляться в пользу контрагента стороны, которая подготовила проект договора либо предложила соответствующую формулировку. Пока не доказано иное, предполагается, что такой стороной было лицо, являющееся профессионалом в соответствующей сфере, требующей специальных познаний (например, банк по договору кредита, лизингодатель по договору лизинга и т. п.), уточняется также там.
Поскольку банк "Санкт-Петербург" является субъектом, осуществляющим профессиональную деятельность на финансовом рынке, толкование условий банковской гарантии следовало осуществлять в пользу бенефициара – Дирекции, рассудила "тройка". "Выдавая гарантию в обеспечение надлежащего исполнения подрядчиком его обязательства по возврату неотработанного аванса, банк не ограничил перечень оснований, влекущих возникновение соответствующей обязанности, – говорится в определении ВС. – Из текста банковской гарантии прямо не следует, что банк принял на себя обязательство отвечать за подрядчика только после 31 декабря 2012 года".
Сочла экономколлегия, вопреки нижестоящим судам, и то, что документы, приложенные к требованию Дирекции об осуществлении банком платежа, по своим формальным признакам соответствовали условиям банковской гарантии. Отклонила "тройка" также выводы судов о том, что был зачет требований и банк надо освободить от платежа вследствие исполнения обществом "Дорожник-92" основного обязательства. Ни решение суда по делу № А56-70464/2012, где взыскана фактическая стоимость части работ и на которое сослались суды, ни акт сверки расчетов в отсутствие других доказательств не свидетельствует об этом, рассудила экономколлегия и в мае этого года решила отправить дело на новое рассмотрение в апелляционный суд – "для надлежащей проверки доводов банка о злоупотреблении правом со стороны Дирекции".
В этом споре КЭС "правильно применила" п. 11 постановления Пленума ВАС о свободе договора, согласно которому в случае неясности условий договора и невозможности применения обычных приемов толкования (грамматического, телеологического и т. п.), суду необходимо воспользоваться принципом "contra proferentum" – то есть толковать условия договора в пользу контрагента стороны, составившей договор, комментирует спор Сергей Коновалов, юрист юридической фирмы Nektorov, Saveliev & Partners. Похожая правовая позиция относительно принципа независимости банковской гарантии и метода ее толкования contra proferentem уже была высказана ранее в постановлении Президиума ВАС РФ от 2 октября 2012 года № 6040/12, обращает внимание юрист. В частности, Президиум ВАС указал там на то, что толкование условий банковской гарантии должно осуществляться в пользу бенефициара с целью сохранения обеспечения обязательства.
Договоренности важнее разъяснений
Следующим делом, в котором КЭС применила разъяснения ВАС о свободе договора, стал спор лизинговой компании и индивидуального предпринимателя Вагиза Айсина, который настаивал на том, что при гибели предмета лизинга компания не может получить то же имущественное предоставление, как если бы сделка была исполнена надлежащим образом (№ А68-2906/2014). Так, 28 апреля 2012 года ООО "Лизинговая компания Уралсиб" и Айсин заключили договор лизинга автобуса Mercedes-Benz Sprinter 515 CDI стоимостью 2,35 млн руб. По его условиям после уплаты всех лизинговых платежей и символической выкупной стоимости в размере 1000 руб. право собственности на автобус должно было перейти к ИП, который также обязан был застраховать транспортное средство от всех рисков, что он и сделал.
При этом стороны оговорили, что в случае утраты автобуса Айсин должен выкупить его и заплатить "Уралсибу" разницу между суммой, необходимой для досрочного выкупа предмета лизинга (задолженность по лизинговым платежам, пеням и пр.) и суммой полученного "Уралсибом" страхового возмещения. Если же сумма возмещения будет больше суммы, необходимой для досрочного выкупа, то "Уралсиб" обязан вернуть разницу предпринимателю. Таким образом, стороны фактически договорились о том, что в случае гибели транспортного средства расчеты между ними осуществляются так, как если бы право собственности на предмет лизинга все-таки перешло к предпринимателю.
В октябре 2013 года автобус сгорел в результате поджога неустановленными лицами в Тульской области, а в апреле 2014-го "Уралсиб" и ИП заключили дополнительное соглашение к договору. Там они, во-первых, установили, что в связи с полной гибелью предмета лизинга финансовая аренда в отношении него прекращается, а также то, что "Уралсиб" возвратит Айсину 1,180 млн руб. – разницу между полученным страховым возмещением и суммой закрытия договора. Однако Айсин обратился в суд, требуя от "Уралсиба" еще 343 884 руб. неосновательного обогащения – часть суммы заплаченных им при исполнении договора периодических лизинговых платежей. Эта часть представляет собой выкупную цену автобуса, которую "Уралсиб" "скрыто" включил в периодические платежи, хотя право собственности на транспортное средство остается у него до момента выкупа (после оплаты всех платежей), а момент этот ведь так и не наступил, настаивал предприниматель. И все три инстанции требование ИП удовлетворили, решив, что так как выкуп и, как следствие, переход права собственности на предмет лизинга так и не состоялся, то у "Уралсиба" не было оснований удерживать спорные денежные средства.
"Уралсиб" обратился с жалобой в ВС, и 3 августа этого года КЭС ее удовлетворила. "Тройка" (Букина, Денис Капкаев и Галина Кирейкова) пришла к выводу, что в дополнительном соглашении от 2014 года фактически предусмотрены последствия расторжения договора лизинга в связи с утратой его предмета и, в частности, там определена "завершающая обязанность" "Уралсиба" заплатить ИП 1,180 млн руб. При этом, обратили внимание судьи, определение этой итоговой обязанности было сделано не в соответствии с разъяснениями, содержащимися в пунктах 3–3.6 постановления Пленума ВАС РФ от 14 марта 2014 года № 17 "Об отдельных вопросах, связанных с договором выкупного лизинга". Там уточняется, что расторжение договора выкупного лизинга не должно влечь за собой получение лизингодателем таких благ, которые поставили бы его в лучшее имущественное положение, чем то, в котором он находился бы при выполнении лизингополучателем договора в соответствии с его условиями. Однако эти разъяснения постановления № 17 не относятся к императивным нормам, а такое определение контрагентами завершающей обязанности не противоречит принципу свободы договора, рассудила "тройка". "Отличие условий соглашения от содержания данных разъяснений само по себе не может служить основанием для неприменения достигнутых сторонами договоренностей", – говорится в определении ВС. А в обоснование судьи указали на то, что последствия расторжения договора, отличные от предусмотренных законом, могут быть установлены соглашением сторон с соблюдением общих ограничений свободы договора, определенных в постановлении Пленума ВАС № 16.
А раз так, то у нижестоящих инстанций не имелось оснований квалифицировать спорную денежную сумму в качестве неосновательного обогащения "Уралсиба", правомерно получившего ее, сделала вывод "тройка". При этом, по ее мнению, такое распределение убытков (в результате которого компания получает от предпринимателя то имущественное предоставление, как если бы договор лизинга был исполнен надлежащим образом) не может рассматриваться как нарушающее грубым образом баланс интересов сторон и ущемляющее интересы слабого контрагента – ИП. "Поскольку в момент гибели предмет лизинга находился в сфере имущественной ответственности предпринимателя", – поясняется в определении ВС.
Как отмечает Дмитрий Власов, юрист KK&P, в этом деле экономколлегия подтвердила право сторон договора лизинга в связи с гибелью предмета лизинга распределить возникшие убытки и определить порядок выплат между сторонами так, как если бы право собственности на предмет лизинга перешло к лизингополучателю, изучив этот вопрос через призму п. 3 постановления ВАС № 16. Юрист обращает внимание на имеющуюся противоположную судебную практику по этому вопросу: например, постановление АС Восточно-Сибирского округа от 28 мая 2013 года по делу № А74-3462/2011, постановление АС Московского округа от 10 июня 2015 года по делу № А40-107280/2014. По мнению Власова, определение ВС важно не только для компаний, занимающихся лизингом имущества, но и для всего бизнес-сообщества: "Экономколлегия подтвердила, что стороны могут установить иные, отличные от предусмотренных законом, последствия расторжения с учетом общих ограничений свободы договора, определенных в постановлении Пленума ВАС № 16".
ВС в рамках этого дела ориентирует нижестоящие суды на применение взвешенного подхода, основанного на тщательном исследовании фактических обстоятельств, баланса рисков и предоставлений, говорит также Антон Александров, партнер коллегии адвокатов "Монастырский, Зюба и партнеры", обращая внимания на "еще один важный момент" – то, что условия расторжения договора были окончательно определены сторонами уже после прекращения лизинга, что в целом соответствует логике регулирования п. 2 ст. 425 ГК РФ.
Возможность, а не ответственность
А совсем недавно КЭС использовала разъяснения постановления Пленума ВАС № 16 в деле № А40-53452/2014, в рамках которого подтвердила возможность установить в договоре компенсацию за его досрочное и немотивированное расторжение. Сейчас такая возможность (установить плату за отказ от договора) прямо предусмотрена в ГК РФ – в п. 3 ст. 310 новой редакции, действующей с 1 июня 2015 года. Однако КЭС, ссылаясь на принцип свободы договора, сочла возможным применить эти правила и в споре ООО "Меркатор Калуга", арендатора нежилого помещения в Калужской области, и его арендодателя ООО "Боровский завод агропластмасс" (далее – Завод), возникшего до принятия поправок в ГК. Договор аренды между контрагентами был заключен в 2012 году сроком на пять лет, и по его условиям "Меркатор Калуга" заплатил Заводу 1,771 млн руб. задатка. При этом стороны уточнили, что эта сумма не является арендной платой за первые месяцы, а "удерживается арендодателем в качестве гарантии надлежащего выполнения обязательств арендатором". Если "Меркатор Калуга" захочет расторгнуть договор до истечения его срока по специально не оговоренным причинам, то Завод оставляет задаток себе "в качестве штрафа".
По "досрочному" сценарию все и произошло: в начале 2014-го "Меркатор Калуга" расторг договор по своей инициативе, а Завод в свою очередь удержал задаток. Однако арендатор пошел оспаривать условие о задатке в суд и добился своего. Все три инстанции его поддержали и признали спорное положение недействительным. Штраф за отказ от сделки суды квалифицировали как неустойку, установив, что он противоречит ее правовой природе – "как меры ответственности, применяемой за нарушение гражданских прав", а также нормам гражданского законодательства. Однако досрочное расторжение договора в одностороннем порядке гражданско-правовым нарушением не является, а обусловлено реализацией арендатором предоставленного договором права, рассудили они.
Но с таким подходом не согласилась экономколлегия ВС. В первую очередь "тройка" (Елена Борисова, Елена Золотова и Ольга Киселева) сослалась на ст. 421 ГК РФ, где закреплен принцип свободы договора, а также статьи 619, 620 этого закона [досрочное расторжение договора по требованию арендодателя/арендатора], которые, как отметили они, не содержат запрета на досрочное расторжение по иным основаниям – не предусмотренным в этих нормах. Таким образом, стороны вправе установить и основания, и условия для преждевременного отказа от сделки, рассудила экономколлегия: в частности, обусловить право на односторонний отказ от обязательства необходимостью выплаты определенной денежной суммы другой стороне, как это и было в случае с Заводом и "Меркатор Калуга". И вообще спорная сумма – это не неустойка, а компенсация, которая должна быть выплачена одной из сторон при отказе от договора, поясняется в определении ВС. И то, что именуется она в договоре штрафом, не изменяет ее сути – дать любой стороне возможность расторгнуть договор без объяснения причин, а не привлекать к ответственности.
Сослались судьи ВС также на п. 4 постановления Пленума ВАС № 16, согласно которому если норма не содержит явно выраженного запрета на установление условия договора, отличного от предусмотренного в ней, и отсутствуют критерии императивности, то она должна рассматриваться как диспозитивная. В этом случае отличие условий договора от содержания этой нормы само по себе не может служить основанием для признания их недействительными. Поскольку же ГК РФ допускает любые способы обеспечения обязательств, то и нет оснований для признания недействительным спорного положения договора аренды между Заводом и "Меркатор Калуга", которое направлено на обеспечение исполнения арендатором его условий и гарантию законных интересов арендодателя, сделала вывод "тройка".
Позиция экономколлегии ВС по этому делу подтверждает приверженность презумпции диспозитивности норм ГК, которая была заложена в постановлении Пленума ВАС № 16, и будет иметь большое значение для участников гражданского оборота, считает Власов. "Поскольку условие о компенсации за немотивированное расторжение договора на практике не редкость и большое количество сделок было заключено еще до введения в действие новых норм ГК РФ", – поясняет он.
В судебной практике на протяжении 2014–2015 годов наблюдался разнобой в толковании условия о плате за немотивированный односторонний отказ от исполнения договора, также обращает внимание Александров. Так, говорит он, например, суды Московского округа настаивали на том, что плата за отказ от договора – это неустойка, которую незаконно установили за реализацию права, а не за нарушение договора (постановление АС Московского округа от 11 сентября 2014 года по делу № А40-150248/2013, постановления 9-го ААС от 2 декабря 2014 года по делу № А40-114595/201 и от 9 апреля 2015 года по делу № А40-65089/2014). А при этом суды Северо-Западного округа занимали противоположную позицию, отмечает юрист (постановление АС Северо-Западного округа от 12 мая 2014 года по делу № А56-1385/2013, постановление 13-го ААС от 18 марта 2015 года по делу № А56-51674/2014). Таким образом, коллегия по экономическим спорам ВС устранила противоречия в практике судов, резюмирует Александров.
Как отмечают юристы, ссылка на постановление Пленума ВАС о свободе договора была также в определении зампреда ВС Олега Свириденко о передаче спора на рассмотрение экономколлегии ВС (№ А41-3264/14). В рамках этого дела компания "Мортон-РСО" взыскивала с ООО "Тепловые сети Балашихи" 64,355 млн руб. неосновательного обогащения за поставку газа по договору аренды оборудования, но в требованиях суды ей отказали, а судья ВС Сергей Самуйлов не нашел оснований для передачи спора КЭС. Однако Свириденко сослался в своем определении на п. 11 постановления Пленума ВАС № 16, предложив более широкое толкование спорных условий договора исходя из их цели, обращает внимание Александров. КЭС в итоге позицию зампреда разделила, однако обошлась в своем определении без ссылок на разъяснения ВАС.
Таким образом, ВС РФ последовательно ориентирует нижестоящие суды на необходимость уважения договоренностей сторон в свете принципа свободы договора, подчеркивая, что согласованные условия должны применяться, говорит Роман Зайцев, партнер Dentons. Он надеется, что эти определения КЭС повлияют на правоприменительную практику и уменьшат число злоупотреблений, связанных с оспариванием договорных условий. Так, отмечает Зайцев, российские суды, "нередко проявляя чрезмерную опеку над участниками гражданского оборота", слишком часто вторгаются в частные отношения сторон, признавая добровольно согласованные сторонами условия неисполнимыми. "Вероятно, отчасти это обусловлено наследием еще советского периода, когда общедозволительный метод регулирования не был характерен для гражданско-правовых отношений, – рассуждает он. – К сожалению, подобное положение вещей, когда во многих случаях довольно проблематично сделать прогноз о возможности принудительной реализации согласованного договорного условия, снижает конкурентоспособность российской правовой системы и способствует выбору в качестве применимого иностранного права".
"В целом сейчас рано говорить о какой-то сложившейся практике применения постановления Пленума ВАС № 16, поскольку и времени прошло немного с момента его принятия, и мало дел на уровне Верховного суда", – считает Александров. Но, по его мнению, КЭС, ссылаясь на эти разъяснения, продолжает развивать генеральную линию, направленную на стабилизацию гражданского оборота, сохранение договоров и защиту в судебном порядке согласованных сторонами условий.
