Принудительное лицензирование и вывод бренда на рынок: главное об интеллектуалке в цитатах

❯❯ Борис Малахов, партнер Lidings: «Для получения экспортной принудительной лицензии по ст. 1360.1 ГК нужно пройти длительную процедуру, где главное — воля стран импортера и экспортера. Это прямая договоренность между двумя сторонами, о которой потом информируют Всемирную торговую организацию. Есть позитивные примеры, где поставка дженериков состоялась, — Канада и Руанда. Тем не менее, представители компании жаловались на сложность процедуры. Вторая попытка поставок была на волне ковида между Канадой и Боливией, но она не случилась из-за канадской стороны. Это громоздкая и многоуровневая процедура, но тем не менее российским компаниям в целом интересен экспорт фармакологии».

❯❯ Николай Лысков, начальник Центра химии, биотехнологии и медицины Роспатента: «Наша фарма находится в глубоко дженериковой модели, а значит, количество принудительных лицензий будет нарастать. Государство подходит к их выдаче взвешенно, остается только решить вопрос с судами. Нам предложили закрепить критерий крайней необходимости в ст. 1360 ГК и сделать процедуру прозрачной (обеспечить участие патентообладателя). Тем не менее я думаю, что работа внутри комиссии так и останется закрытой. Кроме того, предлагается изменить подход судов к рассмотрению дел. Сейчас в Конституционном суде находятся два дела по ст. 1362 ГК».

❯❯ Людмила Лукьянова, советник Forward Legal: «Санкции все чаще становятся фоном для споров о принудительных лицензиях, но их роль в таких делах ограничена. Форс-мажор в России касается только исполнения обязательств, поэтому корректнее говорить о непредвиденных обстоятельствах. И здесь мы оказываемся в такой же ситуации, как и с уважительными причинами. Когда мы говорим о форс-мажоре, мы имеем дело с прозаявительской позицией. На мой взгляд, санкции — „соус“ для рассмотрения споров о принудительной лицензии, который не должен становиться основанием для получения лицензии или отказа в ее получении. Но забывать о нем не стоит». 

❯❯ Людмила Лисовская, руководитель патентного отдела Зуйков и партнеры: «Принудительная лицензия может быть выдана только на действующий патент. Важно понимать: если на момент подачи иска срок действия патента еще не истек, но скоро закончится, суд может принять иск к производству. Пока решение суда об аннулировании не вступило в силу, патент считается действующим. Соответственно, суд может выдать принудительную лицензию — формальных препятствий для этого нет». 

❯❯ Алексей Дарков, адвокат, советник, руководитель практики интеллектуальной собственности VERBA LEGAL: «Судебная практика по смене правообладателя неоднородна, и нельзя прогнозировать, какое решение примет суд. С имущественными правами возникает вопрос: что, если мы эти права захотим уступить? Есть случаи, когда договор цессии регистрировать не надо. Если уступка произошла и новый правообладатель идет защищать свои права, регистрация цессии необходима, иначе будет отказ в иске. Как регистрировать договор цессии? Специальной процедуры для этого нет, но Роспатент может зарегистрировать договор об изменениях».

❯❯ Максим Таболо, старший юрист, патентный поверенный ЕПАМ: «В январе 2026 года вступит в силу ФЗ № 214, который изменит механизм взыскания компенсации как меры ответственности за нарушение исключительных прав. Это довольно долгожданный документ, и он вносит множество изменений. Для большинства объектов возрастает верхний и нижний предел компенсаций (верхний — до 10 млн руб.). Такие изменения стоит приветствовать, потому что существующего порога компенсации явно недостаточно. Сейчас суд не вправе менять выбранный истцом способ расчета компенсации, но с принятием закона это изменится. Новый закон предусматривает возможность солидарного взыскания с нескольких лиц. Это защитит розничных продавцов, но неясно, как суды будут определять неосновательное обогащение».

❯❯ Николай Медведев, советник Seven Hills Legal: «Дискламация — это юридический термин, означающий публичный отказ от прав или ответственности либо отказ от правовой охраны определенных элементов товарного знака. На практике это и так субъективное действие становится еще более неопределенным. Суд по интеллектуальным правам написал, что желаемый объем охраны определяет именно заявитель, а не административный орган. Дискламированный элемент не может быть сильным элементом. Но спустя несколько лет СИП одумался и принял противоположные решения. Суд сказал: правовое значение имеет охраноспособность совпадающего (сходного) элемента, входящего в состав именно противопоставляемого средства индивидуализации, а не оспариваемого. При этом у потребителей нет информации об исключении из правовой охраны тех или иных элементов товарного знака. Поэтому не надо бездумно указывать элемент неохраняемым».

❯❯ Лев Наконечный, руководитель практики финансового и конкурентного права «Газпромнефть Экспертные решения»: «ФАС подготовила проект об ограничении антимонопольных иммунитетов. Инициатор объясняет, что поводом стали жалобы хозяйствующих субъектов на существенный рост цен на продукцию российских IT-компаний и жалобы субъектов предпринимательства на стоимость обновления контрольно-кассовой техники. И это притом, что уже сейчас существуют правовые механизмы, которые могут решить эти проблемы. Я считаю, что изменения в области антимонопольных иммунитетов должны учитывать международную практику, хотя она очень разнообразная. Это уже не первая попытка регулятора ограничить иммунитеты, и сейчас законопроект находится на согласовании правительства».

❯❯ Анастасия Дудко, адвокат, советник, руководитель практики Интеллектуальной собственности и технологий BGP Litigation: «В одном из споров о товарных знаках ответчик продавал товары на сайте и ссылался на принцип исчерпания права (ст. 1487 ГК). Все суды встали на сторону заявителя, поскольку ответчик не смог подтвердить оригинальность товаров. ВС с этой позицией не согласился. Он решил, что принцип исчерпания права применяется к предложению товаров к продаже в интернете. При этом ответчик не должен показывать оригинальность товаров и факт их приобретения — достаточно представить договоры с представителем правообладателя».

❯❯ Вероника Попеленская, старший юрист, адвокат и патентный поверенный Андрей Городисский и партнеры: «В одном деле возник вопрос о том, считать или нет упоминание в адресе страницы сайта использованием товарного знака. Три инстанции, на мой взгляд, подошли к делу формально. Они решили, что если товарный знак используется, то есть его нарушение и ответчик должен нести ответственность. Только когда дело дошло до ВС, тот сказал, что все не так однозначно. Одно упоминание обозначения, входящего в объем правовой охраны товарного знака, нельзя считать квалифицирующим признаком нарушения исключительного права. Необходимо отличать обозначения, используемые в качестве средства информирования в их общепринятом значении, и обозначения, которые используют как средства индивидуализации».

❯❯ Анна Кунова, юрист отдела по защите интеллектуальной собственности группы «Черкизово»: «Чтобы противостоять искам, нужно регулярно формировать досье об использовании товарного знака. Желательно эту информацию актуализировать раз в год. Должно быть не какое-то мнимое использование, а надо показать введение товара в гражданский оборот, а для товаров широкого потребления — существенные объемы поставок. Поэтому мы собираем в папку договоры, товарные накладные, рекламные материалы, отзывы и периодически обновляем. Второе — это проактивный мониторинг поданных заявок. Мы смотрим, подает ли кто-то сходное или тождественное обозначение с нашими товарными знаками, и заявляем соответствующие протесты».

❯❯ Виктория Литвинова, руководитель проекта по автоматизации юридических функций «Газпром-Медиа Холдинга»: «Ручной труд всегда чреват проблемами с человеческими ресурсами, поэтому мы решили, что необходимо автоматизировать этот процесс, и создали единую платформу для юристов, как „1С“ для бухгалтеров. Она интегрирована с Роспатентом, и вся информация, которая есть в его официальных источниках по товарному знаку, автоматически каждое утро приходит в наши карточки. Через нее подаем все заявки на регистрацию товарного знака из этой же системы. То есть весь процесс и вся переписка между участниками процесса находятся в одном месте. И лет через пять не надо вспоминать, кто, почему, какое решение принимал. „Исторический след“ сохраняется». 

❯❯ Светлана Мулюкина, начальник управления по интеллектуальной собственности «Силовых машин»: «Как-то одна коллега ошиблась в договоре и вместо интеллектуальной собственности написала „интеллектуальная совесть“. Теперь это наш любимый локальный мем, и когда мы говорим о рынках условного Китая или Индии, то всегда добавляем, что „интеллектуальная совесть“ в этих странах — это зона для конкретного развития. И стратегически, если вы планируете выходить на рынки Азии, на это нужно обращать внимание. А когда вы определяете сроки регистрации, нужно понимать, что во всех практически странах они занимают не меньше 12 месяцев. Поэтому важно „дружить“ со своими коллегами из бизнеса и маркетинга. Если у вас нет с ними контакта и нет понимания стратегии, то готовьтесь к тому, что к вам будут приходить в последний момент и говорить: „Завтра выводим продукт в Китай, пожалуйста, сделайте что-нибудь, чтобы наш товар там был защищен“. И это очень частая история».

❯❯ Кирилл Дьяков, старший юрист МТС Web Services: «База данных — это „нефть“ для искусственного интеллекта, на которой он обучается. То есть ценность не в коде, а в тех данных, которые были загружены в ИИ. Как это защитить? Можно ввести режим коммерческой тайны. В целом это работает. Но сейчас остро стоит проблема обучения искусственного интеллекта. Некоторые авторы говорят, что при обучении на базах данных ИИ может нарушать авторские права, другие говорят, что нельзя считать, что есть нарушения, так как нет воспроизведения и копирования».

❯❯ Виктория Ванюшкина, старший IP/IT юрист ASB Consulting Group: «Юристы всего мира, практики и теоретики выражают несколько мнений о том, кто автор контента, созданного искусственным интеллектом. Отдельного регулирования в России нет — мы используем нормы ГК. В целом наши суды исходят из концепции, что автор — это только человек, но при этом ИИ может использоваться в создании объектов, он инструмент в руках человека».

❯❯ Андрей Червяков, юрист Ermolina & Partners: «В применении авторского права к программному обеспечению есть сложные вопросы, например проблема с квалификацией переработки ПО. Можно запретить ее потенциальному ответчику, но если заявить такие требования, то необходимо и доказывать переработку, а не просто воспроизведение и распространение. В отношении компьютерных программ под переработкой понимаются творческие изменения. Верховный суд понимает под этим функциональные изменения кода, то есть добавление новых функций или улучшение старых».

❯❯ Елена Кораблева, руководитель департамента по интеллектуальной собственности Т2: «Государство стало говорить о создании „национального озера данных“ (data lake) с целью улучшить, сделать более разнообразными госуслуги, государственные аналитические сервисы. На чуть более грубом сленге это называется госдата. В чрезвычайных ситуациях или при желании получить статистические данные государственные и муниципальные органы смогут обращаться к оператору с требованием предоставить необходимую информацию. Операторов хотят обязать предоставлять данные, естественно, бесплатно. Первыми под раздачу попали операторы связи, поэтому мои коллеги участвуют в рабочих группах и пытаются понять, как это дальше будет происходить».

❯❯ Артем Никифоров, ведущий юрисконсульт управления интеллектуальной собственностью «Яндекса»: «Вопрос обучения ИИ довольно важный, он повлияет на всю индустрию, но в российском инфополе, к сожалению, сейчас особо не обсуждается. Всех очень интересует, кто же все-таки автор и где же творческий труд. Недавно появилось интересное решение Верховного суда Великобритании, где сказано, что модель ИИ не считается контрафактной копией с точки зрения закона. И еще два противоречивых решения в Германии, в одном из которых суд сказал, что обучение не попадает под европейское исключение по использованию интеллектуального анализа данных».

❯❯ Мария Першонкова, старший юрист практики разрешения споров Косенков и Суворов: «Используя ИИ, чтобы с его помощью установить нарушение авторских прав, надо понимать, что нейросети дают не правильный, а наиболее вероятный ответ. Эти сервисы хорошо и быстро анализируют данные и выступают хорошим вспомогательным инструментом, чтобы сравнить два объекта. С воспроизведением ИИ хорошо справляется, а вот с переработкой сложнее. Они могут давать количественные показатели: например, 30% заимствования. Насколько это существенно — ИИ достоверно определить не может».

❯❯ Юлия Барышева, ведущий юрист Enforce Law Company: «Создание и использование дипфейков — это не нарушение. В отечественной практике уже есть решение АСГМ, где суд признал объектом авторского права дипфейк с изображением Киану Ривза и удовлетворил иск о компенсации за нарушение исключительного права. Суд указал, что технология дипфейк — это лишь дополнительный инструмент обработки видеоматериалов и он не исключает творческого вклада автора. Вместе с тем они могут нести в себе и колоссальные риски. Так, в отношении физических лиц, как правило, дипфейки нарушают нормы, связанные с охраной права на изображение человека».

❯❯ Анна Монахова, ведущий менеджер по IP SPLAT Global: «По итогам 2024 года в странах ЕАЭС выявлено 6,6 млн контрафактных товаров. Для борьбы с контрафактом с 1 января 2026 года в ЕАЭС будут действовать только регистрационные удостоверения, оформленные по правилам союза. Старые удостоверения надо переоформлять. Подходы экспертов в разных странах союза могут отличаться, а национальные реестры имеют свои особенности. Все ждут единую систему, но пока у нас есть только Евразийский фармацевтический реестр. Его наполнение добровольное, национальные патенты не всегда попадают в этот реестр, а сведения в нем обновляются с задержкой».

❯❯ Анна Сапункова, Legal and Compliance Manager Meril Medical LLC: «Все регуляторные моменты влияют на содержание лицензионного соглашения. Со стороны иностранного партнера могут быть промедления или отказы. Объекты интеллектуальной собственности тоже различаются — это патенты, ноу-хау (технологии производства), объекты авторского права, товарные знаки и прочие. Я считаю, необходим максимально широкий перечень способов использования объектов интеллектуальной собственности. При определении таможенной стоимости ввозимой активной фармацевтической субстанции и компонентов могут быть включены лицензионные платежи по лицензионным договорам с правообладателем патента, предоставившего лицензию на его использование в целях производства».

❯❯ Евгений Зуев, бизнес-партнер по юридическим вопросам и комплаенс Roche: «Цель института принудительного лицензирования — достигнуть баланса спроса и предложения.Например, если рынок недообеспечен, или на этом рынке произошел системный сбой. Поскольку объем и срок действия выдаваемой принудительной лицензии ограничен целью ее выдачи, а сама лицензия носит неисключительный характер, то законодатель исходил из того, что правообладатель должен оставаться на рынке. Принудительная лицензия — не тот способ, с которого стоит начинать. Это инструмент, который должен применяться только в исключительных случаях. При этом его применение должно быть прозрачно».

❯❯ Дмитрий Борисенко, юрисконсульт «Сан Фарма»: «Вопрос продления патентной защиты становится сущностным. В России есть беспрецедентная практика продления фармкомпаниям нескольких патентов одним регистрационным удостоверением. Это инструмент удержания монополии рынка. Срок на подачу заявления о продлении ограничен шестью месяцами, продлить охрану можно максимум на пять лет. СИП пояснил, что при возникновении патентных споров нужно доказывать по каждому патенту конкретные нарушения требований закона к продлению. Суд также отметил: ст. 1363 ГК не содержит запрета на продление действия патента при новом применении запатентованного вещества либо иных указаний, исключающих возможность ссылаться на первое разрешение применять лекарство».

❯❯ Диана Чупрова, советник Kesarev: «В апреле 2024 года правительство учредило подкомиссию по использованию патентов. Закрытость и дискреционность, заложенные в процедуру её работы, соответствуют задачам по обеспечению экономической безопасности государства. Практика подкомиссии находится на стадии формирования, и каждое решение является прецедентным. На рассмотрении находится несколько заявок; и за время работы подкомиссии были отказы – какпо формальным, так по содержательным основаниям, включая негативную оценку производственных возможностей и отсутствие крайней необходимости взаявленных препаратах. Количество заявок продолжит расти, однако число одобрений не будет увеличиваться пропорционально».

❯❯ Александра Акимова, старший юрист IP и Privacy, Dodo Brands: «В США мы должны открыть кофейню в декабре, для которой замучились регистрировать товарный знак, потому что реестр там перегружен. Кроме того, в Америке в течение полугода после получения свидетельства бизнес должен сказать, что он реально работает. И если нет, то знак аннулируют. Свои нюансы есть в каждой стране, и у меня голубая мечта — попробовать зарегистрировать товарный знак в ЮАР и Австралии». 

❯❯ Мария Ольховская, руководитель отдела патентной и изобретательской работы SPLAT Global: «В США при регистрации товарного знака мы получили противопоставление в количестве 28 461 из-за того, что в названии мы заявляем одну из популярных фамилий, примерно как Иванов в России. Поверенные оценивали шансы как 45–55% при условии, что в команде найдется носитель этой фамилии. Мы проанализировали дополнительные значения заявленного обозначения, включая трактовку как аббревиатуры. К тому же нам удалось выяснить, что, по разным оценкам, в США уже не 28 000, а всего 7000 человек с этой фамилией. В качестве аргумента мы привели эти данные, поскольку статистически на 347 млн американцев это ничто. Вдобавок тайваньский источник, на который ссылался эксперт, нерелевантен для США. Еще „подсуропили“ тем, что такую фамилию носят в основном выходцы из определенных регионов и это не типично именно для США. Экспертиза завершена, и мы перешли к стадии оппозиции: если возражений не поступит, знак пройдет регистрацию».

❯❯ Дарья Сергеева, руководитель юридического департамента «О2О Холдинг»: «Международное направление как для консультантов, так и для инхаусов — это всегда вызов, индивидуальный подход, новые компетенции и огромные трудозатраты. Если консультанты жалуются, что к ним приходят с непонятными запросами, то на самом деле это очень понятные запросы и как минимум с бюджетом, с какой-то задачей. Внутреннюю службу часто воспринимают как безразмерный ресурс, которому можно передать любые задачи с ожиданием, что команда их неизбежно „переварит“. Это неверно, потому что подобные запросы выходят за рамки типовых задач и упираются в особенности бизнес-модели».

❯❯ Екатерина Либова, руководитель команды поддержки международных проектов крупной IT-компании: «Сервисы могут запускаться в различных странах, в том числе экзотических. Мы часто сталкиваемся с культурными особенностями по ведению бизнеса и, в частности, при оказании консультационных услуг. Качество услуг, сроки их оказания могут сильно отличаться от заявленных в предложениях консультантов. Например, местные консультанты оценивают срок выполнения задачи в три месяца, и различные местные административные регламенты могут также совпадать с этим сроком, но по факту проект может затянуться на гораздо больший срок по независящим от нас причинам, что в итоге ведет к издержкам нашего бизнеса. При запуске бизнеса в новой юрисдикции важно понимать культурные и регуляторные особенности, быть готовыми адаптироваться к неожиданным факторам, быстро и креативно искать альтернативные решения, а также выстраивать надежную партнерскую сеть контактов».