Трансграничное банкротство
Конференцию открыла неутихающая последние полгода тема иностранных банкротств в России. По словам старшего партнера Алексея Дудко, за последние два года механизм трансграничного банкротства пережил революцию: из теоретических положений он превратился в используемый на практике инструмент.
То, о чем так много говорили юристы, произошло. И теперь трансграничные банкротства — не фантастика, а реальность.
Исполнительный директор Анна Ларина поделилась актуальной статистикой о трансграничных банкротствах. Она отметила, что с 2022 года суды рассмотрели 12 дел о банкротстве иностранных компаний и только по одному из них был отказ — это дело Credit Swiss (дело № А40-166286/2023), поскольку у должника не было тесной связи с Россией. Первым вопросом о возможности распространения компетенции отечественных судов на активы зарубежной фирмы задался АС Челябинской области в деле Pandora consulting LC (дело № А76-31539/2021). В решении суд впервые сформулировал три основных признака для трансграничного банкротства: имущество, деятельность и руководитель должны иметь тесную связь с Россией. Эта позиция стала основой для всех последующих споров, включая дошедшее до Верховного суда дело Westwalk (дело № А40-248405/2022), где экономколлегия определила критерии банкротства иностранных юрлиц.
В связи с санкциями стало невозможно возбудить банкротство иностранца по месту его регистрации. Из-за этого российские кредиторы не могут удовлетворить свои интересы и дотянуться до имущества иностранной фирмы, пробить этот иммунитет. В своих решениях суды говорят, что это лишает российские компании права на судебную защиту.
Именно с защитой интересов российских компаний связано развитие трансграничного банкротства, считает партнер и руководитель практики банкротства Станислав Петров. Оно позволяет инициировать локальное банкротство имущества иностранной компании, которое находится в России.
Верховный суд в деле Westwalk не придумал новую категорию. Такой механизм в целом соответствует международному регулированию, нормам ЮНСИТРАЛ и ЕС. Отличие лишь в том, что оно не требует возбуждения основного банкротства иностранного юрлица по месту его нахождения.
Следующим выступил Лев Аминов, руководитель юридического отдела AMN Commercial Property Advisers Ltd. Именно его компания инициировала банкротство Westwalk. Аминов рассказал о трудностях, с которыми пришлось столкнуться по пути в ВС: кредитор проиграл в четырех инстанциях, и даже ВС сначала отказался передавать жалобу на рассмотрение. Ситуацию спасла Ирина Подносова, которая обратила внимание на доводы кредитора, отменила отказное определение и направила дело в экономколлегию. Эксперт считает, что нижестоящие инстанции подходили формально к оценке доказательств и ошибочно трактовали все сомнения в пользу должника. Но экономколлегия закрепила другой, прокредиторский подход.
Соруководитель практики банкротства и реструктуризации компании Лидия Солодовникова, которая сопровождала банкротство Westwalk, в выступлении рассказала об отношении профессионального сообщества к этому спору. По ее словам, одна часть относится к нему положительно, другая — говорит о беззаконии. Солодникова также поддержала мысль Петрова о базовом соответствии локального банкротства международной практике. «Главное, что предложенная Верховным судом модель трансграничного банкротства защищает права бизнеса и может стать основой для развития принципа взаимности в будущем», — отметила юрист. Она считает, что локальное банкротство также выгодно и иностранным фирмам, которые хотят уйти из России, но не желают проходить сложное санкционное согласование.
С позицией Солодниковой не согласилась управляющий партнер Ольга Савина. Она указала на угрозу того, что Россия выпадет из международного правопорядка. По мнению эксперта, действовать без оглядки на будущее неправильно и нельзя позволить практике локального банкротства расширяться бесконтрольно. Она призвала сохранять здоровую международную направленность и использовать банкротство только в исключительных ситуациях. Ларина поддержала рассуждения коллеги и добавила, что построение дела исключительно со ссылкой на санкции противоречит глобальной идее трансграничного банкротства — встраивание российского банкротства в мировой правопорядок.
Тенденции в банкротной практике
Партнер Олег Пермяков открыл сессию перечислением основных тенденций банкротной практики. Ключевое значение здесь имеет постоянная трансформация закона и практики. Например, необходимость уплаты госпошлин по обособленным спорам, на которую ВС указал в новом обзоре. Пермяков отметил, что, судя по медийной повестке, банкротство приобретает все большее влияние и становится местом внедрения самых прорывных инструментов в юридической практике.
Проблему налогового залога осветила руководитель проектов банкротного направления Валерия Тихонова. Она с сожалением констатировала, что внесенные в 2020 году изменения в НК закрепили за налоговой право процессуального залога на имущество, находящееся под арестом инспекции. «Это ущемляет положение других компаний и превращает ФНС в сверхкредитора», — отмечает спикер. Ведь у налоговой есть данные о состоянии должника, и она может наложить арест на самое ценное имущество, который затем трансформирует в залог. В итоге это лишает остальных кредиторов шанса на удовлетворение их требований. При возможности Тихонова рекомендует кредиторам выкупать долг перед ФНС и оспаривать такой залог как сделку с предпочтением или оставлять как есть, признав преимущество инспекции.
В ответ Пермяков предложил решать проблему административных преимуществ ФНС, выделив ее требования в особую очередь. Он привел в пример США, где требования налоговой в банкротстве удовлетворяют одними из первых. Это объясняется особым статусом ее средств, которые идут на выплаты пособий и финансирование государственных проектов.
Тему сильной позиции ФНС продолжил партнер и руководитель практики «Реструктуризация и банкротство» Павел Кирсанов. Спикер говорил о привлечении к ответственности контролирующих должника лиц. На практике служба уже выработала несколько критериев взаимосвязанности лиц, среди которых, в частности, выделяют похожую деятельность и общие лицензии.
ФНС применяет критерии взаимозависимости все чаще и шире. Методы и способы взыскания налогов с зависимых лиц совершенствуются, и служба делает это очень эффективно.
Но при выявлении взаимозависимости налоговая может и ошибиться. Самая частая причина ошибок — совпадения. Например, переход в небольших городах сотрудников из одной компании в другую, расположение в одном бизнес-центре офиса или закупка у одного поставщика. При этом развеять такое заблуждение со стороны ФНС бывает трудно, отметил Кирсанов.
Старший юрист МКА «Асгард» Сергей Архипов рассказал о важных изменениях, которые определят правила в сфере банкротства финансовых организаций. Принятый недавно в первом чтении законопроект касается совершенствования процедур банкротства страховых и кредитных организаций, негосударственных пенсионных фондов. Документ также расширяет перечень ситуаций, когда требования к банкам-банкротам могут быть погашены отступным. Другое новшество касается распространения ст. 61.17 закона «О банкротстве» на кредитную организацию. Указанные законопроекты повысят эффективность банкнотных процедур с учетом особого положения финансовых организаций, считает Архипов.
Руководитель практики разрешения споров и сопровождения банкротства МКА Артемий Деев рассказал о рекомендациях научно-консультативного совета при Арбитражном суде Уральского округа. В документе дали ответы на вопросы о реализации преимущественного права покупки долей и особенностях внутригруппового оспаривания платежей. Есть рекомендации и об объединении дел о банкротстве группы должников, если все кредиторы холдинга воспринимали компании как единый субъект. Эксперт уверен, что такой подход поможет увеличить конкурсную массу.
Практическим советом поделилась руководитель департамента оценки активов экспертной группы Veta Мария Уварова. В выступлении она рассказала о роли оценочной экспертизы в качестве доказательства неравноценности исполнения. Спикер отметила, что количество оспариваний неравноценных сделок в банкротстве ежегодно увеличивается, что повышает интерес бизнеса к экспертизе. При этом важно учитывать все обстоятельства, влияющие на цену сделки: предоплату и логистику. Банкротное состояние должника также снижает рыночную стоимость сделки, ведь у компании снижается ликвидность, а кредиторы могут и вовсе не получить оплату или товар.
Управляющий партнер Вячеслав Голенев обратил внимание на различия между видами убытков, о которых говорилось в деле «Элит-Дизайн» (дело № А40-169761/2018). В нем ВС проанализировал три сходных вида убытков: субсидиарную ответственность, кредиторские (ст. 61.13 закона «О банкротстве») и корпоративные (ст. 61.20 закона «О банкротстве»). Так суд отнес субсидиарную ответственность и кредиторские убытки к деликтным требованиям, где выгодоприобретателем по искам выступает сам должник. Этот вопрос имеет важное значение, поскольку от правильной квалификации зависит основание иска и те доводы, на которые будет указывать заявитель, отмечает адвокат.
Банкротные торги
О подходах судов к возврату задатка единственному участнику торгов на примере дела № А56-16535/2020 рассуждал партнер Олег Пермяков. В нем потенциальный покупатель имущества просил вернуть ему задаток за несостоявшиеся торги, которые отменили из-за допуска к ним единственного участника. По словам эксперта, раньше суды такие требования удовлетворяли, но в прошлом году Верховный суд решил иначе. Теперь, если единственный участник торгов предложил цену за лот и не отозвал заявку, он считается уклонившимся от заключения договора. И ему, как и победителю, задаток не возвращается. Пермяков с таким подходом согласен, поскольку считает предложение о торгах публичной офертой, а задаток — акцептом, который единственный участник не имеет права требовать обратно.
Рассуждая о порядке проведения торгов, заведующий Никита Филиппов поделился тем, как должна выглядеть идеальная модель процедуры и как это выходит в действительности.
В действительности
| Идеальная модель
|
По мнению Филиппова, так происходит из-за различных интересов участников торгов, среди которых есть и недобросовестные приобретатели. Например, чаще всего торги оспаривают желающие купить лот дешевле или сохранить за собой контроль над имуществом. Также продажи имущества могут препятствовать тому, чтобы оно не ушло из владения должника или его близких.
Желание кредиторов оспорить торги совершенно естественно, но реализуется оно юридическими механизмами и действиями, которые вроде как не запрещены, но, по сути, представляют собой процессуальную недобросовестность.
Вправе ли акционер должника оспаривать торги для получения ликвидационной квоты — рассуждал советник Илья Котляров. В деле № А33-453-98/2015 акционер фирмы решил «обнулить» торги, ссылаясь на заниженную оценку имущества: якобы это помешало акционерам должника получить ликвидационную квоту в конкурсном производстве. Сделать это удалось на третьем круге, так как нижестоящие инстанции считали, что у заявителя нет права на такой иск, поскольку ст. 65.2 ГК не предусматривает право участника оспаривать торги от имени корпорации. Но раз акционеры вправе оспаривать сделки для получения ликвидационной льготы, то почему в торгах нужно делать исключение — задается вопросом спикер. Ведь сейчас нет ни одного акта, который бы это запрещал.
Завершила тему торгов руководитель юридического отдела ЭТП «Тендерные технологии» Юлия Лещук. На примере дела № А40-89809/2019 эксперт рассказала, как можно снизить размер вознаграждения организатора торгов, к чьим услугам прибегают, когда нужно продать много лотов или чтобы привлечь больше потенциальных участников на торги. В разобранном споре организация просила вознаграждение в размере 3,5 млн руб. за свои услуги, но управляющий посчитал сумму завышенной. Кассация с ним согласилась, указав: завышенный размер вознаграждения организатора торгов можно снизить, если он превысил лимит на привлечение специалиста. К тому же наем организатора должен быть аргументирован.
Все для арбитражных управляющих
Арбитражный управляющий Сергей Домнин рассказал, как организовать торги и продать с них имущество в короткие сроки. При этом в начале выступления спикер отметил, что торги в банкротстве не предназначены для того, чтобы продать имущество дороже, поскольку на них реализуются, как правило, плохие активы. Ведь на них в любой момент могут наложить арест приставы или следователи. Еще продажу лота на торгах могут оспорить даже спустя несколько лет. Покупатели эти риски понимают, поэтому заранее закладывают дисконт, чтобы актив можно было перекрыть. Но несмотря на это, эффективность процедуры можно повысить. Для этого Домнин советует адаптировать торги через разрешение разногласий в суде и готовиться к ним заранее: собрать все ответы на вопросы потенциальных покупателей и внимательно исследовать объект.
Руководитель аналитической группы отдела по работе с активами ликвидируемых кредитных организаций Эдуард Шарко говорил об эффективных инструментах в крупных процедурах. Он отметил, что сейчас единственный корпоративный арбитражный управляющий в России — Агентство по страхованию вкладов. И несмотря на свой статус, у этой структуры нет «волшебного» механизма, помогающего ей вести крупные процедуры. Наоборот, если к обычным кредитным организациям суды применяют обычный стандарт доказывания, то у агентства он повышен. Еще эксперт поделился рассуждениями о позициях из обзора практики о судебных управляющих от 11 октября 2023 года касаемо назначения управляющего, если кредитор и должник — члены одной группы.
Перспективам цифровизации и цифровой трансформации управляющих и банкротных дел свое выступление посвятил партнер КА Андрей Павлов. Согласно статистике Федресурса, в прошлом году было 400 000 процедур банкротств физлиц и 15 000 — юрлиц. Вручную вести такую статистику невозможно, считает спикер. Поэтому нужно переходить из цифровой экономики в экономику данных. Эксперт считает, что судебные решения необходимо привести к единой форме, где каждой части акта было бы свое место и стороны знали, где искать норму права, а где — требования.
Возможно, не стоит повышать вознаграждение управляющим и расходы на банкротство, ведь можно снизить нагрузку и автоматизировать их работу по несложным вопросам.
Самая болезненная тема для арбитражных управляющих — административная ответственность. Советами, как снизить риски в этой области, поделилась судья Арбитражного суда Челябинской области Елена Михайлова. По ее словам, ключевой момент — добросовестность управляющего, которая заключается в выполнении требований не только закона о банкротстве, но и АПК. К типичным ошибкам управляющего по заявлениям об административной ответственности Михайлова отнесла:
- неявку на судебное заседание при рассмотрении вопроса о его привлечении;
- ссылку на незаконность проверки его деятельности Росреестром;
- неверное понимание повторности правонарушения;
- непризнание вины;
- требование о применении критерия малозначительности нарушения;
- игнорирование права по замене дисквалификации на альтернативный размер наказания (максимальный размер административного штрафа).
Об особенностях определения размера вознаграждения управляющих говорил руководитель проектов по банкротству МКА «Юридическая помощь бизнесу» Антон Фомин. Так, вознаграждение состоит из четырех частей: фиксированная, дополнительная, процентная и стимулирующая. По словам эксперта, если управляющий по окончании процедуры получит хотя бы одну из них, это успех. Самым проблемным считается процентное вознаграждение, поскольку ранее оно утверждалось в соответствии с постановлением Пленума ВАС № 97, и на него мог претендовать лишь управляющий, который выполнял свою работу добросовестно. Но после нескольких резонансных дел с большим процентным вознаграждением практика изменилась. Одним из них стало дело «Волжского терминала» № А57-10966/2019, где Верховный суд допустил снижение гонорара даже при отсутствии у управляющего нарушений.
Оспаривание сделок, субсидиарка и поручительство
Для участников банкротных процессов Михайлова выступила с обзором нововведений в АПК, вступивших в силу в январе этого года. Первое коснулось обеспечительных мер, решение о которых теперь нельзя обжаловать, а только отменить. Еще в документе предусмотрели право лиц, находящихся в местах лишения свободы, участвовать в веб-заседаниях и с помощью видеоконференции. Отдельно Михайлова отметила норму, по которой судья обязан сообщать о нарушениях в правоохранительные органы. Теперь без последствий не получится представить сфальсифицированные документы в процесс, предупредила судья.
Старший юрист Кирилл Карпов рассказал, какое значение имеет отсутствие статуса контролирующего должника лица на примере дела № А48-3361/2018 о субординации требований банка к должнику. В споре банк «Легион» выдал компании «Молос» займы по тринадцати договорам. Почти все они были предназначены для пополнения оборотных средств и только один — для погашения долгов третьих лиц. Позже фирму признали банкротом, и конкурсный управляющий «Легиона» в лице АСВ обратился с заявлением о включении в третью очередь реестра требования в размере 595,9 млн руб. Суды установили, что должник входил в группу компаний, которые использовали банки для рефинансирования деятельности. Тогда суд сначала удовлетворил требования в части (на 17,6 млн руб.), а остальные выделил в отдельное производство. Спустя три года суд признал оставшееся требование обоснованным, но решил его субординировать.
К теме солидарных требований перешел партнер Антон Красников. Он рассказал о деле Анатолия Сарычева, которое в середине мая передали на рассмотрение экономколлегии (№ А22-228/2021). В нем заявители пытаются доказать, что обязательства из поручительства и субсидиарной ответственности считаются солидарными и имеют одну правовую природу. При такой трактовке после продажи прав по субсидиарке к покупателю переходят и обеспечительные права по договорам поручительства. Но впервые вопрос о соотношении требований субсидиарной ответственности и иных обязательств встал в деле «ДИС» (№ А40-203647/2015), где с контролирующего лица пытались взыскать убытки в рамках гражданского иска, а затем привлекли к долгам фирмы. Тогда ВС отказал с формулировкой, что эти требования тождественны по основанию, предмету и кругу лиц. Позже кредиторы попробовали применить эту позицию в банкротстве Дмитрия Каменского (дело № А40-208525/2015), который был поручителем по кредитам трех банков, выданных на группу компаний.
В таких ситуациях право требования к должнику лучше не продавать, а всегда оставлять за собой.
На основе дела об оспаривании брачного договора руководитель проектов практики «Банкротство» Даниил Жердев разъяснил, как исчислять сроки по сделке под отлагательным условием. Так, в деле № А40-233232/2019 супруги договорились, что если брак будет расторгнут по инициативе жены, то все имущество поделят поровну, а если об этом заявит муж, то ей отойдет 3/4. Спустя семь лет супруг обанкротился, в процедуре они развелись, предъявив брачный договор, по условиям которого супруге полагалось 1,5 млрд руб. Кредиторы попытались оспорить его, но две инстанции отказались признавать сделку недействительной из-за срока давности. Но кассация указала, что сделка совершена под условием, выполнением которого стало расторжение брака, а значит, к ней должен применяться п. 2 ст 61.1 закона «О банкротстве».
О другом деле супругов, но уже в рамках субсидиарной ответственности говорил руководитель практики судебных споров Алихан Яганов. В нем суд по заявлению конкурсного управляющего «Стройгазснаба» привлек к субсидиарке Елену и Николая Силиных — единственного участника и коммерческого директора компании (дело № А05-8798/2018). Сначала управляющий продал требование с торгов и выручил за него 1,3 млн руб., которые суд разделил солидарно между супругами, но позже с Силиной дополнительно взыскали еще 6,1 млн руб. убытков. Суды посчитали, что она должна вернуть разницу между взысканными с мужа деньгами (с учетом погашения им части долга за счет конкурсной массы) и выручкой за счет продажи права требования к нему. Но экономколлегия нижестоящие акты отменила, поскольку суды фактически дважды взыскали с супругов убытки за одно и то же нарушение. «Этим решением ВС обратил внимание на то, что процедуру банкротства зачастую пытаются использовать для того, чтобы сорвать последнюю майку с КДЛ», — отметил Яганов. Поэтому если в банкротстве экономический интерес уже удовлетворен одним из способов защиты, то использовать второй нельзя.
Есть ли будущее у реструктуризации?
В конце конференции партнер Владимир Ефремов запустил голосование среди собравшихся, попросив их высказать мнение о необходимости расширения института реструктуризации или уже существующих банкротных инструментов. В итоге 59,4% участников конференции проголосовали за реструктуризацию, после чего спикеры из двух команд приступили к дебатам на тему необходимости развития реабилитации в банкротстве.
Начальник управления судебной защиты «Промсвязьбанка» Сергей Завьялов объяснил пользу при оздоровлении кредитных организаций. Так, в прошлом году Нобелевскую премию по экономике выиграли Бен Бернанке, Дуглас Даймонд и Филип Дибвиг, которые доказали, что санация — лучший способ решения проблем в банковском секторе, и если его не ввести, то негативный эффект для экономики будет более ощутим. И если в отношении банка вводятся конкурсные процедуры, то страдают и люди, и экономика страны. «Банковская сфера — это кровеносная система любой экономики», — считает спикер. В России процедуру успешно уже прошли такие банки, как «Открытие» и «Уралсиб».
Пермяков, напротив, не поддерживает санацию банков в том виде, в котором она существует, ведь по факту бизнес забирают и передают другим лицам, что похоже не на оздоровление, а на отъем актива. По мнению эксперта, в таком случае нужно быстрее перейти к принудительной реструктуризации и проводить те же процедуры, но уже отлаженные.
О другом механизме реабилитации бизнеса рассказал президент Фонда содействия реструктуризации долга Сергей Гончаренко. Структуру создали в конце 2022 года, и она представляет собой некоммерческую организацию, которая бесплатно предлагает поддержку предприятиям и ИП по урегулированию задолженности. По мнению эксперта, у реструктуризации есть будущее, поскольку инструмент разносторонний и помогает комплексно подойти к проблеме. Например, процедура предлагает решение вопросов при наличии взаимного долга между кредиторами и должником или если есть неоконченные исполнительные производства.