В делах о защите чести, достоинства и деловой репутации всегда довольно высокий стандарт доказывания, рассказывает адвокат Алена Бачинская: «Заявителю нужно убедить суд в том, что ответчик распространил об истце ложные и порочащие сведения, которые являются утверждением о фактах, а не просто личной оценкой». Доказать несоответствие распространенных сведений действительности несложно, говорит эксперт: «Гораздо труднее подтвердить, что эти сведения относятся к вопросам факта, а не содержат мнение ответчика». С такой проблемой и столкнулся глава Российского еврейского конгресса Юрий Каннер.
Начало конфликта
9 мая 2016 года на акцию «Бессмертный полк» российский политолог Вячеслав Никонов вышел с портретом своего деда, бывшего главы Совнаркома СССР Вячеслава Молотова. Это не понравилось Каннеру.
Он посчитал, что Никонов таким своим действием «оскорбил реальных героев Великой Отечественной войны, которые не щадили свои жизни ради родины». Об этом президент РЕК написал в своем блоге на сайте радиостанции «Эхо Москвы», добавив: «Будущее зависит от того, на каких предков мы будем равняться. И горе нам, если это будет Молотов».
Общественное движение по сохранению личной памяти о поколении Великой Отечественной войны. Участники движения ежегодно в День Победы проходят колонной по улицам городов с фотографиями своих родственников: ветеранов армии и флота, партизан, тружеников тыла, узников концлагеря, блокадников и детей войны. Появилось в феврале 2014 года в России.
В тот же день на этом портале журналист Максим Шевченко опубликовал заметку «Почему фашисты боятся Молотова?», в которой жестко осудил мнение Каннера. Репортер в своем материале назвал главу РЕК человеком, который «неоднократно оправдывал и прославлял расовую, религиозную, этническую сегрегацию, насильственное изгнание коренного населения с его исконных земель ради заселения этих земель вооруженными мигрантами».
Каннера возмутила такая оценка его личности в публичном поле, и он обратился в суд с иском о защите чести, достоинства и деловой репутации к Шевченко и ЗАО «Эхо Москвы» (дело № 02-0864/2017). Заявитель потребовал обязать радиостанцию удалить статью со своего сайта вместе с комментариями пользователей, а журналиста написать опровержение и выплатить президенту РЕК компенсацию морального вреда в размере 600 000 руб.
Противостояние экспертных мнений
В обоснование своих требований истец представил Пресненскому районному суду Москвы заключения трех специалистов. Первое подготовила ведущий научный сотрудник Сектора теоретической семантики Института русского языка РАН Ирина Левонтина. Она написала, что в тексте оспариваемой статьи имеются негативные сведения о Каннере, «чье имя помещено в резко отрицательный контекст, в связи с ним многократно говорится о фашизме, зоологической ненависти, звериной сущности и так далее». Кроме того, эксперт отметила, что Шевченко утвердительно называет Каннера человеком, который «неоднократно оправдывал и прославлял расовую, религиозную, этническую сегрегацию, насильственное изгнание коренного населения с его исконных земель ради заселения этих земель вооруженными мигрантами».
Российский филолог, профессор кафедры русского языка РГПУ им. А. И. Герцена Михаил Дымарский в своем заключении пояснил, что в статье Шевченко есть высказывания, которые прямо и косвенно выражают негативную информацию о Каннере. В частности, в журналистском материале главу РЕК называют «либерал-фашистом». И подобный термин использован «для целенаправленной передачи оскорбительных характеристик, отрицательных эмоциональных оценок и негативных установок» в отношении истца, говорит специалист. К аналогичному выводу пришли и специалисты из Института судебных экспертиз и криминалистики.
Шевченко в ответ представил результаты психолого-лингвистического исследования, которое провел Центр социокультурных экспертиз. В нем указано, что высказывания автора спорной статьи не несут негативную информацию о Каннере и не порочат честь главы РЕК. А завотделом психолингвистики Института языкознания РАН Евгений Тарасов добавил, что слово «фашист» не является оскорблением, поскольку употребляется Шевченко в качестве термина, нейтрального по своей природе.
Какие доказательства нужно исследовать
Первая инстанция не стала подробно исследовать перечисленные документы, посчитав их ненадлежащими доказательствами. Пресненский райсуд сослался на то, что специалисты, которые готовили заключения, не предупреждались об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных выводов. Суд пришел к выводу, что спорная публикация сделана в рамках политической дискуссии, которая ведется с участием истца и ответчика. И высказывания Шевченко не являются утверждениями о фактах, а представляют собой личное мнение ответчика о «сложных неоднозначных событиях, происходивших в отношениях между государством Израиль и сектором Газа», которые стороны спора понимают и оценивают по-разному. Таким образом, первая инстанция постановила отказать в иске. Апелляция оставила это решение без изменений, подчеркнув, что в этом разбирательстве нет необходимости проводить судебную лингвистическую экспертизу (дело № 33-38549/2017).
Каннер не согласился с выводами нижестоящих судов и оспорил их в Верховный суд. ВС указал на то, что представленные сторонами заключения специалистов являлись письменными доказательствами, которые имеют значение для дела. Следовательно, суды должны были их подробно исследовать, подчеркнули судьи ВС (дело № 5-КГ18-173).
Кроме того, идущая в СМИ политическая дискуссия тоже может содержать утверждения, которые не соответствуют действительности и могут быть опровергнуты по заявлению заинтересованной стороны, подчеркнула судебная коллегия по гражданским делам ВС. «Тройка» судей под председательством Елены Гетман постановила отменить акт Мосгорсуда и отправить дело на новое рассмотрение обратно в апелляцию (прим. ред. – пока еще не рассмотрено).
Эксперты: «Суд сам должен был назначить экспертизу в этом споре»
В этом деле нижестоящие инстанции ошибочно посчитали, что отсутствуют основания назначить судебную экспертизу для установления характера оспариваемых сведений, констатирует адвокат Алина Лактионова из . Алена Бачинская из , соглашаясь с коллегой, подчеркивает, что в таких спорах ни суд, ни стороны не обладают специальными познаниями в сфере лингвистики, чтобы определить характер распространённой информации: «Оценочное ли это суждение автора или утверждение о фактах». Учитывая, что в этом деле оппоненты представили внесудебные заключения специалистов, которые противоречили друг другу, требовалось назначить судебную экспертизу, утверждает юрист. Она поясняет, что первая инстанция должна была это сделать по собственной инициативе.
Ответственность за подобные высказывания наступает, если информация изложена как факты, которые можно проверить. А не в форме оценочного суждения, мнения и даже убеждения, которые в силу их субъективности проверить не удастся.
В рассматриваемом случае порочность актов московских судов заключается еще и в том, что нижестоящие инстанции сослались на формат дискуссии, а не исследовали статус ее участников, добавляет Елена Городисская, адвокат, партнер . Юрист замечает, что Конвенция о защите прав человека и основных свобод, а также основанная на ней позиция ЕСПЧ определяет, что в отношении политика пределы допустимой критики шире, чем в отношении простого лица.
Оценочные мнения и суждения, которые носят оскорбительный характер, действительно могут быть предметом судебной защиты и подлежат оспариванию заинтересованным лицом (п. 6 Обзора практики рассмотрения судами дел по спорам о защите чести, достоинства и деловой репутации, который утвержден Президиумом Верховного суда 16 марта 2016 года).
По словам Петерс, граница между личным мнением и ответственностью за высказывания лежит там, где спорные фразы не приобретают оскорбительный характер. И такую разницу, по ее словам, как раз могут определить и подтвердить компетентные лингвисты. Любая дискуссия, в том числе политическая, не должна скатываться в переход на личности с персональными оскорблениями, подчеркивает Денис Быканов, партнер MGP Lawyers: «И суды не должны поощрять любые утверждения, которые не соответствуют действительности». Свобода человека заканчивается там, где начинается свобода другого, резюмирует юрист.