Конечный владелец российского юрлица оспаривал решение общего собрания, принятого на первом – российском – уровне его холдинговой структуры, но в трех инстанциях потерпел фиаско. Это могут делать только прямые акционеры, были уверены суды, однако у экономколлегии ВС иная позиция. Юристы решение “тройки” поддерживают, называют инновационным и рассуждают на Право.ru о его далеко идущих последствиях.
В 2014 году в ЗАО «Аспект-Финанс» разгорелся корпоративный конфликт, а поводом послужило решение внеочередного общего собрания акционеров общества от 21 октября 2013 года – о назначении его генеральным директором М. Р. Сторожа.
Оспаривать это решение в суд отправился Максим Москалев – бенефициарный владелец общества «Аспект-Финанс» (№ А40-104595/2014). Обосновывал он свое требование тем, что решение было принято неуполномоченными лицами и вопреки прямым указаниям акционеров и управляющих ими лиц.
В подтверждение своей заинтересованности в иске Москалев указывал, что, будучи конечным владельцем компании, он может через зарубежную корпоративную структуру влиять на решения ее акционеров. Ими являются две кипрские компании – Minifera Trading LTD и Consiliur Limited, каждой из которых принадлежит по 50% акций «Аспект-Финанса».
В доказательство своих заявлений Москалев привел «последовательную цепочку» иностранных компаний, сославшись на различные свидетельства и отчеты (в частности, из Департамента регистрации компаний в Кипре, Управления предпринимательской деятельности и Торгово-Промышленного реестра Дании). Предоставил он и заключенные на Кипре трастовые соглашения, согласно которым местные компании оказывали услуги номинальных собственников офшоров.
Перечислить «цепочку» компаний недостаточно
Но суды все это не убедило – в иске Москалеву было отказано. По их мнению, обжаловать решения общего собрания могут только акционеры (в силу п. 7 ст. 49 закона об акционерных обществах). Москалев не доказал свою заинтересованность в оспаривании решения, рассудили все три инстанции, а значит, нет оснований считать его права нарушенными, и, как следствие, они не подлежат судебной защите.
Перечисление же цепочки компаний само по себе не является доказательством того, что Москалев – бенефициар ответчика, обращала также внимание апелляция. А документы истца коллегия из 9-го ААС вообще оценила «критически» ввиду конфликта в самой корпоративной структуре: суд Никосии наложил обеспечительные меры и запретил всем компаниям холдинга обращаться в суды любых юрисдикций с любыми имущественными требованиями. Поэтому вопрос о влиянии Москалева на «Аспект-Финанс» спорный и не может быть разрешен российскими судами, подытожила в своем постановлении апелляция.
Московская окружная кассация все эти выводы поддержала.
«Иные лица» тоже права имеют
Москалев обратился с кассационной жалобой в Верховный суд РФ, и экономическая коллегия (Елена Золотова, Алексей Маненков и Наталья Чучунова) заняла в этом споре иную позицию.
В опубликованном в конце марта определении тройка ВС сослалась на правовой подход Конституционного суда РФ (п. 2 определения от 17 февраля 2015 года № 404-О). Согласно этому документу положения ст. 181.5 ГК РФ (которые устанавливают основания отнесения решений собраний к категории ничтожных) призваны обеспечивать защиту прав и законных интересов как самих участников гражданско-правового сообщества, так и иных лиц, для которых принятие этих решений может порождать правовые последствия.
Как говорится в определении ВС,
Судами не исследовались обстоятельства, связанные с возможностью защиты прав и законных интересов Москалева как иного лица, для которого оспариваемое решение породило определенные правовые последствия: утрата обществом «Аспект-Финанс» принадлежащего имущества; не оценивались документы, представленные истцом в обоснование его права на иск.
В результате спор отправился на новое рассмотрение в Арбитражный суд г. Москвы.
Мнение экспертов
Евгений Зеленский, партнер, руководитель практики по рынкам капитала и корпоративного права Herbert Smith Freehills, определение ВС называет «инновационным» и оценивает позитивно – оно направлено на защиту прав акционеров. «По сути, оно открывает возможность лицам, которые не являются прямыми акционерами компании, оспаривать решения общего собрания, если они докажут, что такие решения нарушают их законные права и интересы», – комментирует Зеленский, предполагая, что теперь именно вокруг этой правовой позиции ВС будет формироваться дальнейшая правоприменительная практика.
Стоит приветствовать и поддержать определение экономколлегии ВС, солидарен Юлий Тай, управляющий партнер адвокатского бюро "Бартолиус": «Поскольку оно продолжает линию на не формальное толкование норм закона, а на понимание сути». В этом деле рассматривалась достаточно «экзотическая» проблема, обращает внимание Тай: когда физическое лицо, которое является конечным бенефициаром, само заявляет о своем статусе, а суд ему не верит. Более распространена, по его словам, обратная ситуация: «Истцы всеми правдами и неправдами, десятками косвенных доказательств пытаются доказать, что физическое лицо контролирует юридическое лицо, а ответчик – предполагаемый конечный бенефициар – всячески это отрицает».
Матвей Каплоухий, партнер корпоративной практики Goltsblat BLP, предполагает, что ВС стремится еще больше сблизить режимы сделок и решений собраний – выработать на уровне судебной практики правило, аналогичное п. 3 ст. 166 ГК (оно допускает предъявление требования о признании недействительной ничтожной сделки независимо от применения последствий ее недействительности, если лицо, предъявляющее такое требование, имеет охраняемый законом интерес). Применение аналогичного подхода к решениям собраний, по мнению юриста, во многом обоснованно, правда, порождает ряд вопросов:
Кто является таким третьим лицом, обладающим законным интересом? Только ли бенефициар? А кто вообще является бенефициаром? И как быть с таким основанием для отказа в иске как невозможность акционера повлиять на принятие решения?
Широкий подход к толкованию категории заинтересованных лиц, обладающих правом на оспаривание решений общих собраний, может создать почву для злоупотреблений, указывает и Роман Зайцев, партнер Dentons. Кроме того, на его взгляд, следует обратить внимание на потенциальную возможность использования логики экономколлегии ВС в обратном направлении: "Наделение конечных бенефициаров правом на оспаривание общих собраний российских компаний может означать признание за ними корреспондирующих обязанностей, которые вытекают из соответствующего статуса".
«Определение ВС, очевидно, открывает новую главу в истории корпоративных споров”, – считает Антон Александров, партнер коллегии адвокатов “Монастырский, Зюба и партнеры”. Недостатки длинных цепочек контроля через офшорные компании, трасты и иные инструменты особенно ярко проявлялись в условиях корпоративного конфликта между бенефициарами, рассказывает юрист. Так, если одного из бенефициаров отсекали от принятия решений на низовых уровнях, его средства правовой защиты были недостаточно эффективными. Речь идет об исках, вытекающих из соглашений акционеров холдинговой компании, которые долго и с большими затратами рассматривались в иностранных юрисдикциях, поясняет Александров, а российская компания, в которой изначально были сосредоточены активы, все это время продолжала действовать на основании незаконных решений в ущерб интересам одного из бенефициаров.
Теперь новый подход стал возможен. Но как обращает внимание Александров, надо помнить и о другой стороне медали. “Сложная цепочка контроля над российским активом выступала определённой гарантией того, что все корпоративные споры будут рассматриваться в иностранных юрисдикциях”, – объясняет он. Это в некоторых случаях снижало вероятность гринмейла или корпоративного рейдерства. Интерес, как отмечает Александров, представляет и то, каким образом российский суд будет применять в отношении бенефициаров, зачастую связанных акционерными соглашениями по иностранному праву, п. 4 ст. 181.4 ГК РФ, который исключает признание решения недействительным в случае, если голосование лица не могло повлиять на принятие решения.
