Корпоративное право и управление: стратегии, вызовы и риски
❯❯ Антон Самохвалов, партнер КИАП: «Говоря о потенциальных инвесторах сегодня, стоит отметить, что увеличилась доля стран из Таможенного союза. Мы наблюдаем перераспределение стран: стало меньше недружественных и больше дружественных. Российский бизнес сейчас активно инвестирует внутри страны, и это, я думаю, наш главный потенциальный инвестор. Внутренний рынок для нас сейчас основной».
Иностранные инвестиции не утратили и не утратят своей актуальности. Несмотря на санкционные ограничения и резкое усложнение трансграничных операций, бизнес продолжает находить пути для заключения сделок. Юристы сегодня выступают не просто консультантами, а архитекторами сложных структур, учитывая процедуры комплаенса и риски при структурировании сделок нового времени в условиях турбулентности.
❯❯ Наталья Кузнецова, партнер, руководитель корпоративной практики O2 Consulting: «Мы наблюдаем трансформацию трансграничных потоков капитала между БРИКС, регионом MENA и Европой. Видно падение и с точки зрения иностранцев, и с точки зрения российских инвесторов. И это понятно: у нас порядка 70–80% банковской системы России находится под санкциями. Поэтому о каких денежных потоках можно говорить? Это ручейки. Кроме того, быстро ужесточился комплаенс, все осознали риски вторичных санкций, в связи с чем мы должны каждый раз генерировать индивидуальный маршрут для денег».
Иностранцы, которые в свое время бежали из страны, вышли и из активов, чтобы сохранить свое лицо. Многие из них участвовали в обратных опционах, чтобы уравновесить спонтанное решение об уходе из бизнеса. Пройдет время, и они будут возвращаться. Есть еще сценарий временной администрации, когда иностранец лишается полномочий собственника.
❯❯ Максим Игнатов, старший юрист Forward Legal: «При структурировании вторичной сделки, вероятнее всего, потребуется запрос и due diligence. Когда речь пойдет о заключении такой сделки, возможно, потребуется привлечение иностранцев для получения всех необходимых согласований. Сделки по вторичной продаже иностранных активов интересны для рынка, они позволяют крупным холдингам получить слаженный рабочий бизнес, а россиянам — хорошо заработать на таких сделках. Но сохраняются риски споров. При этом основным становится риск истребования бизнеса».
Привлечение капитала сейчас возможно, и, уверен, будет востребовано. Например, до конца года нам обещают выпустить на рынок ДОМ.РФ. Прорыва по цифрам при проведении IPO пока не стоит ожидать, но в целом цифры приличные. Остается ждать, что эта стратегия будет востребована для компаний, которые могут себе это позволить. Дальше, думаю, будет лучше. Со временем будут и спецкомпании, и ЦФО. Желаю нам всем этого дождаться.
❯❯ Альберт Трофимов, канд. юрид. наук, советник China Window: «Китай остается дружественной юрисдикцией, и этим нужно пользоваться. Тем более китайских инвесторов очень интересуют новые технологии. Конечно, законодательство КНР не столь прогрессивно и развито, поэтому российский бизнес пытается перенести на китайскую почву чужеродные инструменты. Если что-то идет не так, без китайского законного представителя будет сложно найти решение. Даже чтобы поменять в процессе спора китайского представителя, нужно его согласие».
В процветающей Беларуси все хорошо. Все основные банки работают, но только не с долларами. Мы еще в 2011 году создали «Парк высоких технологий» и несколько криптовалютных бирж. Мы не пускаем российских инвесторов в этот бизнес, чтобы сектор не подпал под санкции. Но платежи для российских предпринимателей с использованием криптовалюты мы проводим. Беларусь хороша как производственная и перерабатывающая площадка.
❯❯ Глеб Тихомиров, солиситор Англии и Уэльса, советник Level Legal Services: «Английское право все еще актуально, но уже не безальтернативно. Гонконгское право очень стильно похоже на английское. Многие опасаются влияния правовой системы материкового Китая на Гонконг. Мы понимаем, что бояться не стоит. Китай стремится сохранить окно для иностранных инвесторов в виде Гонконга. На наш взгляд, ОАЭ используются реже при структурировании отношений, потому что их система права не совсем похожа на английскую. В ОАЭ достаточно новые правовые системы, которые еще развиваются, и насчет них есть опасения».
❯❯ Павел Анненков, руководитель направления M&A корпоративной практики Delcredere: «Рынок M&A в 2025 году демонстрирует стабильный и уверенный рост. Несмотря на сокращение числа сделок с иностранными участниками, бизнес находит новые возможности для структурирования через дружественные юрисдикции — Армению, Киргизию, Казахстан и Эмираты. Лидирующие отраслевые позиции по-прежнему занимают IT, строительство и добыча. Строительные компании трансформируются в холдинги и заключают сделки с управляющими компаниями, а в добывающем секторе растет интерес к совместным проектам с лицензиями. Новые ограничения часто становятся стимулом для поиска нестандартных решений и развития рынка».
Российский рынок M&A вступает в фазу зрелости, где применение национального права стало нормой, а сложность сделок нередко сопоставима с лондонским рынком. Несмотря на высокую ставку и геополитическую турбулентность, интерес инвесторов смещается к внутренним активам, прежде всего в IT-секторе. На первый план выходят вопросы юридической чистоты структур, механизмов защиты и ограничений ответственности. Все это формирует новую реальность, где профессионализм консультантов становится ключевым фактором успеха сделок.
❯❯ Татьяна Лукьянова, руководитель M&A практики ASB Consulting: «Основной тренд последнего года — ужесточение регуляторного контроля за деятельностью новых собственников иностранных предприятий и требований к иностранному бизнесу, оставшемуся в России. Локализация производств становится одним из ключевых приоритетов государства. Открытым остается вопрос о последствиях недостижения KPI, установленных в решении правительственной комиссии».
❯❯ Глеб Базурин, старший юрист VK Partners: «Хотя соглашение о намерениях, или термшит, — это во многом стандартный элемент в структуре сделки, необходимо внимательно подходить к его подготовке. Иначе можно получить неприятный сюрприз в виде квалификации этого соглашения судом в качестве, например, предварительного договора. Базовый минимум, о котором стоит заранее подумать сторонам, — это условия об эксклюзивности, конфиденциальности, порядке и основаниях выхода из переговоров. В большинстве случаев целесообразно предусмотреть соответствующие положения в соглашении о намерениях в качестве юридически обязывающих».
Российская практика по ограничению ответственности продавцов в M&A сделках стремится к воспроизведению практики, сложившейся в английском праве. Законодательство допускает гибкость в регулировании вопросов ограничения ответственности, сохраняя прямые запреты на ограничение ответственности за умышленное нарушение обязательств и изменение сроков исковой давности. При этом на практике возникают дискуссионные аспекты ограничения ответственности — от применения правил о качестве акций и долей до пределов обязанности покупателя по минимизации убытков.
❯❯ Елена Шеломенцева, старший юрист Корпоративной практики / M&A ALUMNI Partners: «Один из трендов на рынке — большое количество мезонинных финансирований, при которых банки, помимо стандартных финансовых инструментов, используют еще и дополнительные корпоративные механизмы. Обычно к ним относятся опционы (на выход и выкуп долей других участников) и корпоративные договоры. При этом все спорные вопросы, которые возникают в классических сделках M&A, остаются актуальными и в финансовых сделках. Например, как понудить участников принять решения в соответствии с корпоративным договором, если они уклоняются от посещения собраний и голосования? В судебной практике мы пока не видим единообразного подхода».
❯❯ Артем Берлин, эксперт отдела слияний и поглощений «Газпром нефти»: «Судебная практика значительно сместила баланс между заверениями продавца и требованием должной осмотрительности покупателя в пользу последнего. Как результат, в зону риска попали такие распространенные практики M&A, как сочетание поверхностной комплексной проверки (red flags due diligence) с широким объемом заверений продавца. Судебная практика не всегда обоснованно завышает стандарт осмотрительности для внутренних покупателей, в том числе действующих участников и членов органов управления общества. Рынок ожидает более сбалансированного подхода, учитывающего контекст конкретных сделок».
Один из способов развития бизнеса в условиях дорогого заемного финансирования — создание совместных предприятий. При этом российское корпоративное законодательство позволяет гибко регулировать права и обязанности участников совместного предприятия, обеспечивая возможность сохранения контроля как за операционной деятельностью совместного бизнеса, так и за принятием стратегических решений.
❯❯ Мария Зиборова, партнер Orion: «Довольно много интересной практики по сделкам M&A, на которую очень важно ориентироваться. Это выглядит странным, что мы читаем, что такое эвикция, что такое притязание и почему-то пытаемся в этих словах разобраться, как будто они излишне теоретизированы. Но практика действительно складывается вокруг них. Я не могу сказать, что это плохо, потому что правовая система выстроена по такой модели. У нас есть договор купли-продажи, он регулируется определенным образом. И нельзя забывать об этом и думать, что мы можем просто перенести привычные нам нероссийские правовые концепции в документы и они будут работать».
❯❯ Кирилл Сатуров, руководитель направления по комплексной правовой поддержки M&A «Уралхима»: «Есть практическая рекомендация прямо указывать в договоре, какие требования относятся непосредственно к качеству, а какие нет. Помимо этого, есть подразумеваемые требования к качеству товара. Мне кажется, это в нашей с вами практике чрезвычайно важно это учитывать. Особенно когда мы хотим продать долю или акции без каких-либо заверений. Исходя из найденной правоприменительной практики, к подразумеваемым требованиям к качеству товара относятся получение покупателем права на участие в управлении делами актива. То есть, если в договоре купли-продажи акций мы конкретно указываем, для чего мы покупаем этот актив и что мы собираемся дальше с этим активом делать, это будет характеризовано как определенная цель приобретения и, соответственно, будет характеризоваться как подразумеваемое требование к качеству».
Классический случай корректировки цены — когда цена привязана к финансовым показателям общества. То есть цены согласовали на основании оценки, без учета долгов, без учета денег, которые есть у компании на счетах. Соответственно, на момент закрытия сделки считается, сколько у компании денег, сколько финансовых и квазифинансовых обязательств. Оборотный капитал сравнивается с нормализованным оборотным капиталом, и на основании этого производится корректировка.
❯❯ Тарас Фисун, руководитель направления «Сбербанка»: «Есть опцион на долю акции, и мы приобрели товар по договору купли-продажи. Почему это должно нас задевать? Просто в таком случае у акцептанта будут обязательственные требования из опциона. В такой парадигме все живут. Но с другой стороны, есть дело Арбитражного суда Московского округа. Он рассматривал похожую ситуацию и сделал выбор в пользу держателя опциона. Причем мотивация была достаточно интересная. Суд, когда принимал это решение, сказал: иначе нивелируется институт предоставления опциона на заключение договора. И то, что покупатель по договору купли-продажи был добросовестным, также не принимается во внимание, потому что в самом опционе есть негативные обязательства и не возникает правовых последствий для сторон. Следовательно, доля должна уйти держателю опциона».
❯❯ Максим Новиков, руководитель правового направления M&A практики Wildberries & Russ: «Нам посчастливилось в одной из сделок использовать цифровые финансовые активы в качестве такого нетрадиционного способа обеспечения, и он показался очень гибким. Было особенно удобно его использовать, когда ключевая ставка составляла 21% и ликвидности у компании было мало. Вообще, была угроза для многих сделок M&A. Тогда структурирование позволило провести сделку и использовать этот механизм. ЦФА стали объектом гражданских прав и могут продаваться, меняться, наследоваться. Я выступаю за более широкое обращение ЦФА. Мне кажется, этот инструмент пока недооценен».
Группа компаний Х, один из ключевых игроков строительного рынка, объявляет о стратегическом слиянии с крупной корпорацией Y. Сделка выглядит логичной, поскольку компании идеально дополняют друг друга: Х сильна в инфраструктурных проектах, а Y обладает экспертными знаниями в коммерческой недвижимости и международными связями. Но едва документы подписаны, начинается череда кризисов.
Основатель X внезапно умирает, не оставив четкого завещания. Его доля (блокирующий пакет) становится причиной раздора между наследниками, включая детей от разных браков и доверенных партнеров. Нарастает конфликт между новым инвестором (вошедшим в капитал Х накануне сделки) и старой командой, лояльной покойному. Первые требуют жесткой оптимизации, вторые — сохранить дух компании.
Возникают также юридические и политические риски. У группы Х значительные активы в дружественной, но непрозрачной юрисдикции, доступ к которым внезапно блокируется из-за внутренних расследований. У корпорации Y есть партнеры из недружественной страны, что привлекает внимание регуляторов и угрожает санкциями. В итоге счета заморожены, проекты в подвешенном состоянии, а ключевые менеджеры Y начинают уходить, опасаясь репутационных потерь.
Успеют ли стороны найти компромисс до коллапса, или сделка обернется многомиллиардным судебным разбирательством? Спикеры обсудили это в своих выступлениях.
❯❯ Ксения Степанищева, советник Ковалев, Тугуши и партнеры: «Возникновение конфликта между партнерами по бизнесу зачастую приводит к необходимости выхода из совместного предприятия. На практике такой выход возможен различными способами. Наиболее популярными механизмами являются отчуждение доли в совместном предприятии, непосредственно выход, а также исключение партнера. При этом последний способ, ввиду судебного порядка его реализации и отсутствия необходимости согласования Правительственной комиссией, иногда используется иностранцами в обход контрсанкционного регулирования, суды должны пресекать это».
Объединенная компания всегда в сфере повышенного внимания иностранных регуляторов. Строительный сектор прямо определен Управлением по контролю за иностранными активами Минфина США как сектор экономики России, деятельность в котором становится основанием для санкционирования. В ЕС любой сектор экономики России потенциально может рассматриваться как приносящий существенный источник дохода правительству. Пример — группа компаний ПИК.
❯❯ Виктория Арутюнян, партнер ФБК Legal: «Один из наиболее чувствительных рисков — ответственность топ-менеджмента, и этот риск продолжает расти. Не стоит забывать и об уголовной ответственности. Топ-менеджеру всегда нужно действовать в интересах компании, документировать все решения, уделять особое внимание внедрению комплаенса, управлению рисками, распределению ответственности. Нужно обеспечить профессиональное сопровождение коммуникаций с контролирующими органами. Можно застраховать свою ответственность, сейчас это распространено».
Мы видим тенденцию, что если наследники вступили в наследство, то они должны отвечать в корпоративном конфликте. Но реальные злодеи — ответственные лица третьего уровня. Это лица, формально занимающие незначительные должности либо находящиеся за пределами бизнеса. Тем не менее, они очень влияют на возникновение и ход конфликта, поскольку они его выгодоприобретатели. В законе нет инструмента, который позволяет дотянуться до этих лиц.
❯❯ Елена Козина, управляющий партнер ЭЛКО профи: «Имущественные обязанности и обязательства из корпоративного договора переходят к наследнику. Все просто, когда имеет место объединение капиталов. В ООО есть признаки того, что это объединение капиталов. Для каждого участника ООО важна фигура партнера. Если устав выполняет роль фильтра на вхождение участника, мы имеем дело с объединением лиц. Имущественная доля переходит к наследникам, а корпоративная — нет. Я не вижу возможности для сторон корпоративного договора подстраховать свои риски, кроме как предусмотреть особые условия в уставе».
❯❯ Василий Глащенко, старший юрист практики корпоративного права и M&A Косенков и Суворов: «Нужно изолировать бизнес от наследственного конфликта. Закон дает для этого инструмент — доверительное управление долями акций. Если возникает наследственный конфликт, инициативу по выбору управляющего и внедрению доверительного управления должна взять на себя сама компания. Она может обратиться к нотариусу и предложить кандидатуру. Если это не помогло, можно пойти в суд. При этом управляющий должен быть независимым лицом. Это поможет сохранить стабильность бизнеса».
❯❯ Татьяна Кассирова, советник корпоративной практики ELWI: «Нужно дать работнику вовлечение в получение прибыли, чтобы он был замотивирован. Если бизнес состоит из одной компании, право в участии надо давать именно в этой компании. А если речь идет о холдинге? Надо создавать какую-то конструкцию из всех компаний, чтобы при расчете прибыли учитывать совокупный показатель. Также надо сразу предусмотреть, как обеспечить выход этого работника, если он уволится. Обычно это реализуется через опционы на обратный выкуп».
❯❯ Наталия Поправко, канд. юрид. наук, руководитель юридического отдела «Манхэттен Риал Эстейт Менеджмент»: «Одна из типичных ошибок в корпоративном управлении компании — слишком большая команда. В подчинении должно быть не более девяти человек. Если вы не можете накормить своих людей двумя пиццами, у вас уже много людей. А с каждым нужно разговаривать. Еще ошибки случаются, когда компании строят функцию под одного человека. Я советую всем фирмам делать закупки, это очень экономит деньги. Не стоит постоянно проводить собрания, но если вы что-то обсуждаете все вместе, важно делиться с командой не только успехами, но и провалами».
❯❯ Андрей Сафонов, судебный юрист BBNP: «Недавно Президиум Верховного суда утвердил обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел по корпоративным спорам. Это очень важный документ для корпоративного управления. Он содержит 26 правовых позиций, которые систематизируют накопленную практику и формируют новые стандарты корпоративного управления в России. Обзор представляет собой качественный сдвиг в понимании института ответственности лиц, уполномоченных выступать от имени юрлица. Особо хочу отметить доктрину защиты делового решения (BJR). Она обеспечивает баланс между ответственностью и предпринимательской свободой. Эта доктрина основана на презумпции добросовестности и разумности действий руководителей».
❯❯ Влада Чагинская, канд. юрид. наук, руководитель Юридического управления «Мангазеи»: «Одним из рисков принудительного выкупа акций можно считать длительную многоэтапную дорогостоящую процедуру. Также для такого выкупа необходимо согласие ФАС и правкомиссии. В случае нарушения процедуры есть риск отмены сделки. Миноритарий сможет только оспорить цену. При этом признание акций и долей бесхозяйными с передачей обществу происходит при ликвидации юрлица-акционера и при смерти физлица-акционера».
Продуманное распределение компетенций между советом директоров и общим собранием акционеров должно изменяться по мере взросления акционерного общества. Часто на начальном этапе акционеры сами выполняют функции совета директоров. Постепенно совет директоров получает собственные компетенции. При устойчивом развитии общества совет директоров получает максимальные компетенции. Важно, чтобы у акционеров была готовность к передаче этих полномочий. На практике акционер часто вообще не готов передавать полномочия совету директоров или постоянно продавливает свои решения. Юристы должны объяснять, что это неправильно.
❯❯ Юлия Заскальченко, адвокат, советник практики Корпоративного права и сделок M&A Инфралекс: «Закон по-разному определяет признаки контроля, например заинтересованность или экономическую концентрацию. Иногда инвестиционный комитет состоит из одного лица, и оно принимает решение. В этом случае он считается контролирующим. Если владелец — юрлицо и решение принимается большинством, ни один из членов не считается контролирующим».
❯❯ Ренат Исламов, руководитель отдела раскрытия информации и работе с регистратором Управления по сопровождению стратегических проектов «Черкизово»: «Я жду усиления контроля регулятора, потому что вектор ясно взят и, думаю, он будет продолжен. Изменится форма и содержание раскрытия информации. Уверен, мы вернемся к требованиям о раскрытии информации и появится четкая структура того, как должен будет выглядеть годовой отчет. Уберут излишнюю информацию и дублирование. Более спорно положение о синхронизации информации, но если оно и будет принято, то с переходным периодом на 2026 год. Еще один тренд — цифровизация раскрытия информации и использование ИИ».
❯❯ Евгений Жаров, управляющий партнер Zharov Group: «Примерно десять лет назад из десяти историй о нарушении экологического законодательства по двум возбуждались уголовные дела. Сегодня из десяти дел по восьми возбуждаются уголовки. В России каждый субъект Федерации имеет свою Красную книгу, и это важно учитывать. Также в зависимости от объема водоема один и тот же ущерб может быть существенным или нет. В конечном счете такие нюансы и определяют квалификацию нарушения как административного или уголовного».
❯❯ Дмитрий Позин СЕО, партнер Корпоративной практики/M&A Stonebridge Legal: «Если у вас есть оплаченный, но не отработанный аванс, к вам могут прийти контрольные органы. Поэтому лучше пойти в суд и предъявить требования, проявив должную осмотрительность. При этом хочу отметить, что американские регуляторы проще, чем европейские, которые могут отказать».
Покупная цена может быть пересмотрена на основании договора и на основании закона. Суды говорят: в силу свободы договора стороны сами согласовали цену и не могут требовать ее пересмотра. Но встречается и противоположная практика, когда суды решают, что, если есть спор о договорных заверениях, цена может быть пересмотрена. Иногда возникает и третья позиция, при которой проведение покупателем самостоятельной проверки приобретаемого общества лишает его возможности требовать пересмотра цены.
❯❯ Александр Стешенцев, партнер Арбитраж.ру: «Современные реалии вынуждают нас рассматривать прокуратуру как одного из участников корпоративных споров. За последнее время многие компании перешли в собственность государства. Чаще всего прокуратура обращается с исками об изъятии из-за деприватизации, антикоррупционных соглашений и нарушений законодательства об иностранных инвестициях. Как правило, изъятия происходят молниеносно, часто за один-два месяца. Единственный способ, который работает, — мировое соглашение с прокуратурой».
Несмотря на многочисленные вызовы, российские компании продемонстрировали высокую адаптивность и способность находить новые возможности даже в условиях кризиса. С 2022 года они внедрили много инноваций, оптимизировали управленческие процессы. Например, цифровизация облегчила взаимодействие с акционерами и снизила потенциал корпоративных конфликтов. Я считаю, обеспечение прозрачности и своевременного раскрытия информации о деятельности компании — наиболее важное и актуальное требование.
❯❯ Антон Самохвалов, партнер КИАП: «Тренды судебной практики достаточно противоречивы. Мы надеемся на единообразие, но пока его нет. Например, суды говорят, что добросовестный покупатель должен проявить интерес к состоянию актива, который он покупает. Покупатель ставится в незавидное положение. Суды точно оценят модель добросовестного и разумного участника гражданских правоотношений. Лицо, приобретающее долю, преследует исключительно цель участия в управлении обществом для извлечения прибыли. И именно добросовестного участника гражданских правоотношений защищает закон от недобросовестных действий его контрагента».
Все тенденции можно объяснить двумя словами: поспешность и непроработанность. Когда суды рассматривают дела об убытках российских дочерних компаний, видно, что они применяют нормы просто по аналогии. А инвесторы больше всего ценят стабильность.
Все презентации спикеров доступны по ссылке.