ВС указал, когда сделку дарения банкрота нельзя оспорить
В 2020 году Елена Рыбалко обратилась в Арбитражный суд города Москвы и попросила признать ее банкротом (дело № А40-231308/2020). Суд ввел процедуру реализации имущества, финансовым управляющим назначили Дину Зайцеву. Она выяснила, что в октябре 2013-го Рыбалко получила в наследство долю в московской квартире, а через месяц подарила ее двоюродной сестре Марии Артамоновой.
В октябре 2023 года Зайцева решила оспорить эту сделку. Она требовала аннулировать договор и взыскать с Артамоновой стоимость спорной доли в квартире (6,3 млн руб.) в конкурсную массу. Управляющий посчитала, что должник злоупотреблял правами при заключении сделки, а это делает ее недействительной (ч. 2 ст. 10 ГК, ст. 168 ГК). Злоупотребление, по мнению Зайцевой, выразилось в том, что на момент подписания договора дарения у должника была непогашенная задолженность перед Сбербанком и просрочки по кредитам в «Тинькофф Банке», «Хоум кредит энд Финанс Банке», «Альфа-банке» и «МТС-банке». Кроме того, Зайцева посчитала сделку мнимой.
Когда образовались долги перед банками
Первая инстанция ей отказала, указав: нет доказательств того, что у должницы были просрочки по кредитным платежам на момент, когда она дарила квартиру двоюродной сестре. На дату рассмотрения дела в реестр требований включились только два кредитора: в 2021 году — Станислав Швед, в 2022-м — Сбербанк. Остальным кредиторам и их правопреемникам отказали во включении из-за пропуска срока исковой давности.
Также суд указал, что договоры с кредиторами должник подписал еще до получения доли в наследство. Значит, кредиторы в любом случае не могли рассчитывать на удовлетворение своих требований за счет наследственной массы. Кроме того, для признания факта злоупотребления правом нужно установить, что у участников сделки был умысел на причинение вреда кредиторам, а этого финансовый управляющий не сделал. Доводы Зайцевой о мнимости сделки суд тоже счел недоказанными, поскольку Артамонова жила в подаренной квартире, оплачивала коммунальные платежи и налоги за недвижимость.
9-й ААС поддержал позицию первой инстанции. Он указал, что поскольку при заключении договора дарения Рыбалко не была неплатежеспособной, то одаряемая не пыталась причинить вред кредиторам.
АС Московского округа занял другую позицию. Суд отменил предыдущие акты и направил обособленный спор на новое рассмотрение. Он указал, что нижестоящие суды учли не все. Так, у должника были просроченные долги на момент дарения доли и, исходя из представленных Сбербанком документов, срочная задолженность образовалась в мае 2013-го. И лишь после этого, осенью 2013-го, должник получил наследство и подарил долю в квартире.
Злоупотребление должно быть очевидным
Тогда Артамонова обратилась в Верховный суд и попросила отменить постановление окружного суда. Она не согласилась с тем, что срочная задолженность перед банком свидетельствовала о неисполненных обязательствах перед кредитором на дату совершения сделки. Заявитель указала, что неустойку стали начислять Рыбалко с июня 2014 года, то есть через полгода после совершения оспариваемой сделки. Кроме того, Артамонова настаивала, что выяснять эти обстоятельства нужно не в рамках спора о злоупотреблении правом в порядке ст. 10, 168 и 170 ГК, а при оспаривании сделок по правилам ст. 61.2, 61.3 закона «О банкротстве». А попытка финуправляющего оспорить сделку по нормам ГК сделана, что обойти трехлетний срок исковой давности.
ВС напомнил: сделку можно считать заключенной со злоупотреблением, только если у обоих участников сделки был умысел, который носил явный характер.
Родственная связь между двоюродными сестрами сама по себе не означает осведомленность двоюродной сестры об обязательствах должника перед кредиторами — срочных или просроченных. Это не говорит и о том, что банкрот подарила долю для сокрытия имущества от кредиторов, указал ВС.
А поскольку управляющий не подтвердила мнимость договора дарения и злоупотребление правом сторонами, то нет оснований считать сделку недействительной, заключила коллегия.
Верховный суд также указал, что не имеет значения, были ли у должника неисполненные обязательства перед кредиторами на момент совершения сделки, если не доказано, что стороны злоупотребляли правом. Даже если долг был, это не делает сделку недействительной, когда нет умысла на причинение вреда кредиторам. Это значит, что суд округа ошибочно направил обособленный спор на новое рассмотрение.
В итоге ВС отменил постановление кассации, а акты апелляции и первой инстанции оставил в силе, признав договор дарения действительным.
Родственная связь — не признак злоупотребления
При дарении имущества безусловно заинтересованному лицу возникает повод для обоснованных подозрений в выводе активов, замечает Антон Красников, партнер юридической компании Сотби Но даже в этом случае суд может оставить сделку в силе. Верховный суд ранее выражал свою позицию по этому вопросу. Гражданская коллегия указывала, что родственные связи между дарителем и одаряемым — не свидетельство недобросовестности сторон сделки. Для этого нужен умысел у обоих участников сделки на причинение вреда кредиторам (дело № 18-КГ23-32-К4).
При дарении между родственниками должна быть разумная причина: нужда в жилой недвижимости (например, кто-то из детей начал жить отдельно, женился, у него родились несколько детей), или возможность подарить недвижимость (дар не единственное жилье самого должника, должник не дарит самую дорогую недвижимость из имеющихся у него объектов).
Если сделка оспаривается как подозрительная (п. 2 ст. 61.2 закона «О банкротстве»), то предполагается, что родственник знал о ее вреде для кредиторов. Но даже в этом случае надо доказать умысел — это обязательный элемент, чтобы признать сделку недействительной. Еще важно установить, был ли сговор между должником и другой стороной и знала ли она о злоупотреблении со стороны банкрота, считает Гусев. Таким доказательством может быть судебный акт о взыскании задолженности, привлечение должника к ответственности, взыскание с него убытков. При этом другая сторона сделки (супруг, совершеннолетние дети, родители должника) должны знать о претензиях к должнику.
Чтобы оспорить сделку по мотивам злоупотребления, нужно признать ее недействительной (был недобросовестный и осознанный умысел у обеих сторон сделки), и доказать, что она была направлена на причинение ущерба третьим лицам. Эти обстоятельства доказываются в совокупности, а отсутствие одной составляющей может повлечь отказ в удовлетворении требований, как это и произошло в деле о банкротстве Рыбалко.
По словам Красникова, практика показывает, что суд оценивает, зависим ли родственник имущественно от должника и доверительные ли у них отношения. Чем выше степень доверия, тем выше вероятность, что член семьи — мнимый собственник (дело № А56-6326/2018). Кредитору в таких случаях достаточно породить разумные сомнения в том, что приобретатель по договору — действительный собственник вещи. Тогда бремя опровержения уже переходит на должника и участника сделки.
Красников также считает, что сделки между родственниками оцениваются во всей совокупности обстоятельств, что и случилось в этом деле. ВС пришел к выводу, что само по себе родство сестер, тем более проживающих отдельно, не доказывает осведомленность другой стороны сделки ни о финансовых обязательствах (срочных или просроченных), ни о желании скрыть имущество от притязаний кредиторов. Это подтверждается обстоятельствами жизни семьи одаряемой и объясняет причину дарения, не связанную с намерением причинить вред кредиторам.
При рассмотрении вопроса о совершении дарения со злоупотреблением правом перечень конкретных доказательств зависит от обстоятельств спора.
Смелкова полагает, что это определение ВС поможет должникам усилить позицию, если управляющие оспаривают сделки на основании ст. 10 и 168 ГК, а банкротам — защитить договоры дарения между родственниками, заключенные задолго до введения процедуры. Должники смогут опираться на позицию экономколлегии в ситуации, когда у заявителей нет других доказательств, подтверждающих недействительность сделки, кроме ссылки на родство участников сделки, считает Гусев.