Как судиться с компанией, подпавшей под санкции: новая практика

Закон в помощь

8 июня 2020 года президент Владимир Путин подписал так называемый закон Лугового о санкционных спорах. В Арбитражном процессуальном кодексе появилось две новых статьи — 248.1 и 248.2, которые устанавливают порядок рассмотрения споров с участием подсанкционных лиц.

Ст. 248.1 применяется, если согласие сторон на передачу спора в иностранный суд или в международный коммерческий арбитраж за пределами России неисполнимо из-за санкций в отношении одной из сторон, что создает препятствия для доступа к правосудию. На практике это может быть, например, невозможность оплатить сбор за судебный процесс из-за банковских запретов.

Ст. 248.1 определяет исключительную компетенцию российских арбитражных судов по трем категориям споров:

Если спор подпадает под одну из этих категорий, то сторона вправе обратиться в российский арбитражный суд:

То есть можно «перенести» спор в российскую юрисдикцию на любой стадии до окончания производства.

Ст. 248.2 АПК определяет порядок обращения лица в российский арбитражный суд для разрешения спора или выдачи запрета на возбуждение или продолжение производства.

Первая практика

Телеканал «Царьград» не находится под западными санкциями, но в санкционном списке США еще с 2014 года значился его глава Константин Малофеев. Из-за этого корпорация Google в середине 2020-го заблокировала ютуб-канал «Царьграда». «Google соблюдает все применимые законы о санкциях и соблюдении правил торговли. Если мы обнаруживаем, что учетная запись нарушает эти законы, то предпринимаем соответствующие действия», — объяснили тогда представители американской корпорации.

НАО «Царьград Медиа» подал иск в АСГМ (дело № А40-155367/2020) к ООО «Гугл» — российской дочке американской компании, а еще Google Ireland LTD (Ирландия) и материнской Google LLC. Истец потребовал, чтобы ответчики восстановили доступ к каналу «Царьграда».

Google Ireland LTD и Google LLC настаивали, что иски к ним должны рассматриваться не в Москве, а в Дублине и Калифорнии соответственно. Истец же сослался на положения новой ст. 248.1 АПК на том основании, что он не смог получить юридическую помощь в Великобритании и США из-за санкций на Малофеева. Так, в ноябре 2020-го английская юридическая фирма сообщила, что прежде, чем представлять интересы «Царьграда», ей нужно сперва получить разрешение от американского Управления по контролю за иностранными активами (OFAC) в США и от британского Управления финансовых санкций (OFSI).

АСГМ согласился с «Царьград Медиа» и признал за собой исключительное право на рассмотрение иска ко всем ответчикам, в том числе иностранным. Судья Андрей Чадов счел «исчерпывающими» доказательства, что в результате санкций российская компания лишилась доступа к правосудию в Великобритании и США. А значит, получить судебную защиту она может только в России.

Позднее суд полностью удовлетворил иск, но назначил американской корпорации огромную неустойку — по 100 000 руб. за каждый день неисполнения решения суда с условием еженедельного увеличения суммы ежедневно начисляемой судебной неустойки в два раза. Апелляционный суд позднее ограничил сумму начисляемой неустойки до 1 млрд руб. до сентября 2022 года, а после этой даты снял любые ограничения на размер санкции. 

Тем временем «Гугл» продолжает оспаривать решение. В марте дело рассмотрит Арбитражный суд Московского округа.

Шаг от Верховного суда

Пока в Москве суд разбирался, как поступить с иском «Царьграда», АС Свердловской области приступил к рассмотрению иска «Уралтрансмаша» к польской компании «Рельсовые транспортные средства ПЕСА Быдгощ» (дело № А60-36897/2020).

Между компаниями действовало соглашение с арбитражной оговоркой, по которой споры должны были рассматриваться в Арбитражном институте Торговой палаты Стокгольма. Польская компания инициировала разбирательство в Швеции на сумму более €55 млн. «Уралтрансмаш» активно участвовал в нем, но проиграл: 12 мая 2021-го арбитраж удовлетворил требования польской компании.

Но еще в конце 2020-го «Уралтрансмаш» обратился в российский арбитражный суд с с заявлением о запрете продолжать разбирательство в международном коммерческом арбитраже на основании ст. 248.1 и 248.2 АПК. Истец заявлял, что поскольку на него наложены санкции США и ЕС, то российские суды обладают исключительной компетенцией в отношении этого спора вне зависимости от арбитражного соглашения. С этим не согласились суды трех инстанций и судья ВС Елена Зарубина. Все они указали, что санкции не мешают доступу «Уралтрансмаша» к правосудию и, более того, компания активно участвовала в арбитражном разбирательстве, а ее интересы представляли в том числе и иностранные юридические консультанты.

Но потом делом заинтересовалась зампред Верховного суда Ирина Подносова. Она передала спор на рассмотрение экономколлегии. В итоговом определении ВС подчеркнул: сторона, находящаяся под иностранными санкциями, не должна доказывать влияние ограничительных мер на возможность исполнения арбитражной оговорки.

Как указал Верховный суд, самого факта санкций достаточно, чтобы российская сторона могла требовать прекращения спора с ее участием за рубежом с возможностью «перевести» этот спор в российскую юрисдикцию. Заявитель не обязан доказывать, что введение санкций в его отношении помешало ему получить доступ к правосудию за рубежом.

Самому «Уралтрансмашу» это не помогло: ВС признал, что решение Стокгольмского арбитража окончательное и оснований для запрета на продолжение разбирательства нет.

Что теперь?

Определение ВС по этому спору сразу развернуло судебную практику применения новых статей АПК. Вслед за ним было принято несколько судебных актов по другим делам. Они закрепили, что самого факта санкций достаточно для установления юрисдикции российского арбитражного суда — это апелляционное определение по уже упомянутому делу «Царьграда», а также по спору и АО «Силовые машины — ЗТЛ, ЛМЗ, Электросила, Энергомашэкспорт» против ООО «ДТЭК Востокэнерго» (дело № А56-57238/2020).

Эти решения сняли необходимость обосновывать причинно-следственную связь между санкциями и создаваемыми ими препятствиями в доступе к правосудию, например в виде невозможности нанять юристов, оплатить сбор иностранного арбитражного учреждения из-за банковских ограничений или ввиду иного поражения в правах, отмечает юрист BCLP Никита Боенко. По мнению эксперта, это создает существенные риски для иностранных контрагентов, которые стремительно теряют гарантии исполнимости заключенных арбитражной или пророгационной (о выборе государственного суда) оговорок, а также невозможности одностороннего изменения подсудности и перевода споров в российские суды.

Определение ВС дало российским судам зеленый свет на то, чтобы признавать свою юрисдикцию в любых спорах, где участвуют российские подсанкционные лица, подтверждает управляющий партнер Кульков, Колотилов и партнеры Максим Кульков. Для бизнеса это определенный «месседж», констатирует юрист: «Если ваш контрагент под санкциями, то у вас всегда будет риск, что спор будет перетянут в российский суд, несмотря на ваши договоренности с этим контрагентом. А мы знаем, чем заканчиваются в российских судах споры с «друзьями Кремля».

Теперь у иностранных компаний-оппонентов осталось не так много инструментов для оспаривания юрисдикции российских судов по ст. 248.1 АПК. «Мы думаем, что сейчас юристы сконцентрируются на материально-правовых вопросах: категориях невозможности исполнения, форс-мажора. Зачатки подобных подходов уже можно увидеть в более поздних судебных делах», — ожидает Дмитрий Магоня, управляющий партнер Art De Lex

Иностранным фирмам необходимо учитывать новые риски при согласовании и исполнении договоров с российскими контрагентами, находящимися под иностранными санкциями или под угрозой их применения. Скорее всего, это приведет к увеличению финансовой нагрузки на российские компании: например, иностранцы откажутся от поставок без предоплаты либо будут требовать выдачи финансовых гарантий, работающих за пределами российской юрисдикции, предполагает старший юрист практики разрешения споров CMS Игорь Соколов. Кульков ожидает, что иностранные компании либо будут использовать зарубежные механизмы обеспечения обязательств таких подсанкционных лиц, например гарантии зарубежных банков, либо и вовсе предпочтут не вступать в отношения с российскими организациями из санкционных списков.

Боенко советует в качестве способа разрешения спора выбирать арбитраж либо в России, либо в тех странах, которые не присоединились к санкциям в отношении российских лиц. Кроме того, бизнесам, которые работают с российскими подсанкционными контрагентами, стоит рассмотреть возможность включения в соглашения с такими лицами особых гарантий и обязательств по возмещению убытков на случай, если подсанкционные лица обратятся в российский суд в нарушение арбитражной оговорки или пророгационного соглашения.