Итоги-2018 от Верховного суда: уголовные дела

В 2018 году российские суды рассмотрели уголовные дела в отношении почти 900 000 человек. Из них осудили 685 000 человек, то есть три четверти от общего числа, а оправдали всего 2000. Так что доля оправдательных приговоров в общем числе незначительно выросла и составила приблизительно 0,3%. Это больше, чем в 2017 году, – тогда показатель составил 0,2%.

В отношении 193 000 человек дела были прекращены: такое возможно, если прокурор отказывается от обвинения или из-за декриминализации совершенного деяния. Еще примерно 8600 человек суды отправили на принудительное лечение.

Само по себе количество оправдательных приговоров не важно, подчеркивает Артем Каракасиян, руководитель практики уголовного права и процесса «Инфралекс». «Статистика – вещь многозначная, и выводы из нее можно делать зачастую противоположные, все дело в интерпретации. Кажется, что особое внимание, которое обращают на процент оправдательных приговоров, – это скорее конкретное выражение общего ощущения несправедливости судебной системы», – рассказал он.

Дмитрий Данилов одной из причин столь низкой доли оправдательных приговоров считает состояние правоохранительной системы, в которой оправдательный приговор считается «браком», указывающим на некачественную работу всех должностных лиц. «Нельзя забывать, что оправдательный приговор – это результат низкого качества работы правоохранительных органов, ставшей очевидной, и как следствие – это репутационный урон прокуратуры», – подтверждает Алена Зеленовская, руководитель практики уголовного и административного права «Амулекс». В целях минимизации такого урона судьи стараются найти компромиссное решение и договориться. Как правило, это заканчивается возвращением дела в прокуратуру для устранения существенных недостатков, которые «всегда можно найти в уголовном деле».

Тот факт, что проблема зачастую кроется в качестве следствия, подтвердил и зампред ВС Владимир Давыдов. Нарушения носят систематический характер и влияют на результаты рассмотрения дел в судах, подчеркнул он и призвал судей не бояться выносить оправдательные приговоры вместо того, чтобы возвращать дело прокурору.

Суды рассмотрели 69% процентов всех уголовных дел в особом порядке – он применяется, когда обвиняемый согласен с предъявленным ему обвинением. «Высокий процент рассмотрения дел в особом порядке связан с желанием самих обвиняемых, поскольку наказание не может превышать 2/3 максимально допустимого», – напоминает Антон Гусев, руководитель практики уголовно-правовой защиты бизнеса Bryan Cave Leighton Paisner (Russia) LLP.

Зеленовская видит причину увеличения рассмотрения дел в особом порядке в «тенденции снижения качества производства по уголовным делам». «Это своеобразный компромисс между следственными органами, обвиняемыми и судами. Для следственных органов это замечательный способ скрыть шероховатости доказательств (а порой и их отсутствие) и допущенные процессуальные нарушения, для обвиняемого – получить наказание ниже, чем предусмотрено санкцией, для суда – экономия времени», – говорит Зеленовская. «Число дел в особом порядке так велико, именно потому что этот порядок оказался «удобен» всем участникам процесса», – согласен Каракасиян.

Верховный суд подчеркивает: количество отправленных в места лишения свободы преступников продолжает снижаться. Так, в 2015 году по вступившим в законную силу судебным решениям в колонию отправились 207 000 человек, а в 2018 году – 198 000 человек.

Несмотря на это, суды выбирают наказание в виде лишения свободы практически по каждому третьему обвинительному приговору, а по каждому четвертому суды назначают условное лишение свободы. Реже всего суды выбирают такое наказание, как «ограничение свободы», – всего для 24 000 человек.

Количество человек, которые содержатся в учреждениях уголовно-исполнительной системы России (это все виды колоний и изоляторов), продолжает снижаться. В 1999 году в них находилось больше миллиона человек, а спустя 20 лет – 563 000. А по сравнению с 2017 годом это число стало меньше примерно на 39 000. По мнению председателя ВС Вячеслава Лебедева, такая статистика – следствие «последовательной и системной работы, направленной на гуманизацию уголовного законодательства».

При этом суды по-прежнему охотно удовлетворяют ходатайства следствия об аресте подозреваемых и обвиняемых. Всего органы следствия заявили их примерно 113 000 раз в 2018 году, а суды удовлетворили примерно 102 000 из них. То есть без удовлетворения остается только одно ходатайство из 10. Такая статистика остается практически неизменной с 2002 года, когда следователи прокуратуры лишились возможности назначать арест без проверки суда. Снизилось только количество обращений следствия в суд по этому поводу – эта тенденция сохраняется с 2015 года.

Следователи намного реже просят отправить фигуранта дела под домашний арест или отпустить под залог – суды удовлетворили примерно 6300 таких ходатайств за год. В каждом третьем случае такие меры пресечения – это инициатива суда, который отказывает в аресте, а не органов следствия. В последние несколько лет институт домашнего ареста стали применять «достаточно широко и уверенно», комментирует Зеленовская, но это касается только уголовных дел экономической направленности. 

По мнению Гусева, ситуация может измениться, когда (и если) суды начнут отказывать в удовлетворении необоснованных ходатайств. «Текущая ситуация побуждает правоохранителей ходатайствовать о максимально жесткой мере пресечения, ведь в девяти из 10 случаев суд удовлетворит», – объяснил он.

В 2018 году за коррупционные преступления осудили немного меньше человек, чем годом раньше. При этом почти четверть коррупционеров наказали за мелкое взяточничество по одноименной ст. 291.2 УК. Второй по популярности «коррупционный» состав – «Мошенничество», следом – дача и получение взятки по ст. 291 УК. При этом за дачу взятки осудили примерно на 200 человек меньше, чем за получение взятки.

В каждом третьем случае за получение взятки наказывают «государственных и муниципальных служащих». Также это часто происходит с сотрудниками полиции и должностными лицами в коммерческих организациях. На долю судебных приставов приходится примерно каждое 30-е такое дело, а прокурорских работников и следователей судили по этому составу только в 0,02% случаев.

Вячеслав Лебедев указал на важность этих преступлений и напомнил, что в 2018 году Пленум разъяснил конфискацию имущества в уголовном производстве. В числе прочего Верховный суд разрешил взыскивать «коррупционное» имущество и деньги не только у обвиняемых, но и других лиц, если оно, имущество, причастно к преступлению.

Согласно статистике ВС, в 2018 году российские суды вынесли приговор в отношении 1300 предпринимателей, а по делам в отношении еще 400 прекратили производство. Из общего числа приговоров почти 40% вынесены по мошенническим статьям Уголовного кодекса – 159–159.6.

Суды лишают бизнесменов свободы в 15% случаев, а чаще всего назначают для них условный срок (34% от всех приговоров). Часто – в 31% случаев – используется судебный штраф.

В конце 2018 года президент подписал закон о прекращении «предпринимательских» уголовных дел при возмещении ущерба. Председатель ВС Лебедев сказал, что инициатива поспособствует «формированию позитивного делового климата и снижению рисков предпринимательской деятельности». «Возмещение ущерба по уголовным делам в сфере предпринимательской деятельности, конечно, будет отвечать таким целям уголовного преследования, как восстановление социальной справедливости и предупреждение совершения новых преступлений», – согласилась Зеленовская.

Дмитрий Данилов, юрист АБ «Забейда и партнеры», указывает: одного такого закона для создания «благоприятного делового климата» недостаточно. Он обратил внимание на норму закона, согласно которой «не допускается необоснованное изъятие электронных носителей информации, за исключением случая, когда на них содержатся сведения, которые могут быть использованы для совершения новых преступлений. Эта формулировка, по мнению эксперта, «сводит запрет на нет и убивает всяческий, кроме декларативного, смысл в положении о запрете необоснованного изъятия электронных носителей». «У меня нет никаких сомнений, что правоохранительные органы будут злоупотреблять процитированной формулировкой и использовать ее в качестве лазейки для изъятия электронных носителей в каждом необходимом им случае», – заявил он. 

«Вряд ли практику, при которой бизнесмену сначала придется пережить несколько обысков с изъятием и арестом имущества, провести несколько месяцев в СИЗО, а затем передать существенную для его бизнеса сумму денежных средств государству, чтобы остаться на свободе, можно назвать позитивным деловым климатом», – согласился Каракасиян.

Статистика Верховного суда показала первое за последние годы снижение числа осужденных по «экстремистской» 282-й статье Уголовного кодекса. Этому способствовало два события.

Первое – разъяснения Пленума ВС о том, что размещение «экстремистских» материалов в соцсети может быть квалифицировано по ст. 282 УК только в том случае, когда пользователь ставил своей целью именно возбуждение ненависти. Вячеслав Лебедев подтвердил: «Обвинительный приговор может быть вынесен, только если будет установлен прямой умысел обвиняемого на возбуждение ненависти».

Второе – предложение президента о частичной декриминализации спорной статьи УК, согласно которому первое «экстремистское» нарушение стало административным правонарушением, а не преступлением. После того, как законопроекты поступили на рассмотрение в Госдуму, следователи по всей стране стали массово прекращать уголовные дела.