Банкротство холдингов: проблема и ее решение

В чем чаще всего проявляются трудности и почему 

Единый бизнес для технологического удобства и налоговых выгод принято расщеплять на несколько фирм. Первая производит одну часть продукции, вторая — другую, третья выступает торговым домом, а четвертая отвечает за логистические процессы, объясняет примерный механизм старший юрист юрфирмы РКТ Алексей Майстренко. Когда вся подобная структура терпит финансовый крах, то никаких единых последствий для организаций, входящих в нее, не наступает. Каждая компания выступает самостоятельным должником, подчеркивает эксперт. У них по отдельности ищут признаки несостоятельности и при их наличии банкротят по-своему.

Дело в том, что действующее российское законодательство не позволяет консолидировано обанкротить группу компаний. Нет даже легального определения этого термина, обращает внимание Александра Улезко, руководитель группы по банкротству АБ Качкин и партнеры. По ее словам, с этого и начинаются первые трудности: сложно очертить круг лиц, входящих в один холдинг. Четкие критерии нигде не прописаны. Суды их определяют обычно как «объединения коммерческих юрлиц, действующих в различных организационно-правовых формах и связанных между собой отношениями значительного влияния или контроля» (дела № А56-140617/2018 и № А12-10979/2018). Подобное регулирование запутывает банкротство группы, констатирует Майстренко. При этом обратный подход сильно упрощал бы задачу кредиторов и демотивировал должника, уверен партнер КА Ковалев, Тугуши и Партнеры Сергей Кислов. Он признает, что банкротство холдинга целиком поможет сделать процедуру эффективнее и ускорит путь от образования задолженности до ее реального погашения.

Трудностей в такой ситуации хватает. Прежде всего, нет единого центра сопровождения банкротства холдинга, замечает партнер юрфирмы Сотби Антон Красников. В компаниях группы разные арбитражные управляющие, каждый из которых видит «картину» только своей процедуры. Но движение денег и имущества зачастую имеет сложную и запутанную структуру, разобраться в которой возможно, лишь обладая полной информацией о бизнесе. Без этих сведений будут необоснованные иски и заявления, а кредиторы лишаются возможности реального удовлетворения своих требований, констатирует Красников. При этом обычно кредиторы у аффилированных лиц, входящих в группу, совпадают либо полностью, либо в большей части реестра, делится наблюдениям управляющий партнер АБ Гребнева и Партнеры Ирина Гребнева.

Еще одна проблема возникает из-за особенностей управления подобными структурами. Обычно главные активы холдинга сконцентрированы на балансе одной компании, а за торговые операции отвечает другое юрлицо, через которое заключаются основные соглашения с контрагентами, разъясняет Майстренко. Потому кредиторам сложно быстро дотянуться до существенного имущества предприятия. По словам эксперта, для этого потребуется оспорить внутригрупповые сделки или привлечь первую фирму к субсидиарной ответственности по долгам второй. Такой расклад существенно сложнее, чем просто включиться в единый реестр требований кредиторов предпринимательской группы, если бы таковой существовал.

Кроме того, сложно продать активы банкротящейся группы компаний по максимально возможной цене. Ведь бизнес представляет ценность как один имущественный комплекс. Именно от такой сделки и выручка будет выше. Но на практике при действующем регулировании добиться ее сложно. Чтобы заполучить предприятие, заинтересованному покупателю надо победить в нескольких разных, формально не связанных между собой торгах, поясняет Улезко. Иногда доходит до абсурда. Гребнева вспоминает, как они с коллегами добивались реализации единым лотом башенного крана. Суть в том, что строительной техникой в равных долях владели три банкротящиеся фирмы — у каждой было по одной трети в праве собственности на нее.

Такая структура владения при банкротстве порождает почву и для различных злоупотреблений. Недобросовестный покупатель может приобрести одну из долей и потом мешать продать актив как единую вещь. В итоге тот просто обесценится. А еще должники порой выводят на третьих дружественных лиц объекты инфраструктуры вплоть до котельных, сужая тем самым число желающих сдать обладателями такой недвижимости, добавляет Гребнева: «Никому не интересно имущество без соответствующих мощностей».

Кто и как страдает от нынешнего регулирования

Перечисленные особенности усложняют и без того непростой процесс получения денег в конкурсную массу. ВС не раз указывал, что при кредитовании одного из участников холдинга выгоду в том или ином виде получают все его члены от увеличения имущественной массы (дела 4№ А41-25952/2016 и № А41-14638/2016). Но подобные выводы не всегда обоснованы, настаивает Улезко. Минусы от такого подхода ощущают кредиторы должника, выдавшего поручительство, если деньги от займа ушли всем остальным компаниям холдинга. Получается, что заемщик включается в реестр компании, которая фактически не получила его средства и «размывает» процент требований других кредиторов. Путаницы удалось бы избежать при объединении активов группы в единую конкурсную массу, предлагает Улезко.

От отсутствия централизованного банкротства групп компаний страдают и их бенефициары. Те вынуждены обороняться от нескольких заявлений о привлечении к «субсидиарке», которые разные суды рассматривают в отношении одних и тех же обстоятельств, рассказывает Улезко. Глава холдинга «Анкор» Сергей Плешков просил объединить в одно производство отдельные дела о банкротстве его фирм. Бизнесмен ссылался на то, что во всех этих разбирательствах один и тот же мажоритарный кредитор, требования которого возникли из-за неисполнения должником одних и тех же договоров. В каждом из споров тот просил о привлечении предпринимателя к субсидиарной ответственности. Но просьбу Плешкова нижестоящие инстанции не удовлетворили. С таким подходом согласился Верховный суд (дело № А81-7027/2016).

А директора фирм из банкротящегося холдинга «Холидей» столкнулись с другой проблемой. Перед финансовым крахом ретейлера его собственники распродавали активы, чтобы на деньги от этих сделок по максимуму рассчитаться с текущими долгами. Юрлица, которые юридически владели имуществом, выставляли его на торги, а задолженности выплачивали со счетов других фирм — тех, что имели обязательства перед кредиторами. И арбитражные управляющие некоторых дочерних компаний из этой группы пытались оспорить подобные расчеты (дела № А45-10393/2017 и № А27-16578/2018). Хотя очевидно, что такие операции носили общую экономическую цель, обращает внимание Гребнева.

Судам непросто разбирать подобные дела по отдельности и из-за сложностей при определении особенностей построения бизнеса. Так, бенефициары обанкротившегося банка «Стройкредит» (дело № А40-52439/2014) Михаил Левицкий и Дмитрий Близнюк занимались еще и девелоперскими проектами. Потому закрытие кредитной организации привело к несостоятельности их строительных фирм, которые финансировались «Стройкредитом»:

— АО «ОСК» (дело № А40-245757/2015);

— ООО «ОСК» (дело № А41-54933/2015);

— ООО «Энтузиаст-С» (дело № А40-191299/2014).

АСВ, как конкурсный управляющий банка, пыталось включиться в реестр АО «ОСК» с требованиями на 0,5 млрд руб., но безуспешно (дело № А40-245757/2015). Эти средства банк в свое время выделил на возведение ЖК «Академ Палас», и их реально потратили на строительство жилья. Но суды все равно признали кредитные соглашения о выделении денег недействительными по просьбе арбитражного управляющего АО «ОСК». В основу такого вывода лег факт аффилированности между кредитором и должником. Из-за этого решения одни кредиторы группы компаний (дольщики) оказались в привилегированном положении по сравнению с другими (вкладчики банка).

В итоге от отсутствия института банкротства холдингов страдают все. Из-за отдельных процессов увеличивается нагрузка на суды, на многочисленные процедуры тратятся деньги, которые могли пойти на расчет с кредиторами, а бенефициары должника получают «субсидиарку» сразу в нескольких делах вместо одного. 

Варианты решения проблемы

Власти пытались решить обсуждаемую проблему. В 2011 году Минэкономразвития даже хотело внести в закон «О банкротстве» отдельную главу: «Банкротство должников — членов предпринимательской группы», но инициатива так и не дошла до Госдумы.

Концептуально подход Минэка разделяет Гребнева. Она добавляет, что отдельно необходимо регламентировать реализацию имущества, которое оформлено на разных юрлиц, входящих в группу, но формально представляет собой единую вещь. Тем более наш правоприменитель уже сделал «первый шаг» для решения проблемы несостоятельности холдингов, установив возможность единого банкротства супругов, подчеркивает Красников.

На такой инструмент указал ВС в п. 10 Постановления Пленума от 25.12.2018 № 48. Это не обязанность, а право суда «в целях процессуальной экономии и для упрощения порядка реализации имущества, удовлетворения требований кредиторов». Такая логика может теоретически применяться и к юридическим лицам, но здесь все сложнее, считает Улезко.

Установить специальные правила банкротства холдингов в любом случае необходимо, уверен управляющий партнер юрфирмы Стрижак и партнеры Максим Стрижак. По его словам, это поможет:

— решить проблему взаимных претензий банкротящихся компаний из группы;

— убрать «задвоение» одних и тех же требований кредиторов в реестрах «дочек»;

— объединить имущественный комплекс предприятия, разбросанного по разным юрлицам;

— назначить общего арбитражного управляющего.