ВС рассмотрит дело о подозрительном кредиторе
Кредитор против АСВ
Александр Маркелов в деле о несостоятельности ООО «Асмато» (дело А40-107097/2018) обратился с требованием на 24 457 руб. в январе 2020 года, много позже закрытия реестра кредиторов (29 ноября 2018-го). Заявитель приобрел неликвидный долг у другого кредитора. 11 июня 2020 года он попросил о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам определения от 16 ноября 2018 года, которым в реестр включили требования АО АКБ «Легион» на сумму 382 млн руб. Эти обстоятельства заключались в том, что банк и должник оказались аффилированы через лиц, которые входили в состав управления обеих организаций.
Cам «Легион» еще летом 2017-го лишился лицензии, и его конкурсным управляющим назначили Агентство по страхованию вкладов, которое подавало требования от имени банка. По мнению нижестоящих судов, указанный Маркеловым факт действительно мог повлиять на обоснованность требований к должнику. В итоге, несмотря на возражения кредитора, суды отменили определение по новым обстоятельствам.
Конкурсный управляющий банком, Агентство по страхованию вкладов, сослался в жалобе на то, что суды отменили определение по новым обстоятельствам. Но они вовсе не новые, так как существовали с самого начала. Агентство также полагает, что Маркелов пропустил срок на обращение. Постановление Пленума ВАС от 23.07.2009 № 60 указал, что статус лица, участвующего в деле о банкротстве, возникает у кредитора с момента принятия его требования к рассмотрению судом. То есть в рассматриваемой ситуации — с 28 января 2020 года. Помимо этого, заявитель счел, что опоздание с включением в реестр не продлевает для кредитора процессуальные сроки, в том числе на обжалование и подачу заявления о пересмотре судебного акта. Они исчисляются для всех кредиторов по общим правилам.
Наконец, агентство считает поведение Маркелова подозрительным, поскольку он уже после закрытия реестра приобрел неликвидное требование к должнику на 24 000 руб. По мнению заявителя, его действия отклонялись от стандарта, присущего разумному участнику гражданского оборота.
Судья Верховного суда Ирина Букина сочла перечисленные доводы заслуживающими внимания и передала жалобу для рассмотрения в Судебную коллегию по экономическим спорам.
Уловки или добросовестное поведение
Разного рода нестандартные действия и должников, и кредиторов в ходе банкротств встречаются нередко. Классический пример — включиться в реестр кредиторов не для того, чтобы получить удовлетворение требования, а с целью, например, затягивать процедуру, говорит Сергей Водолагин, управляющий партнер ЮФ Вестсайд.
Партнер BMS Law Firm Денис Фролов уверен, что ВС захотел проверить добросовестность кредитора Маркелова, который приобрел небольшое требование, а заявил его более чем через год с момента закрытия реестра. У эксперта складывается ощущение, что единственной целью этого кредитора было оспорить требования банка по вновь открывшимся обстоятельствам.
В подобных разбирательствах часто встречаются хитрости с обеих сторон. С одной из таких столкнулся Водолагин. Кредитором было физическое лицо, требование которого возникло из трудовых отношений. Его включили во вторую очередь, то есть с приоритетом выплаты. Но одновременно он привлекался и к субсидиарной ответственности по обязательствам должника. Поэтому его присутствие в реестре давало ему возможность затягивать процедуру, заявляя различные необоснованные требования, например о признании недействительными сделок, привлечении к субсидиарной ответственности иных лиц и так далее.
Он всячески противился тому, чтобы удовлетворили его требование. Исключение из состава кредиторов лишило бы заявителя возможности подавать такие ходатайства. Таких недобросовестных кредиторов легко распознать: они ведут себя вопреки логике, сначала включаясь в реестр, а потом отказываясь от удовлетворения своего требования.
С похожей ситуацией столкнулся Михаил Колосков, арбитражный управляющий, партнер ЮФ LegalFront. Все процессуальные вопросы суд рассмотрел, руководителей должника привлек к субсидиарной ответственности, завершил расчеты с кредиторами, а управляющий уже подал ходатайство о завершении процедуры, но его так и не успели рассмотреть. Свои требования заявил новый кредитор, который поздно узнал о процедуре банкротства должника, причем его добросовестность установили в судебном порядке. Процедура, как отметил Колосков, затянулась, так как новый кредитор, реализуя свои права, подал новое заявление о привлечении контролирующих лиц должника к субсидиарной ответственности.
С недобросовестными кредиторами ситуация обстоит сложнее: не всегда получается установить их недобросовестность де-юре несмотря на то, что де-факто она очевидна. Как правило, действия кредиторов не приносят практически полезного результата, но процедура затягивается. Деньги из конкурсной массы растрачиваются на выплату вознаграждения арбитражному управляющему и оплату услуг привлеченных лиц, а не на расчеты с кредиторами.
Есть еще одна известная схема: когда выкупается незначительная задолженность исключительно для атаки на арбитражного управляющего при помощи разного рода заявлений и жалоб. Это так называемый процессуальный терроризм. Об одном из таких случаев рассказал Артем Комсюков, руководитель екатеринбургского офиса ЮФ Арбитраж.ру.
«Такие кредиторы могут требовать от управляющего оспаривания сделок должника, которые управляющий сам не оспаривает. Получив отказ, такие кредиторы сами имеют право оспаривать якобы подозрительные сделки, чем нередко пользуются на практике», — подчеркивает Комсюков.
Преимущественно, по его словам, подобные заявления подаются для целей «потрепать нервы» или выкупа требования по номинальной стоимости. Вместе с тем такое поведение бывает оправданным, поскольку не всегда управляющий действует добросовестно и в соответствии с законом.