Редомициляция в условиях санкций: какими рисками для компаний и бенефициаров оборачивается процедура

Несмотря на то что российское законодательство предусматривает возможность редомициляции в Россию с 2018 года, иностранные компании, желающие прибегнуть к этой процедуре, на практике столкнулись с проблемой исключения из иностранных реестров. А с 2022 года редомициляция в Россию стала практически недостижимой: иностранные аудиторы отказываются проводить обязательные проверки и подписывать документы, без которых невозможно исключить компанию из иностранного реестра.

По словам руководителя группы международного налогового планирования Amond & Smith LtdСофьи Гуровой, это прямое следствие санкционного режима (западные регуляторы блокируют выход российских структур из своих реестров, опасаясь обхода санкций), технической невозможности вести деятельность компании в недружественных странах и регулирования в рамках ФЗ № 290 «О международных компаниях и международных фондах». Закон допускает двухлетний период между регистрацией международной компании в России и ее исключением из реестра государства исхода с возможностью продления. Это дает бизнесу формальное право зарегистрироваться в российской юрисдикции, но не освобождает от обязанностей в прежней. Как отмечает старший юрист GSL LAW & CONSULTING Татьяна Краснова, «невыписавшаяся» компания не выходит из-под действия закона иностранного государства и продолжает существовать как два субъекта, например кипрский и российский, с одной идентичностью. На директоров, секретарей, акционеров и бенефициаров распространяются требования законодательства страны исхода, включая обязательства об аудированной отчетности, ежегодному подтверждению реестров бенефициаров и иным регуляторным процедурам. В некоторых юрисдикциях за нарушение этих обязанностей предусмотрена даже уголовная ответственность.

На практике бизнес активно использует так называемый ковбойский вариант редомициляции, при котором компания переходит в САР без формального выхода из прежней юрисдикции, отмечает партнер практики «Международное структурирование и санкционный комплаенс» «Лемчик, Крупский и партнеры»Илья Горшков.

«Ковбойской» редомициляцией пользуются компании под санкциями, структуры, чьи бенефициары находятся в санкционных списках, или те, кто ограничен во времени для принятия решений о реструктуризации группы.

Системная причина этого явления — отсутствие наднационального регулирования и отсутствие прямого запрета в ряде стран на регистрацию в принимающем государстве до исключения из реестра государства-донора. «В результате каждый суд определяет личный закон по своим коллизионным нормам», — поясняет старший юрист Saveliev, Batanov & Partners Алексей Акужинов. Международной единообразной практики нет. Иногда применяется real seat theory — личный закон определяют по месту расположения контролирующих органов компании. Но, как отмечают эксперты, это всего лишь «юридический костыль», который закрывает пробел, но не решает проблему.

Для бизнеса это означает комплекс рисков. Во-первых, конфликт личного закона: банки и контрагенты принимают разные статусы компании, сделки зависают, корпоративные действия блокируются. Во-вторых, постоянный иностранный регуляторный надзор, который в условиях санкций практически невыполним и делает исключение из реестра бесконечным. В-третьих, риски в спорах.

Основание признания сделки недействительной в связи с несоблюдением порядка принятия решения внутри компании напрямую зависит от личного закона юридического лица. Если личный закон юридического лица не определен, кто-то из кредиторов может попытаться воспользоваться этой неопределенностью.

Дополнительные риски возникают в ситуациях, когда владелец «бросает» иностранную структуру. Горшков отмечает, что у таких компаний накапливаются штрафы, они не уплачивают ежегодные налоги, не подают отчетность — со временем их исключают из кипрского регистра. Есть и обратные случаи: редомицилированная компания приобретает активы в России, но по кипрскому праву подает пустые отчеты. Эксперт поясняет, что в такой ситуации возникает двойной учет, который может повлечь налоговые последствия на Кипре.

В итоге, по словам Горшкова, для большинства структур редомициляция в Россию становится «путем в один конец»: эпоха налоговой оптимизации через зарубежные оболочки прошла, а доступ к банковской системе в традиционных офшорных юрисдикциях для российских бенефициаров закрыт.

Государство пытается смягчить последствия блокировок. Компании преимущественно переходят в специальные административные районы во Владивостоке и в Калининградской области, где действует льготный режим и упрощенные процедуры. Правительственная комиссия получила право продлевать двухлетний срок исключения из зарубежного реестра, если иностранный регистратор затягивает процесс. Но ключевой этап — исключение из иностранного реестра — остается вне контроля России, поэтому неопределенность сохраняется.

На этом фоне появился механизм ускоренной процедуры. В исключительных случаях президент может специальным указом признать компанию исключенной из иностранного реестра, даже если формально она там остается. В начале 2024 года таким образом завершили переход нескольких крупных холдингов, связанных с «Полюсом» и «Фосагро». Указ закрыл вопрос в российской юрисдикции, но не устранил двойной статус за рубежом — иностранная сторона продолжает считать такие структуры зарегистрированными у себя, поэтому правовая коллизия сохраняется.

В 2023 году в России появился и более жесткий инструмент — принудительная редомициляция стратегически важных компаний по ФЗ № 470 «Об особенностях регулирования корпоративных отношений в хозяйственных обществах, являющихся экономически значимыми организациями». Закон позволяет через суд ограничивать корпоративные права зарубежных акционеров, если их действия или бездействие создают риски для работы экономически значимых организаций. Прецедентом стало дело против нидерландской X5 Retail Group N.V., в котором суд по заявлению Минпромторга приостановил корпоративные права иностранного холдинга, что вынудило группу ускорить переход в российскую юрисдикцию (дело № А41-26836/2024). После распределения акций российская структура начала преобразование в ПАО.

Механизмы принудительной редомициляции Светлана Тихонова, советник NSV consulting, считает «эффективными для разблокировки стратегически важных предприятий», хоть у них есть риски — от претензий инвесторов до налоговых последствий. Но как подчеркивает эксперт, выгоды возврата ключевых активов в РФ в условиях санкционного давления их перекрывают. Для компаний из недружественных юрисдикций, чьи средства заморожены на спецсчетах типа «С», редомициляция в Россию вовсе становится единственным способом высвобождения средств.

На фоне этих процессов бизнес выбирает разные варианты. По словам Горшкова, наиболее жизнеспособным становится переход «на отечественные рельсы»: перенос корпоративного центра в Россию, получение спецразрешений и использование механизмов оперативного перевода активов в российскую юрисдикцию. Параллельно крупные группы выстраивают независимые структуры в дружественных регионах — в странах MENA, Азии, Латинской Америки или ближнего зарубежья, чтобы развести риски и сохранить международное направление.

Решением для компаний с санкционным элементом или публичных компаний со сложным корпоративным регулированием, когда есть все признаки невозможности получить официальное разрешение на выезд компании в РФ, может стать редомициляция через транзитные юрисдикции, например ОАЭ или Казахстан. И среди крупных групп компаний уже успешно реализованы такие сценарии.

Гурова выделяет три рабочие модели. Первая — классическая, с полным прохождением процедур в государстве исхода. Формально это самый корректный путь, но сроки непредсказуемы: выход из кипрской юрисдикции может занимать более года, а требования к аудированной отчетности и взаимодействию с регулятором нередко невыполнимы. Вторая модель — выжидательная: группа рассчитывает, что иностранный регистратор со временем позволит закрыть «задвоенную» компанию. Но это наименее управляемый подход, поскольку, пока структура остается в иностранном реестре, она подчиняется местному праву и рискует столкнуться с требованиями аудиторов, налоговых органов и административными претензиями к бенефициарам. Третья модель — российский механизм с автономной ликвидацией иностранной компании.

ФЗ № 290 позволяет внести компанию в ЕГРЮЛ независимо от позиции зарубежного регистратора. На практике после переезда в РФ запускают процедуру strike off, или добровольную ликвидацию в прежней юрисдикции без раскрытия случившейся редомициляции, поскольку уведомление иностранного агента часто блокирует его дальнейшее участие из-за лицензионных ограничений. После исключения из реестра компания получает документ и передает его в САР, закрывая формальные процедуры.

Альтернативой становится реструктуризация активов, но только для компаний без акционеров или бенефициаров из недружественных стран. В остальных случаях операции подпадают под контрсанкционные указы и требуют разрешения правительственной комиссии, что значительно повышает риски.

Единой модели нет — подход зависит от конкретных обстоятельств группы. «Если у компании нет проблем с отчетностью в юрисдикции исхода и нет препятствий для корректного завершения процедуры, лучше идти классическим путем — завершить редомициляцию и как можно скорее исключить компанию из реестра», — советует Краснова. В других ситуациях можно сочетать российские механизмы, автономные процедуры и построение параллельных структур в дружественных странах. В стратегических отраслях выбор еще уже: либо добровольный переход в российскую юрисдикцию, либо риск применения принудительных инструментов.

На этом фоне возникает другая проблема — судебная. Что делать, если против компании или ее бенефициара действует судебный запрет на распоряжение активами? Можно ли считать редомициляцию нарушением судебного приказа?

Такой вопрос встал перед английским судом в деле, связанном с Олегом Дерипаской. В 2018 году суд запретил Дерипаске совершать любые действия, которые могли бы помешать исполнению будущего решения, включая продажу доли в EN+. Оппоненты, включая бывшего бизнес-партнера Владимира Чернухина, утверждали, что редомициляция EN+ Group с Джерси в российский САР в 2019 году нарушила этот запрет: акции были аннулированы на Джерси, а акционеры получили бумаги уже российской компании. Они также настаивали, что это лишает суд реального инструмента контроля.

В 2023 году Высокий суд Лондона отказался признать редомициляцию нарушением. Суд подчеркнул, что истец не доказал умысла воспрепятствовать правосудию: смена «прописки» компании сама по себе не означала вывода активов. Дополнительным фактором стало то, что заявление о наказании подали уже после выплаты присужденных сумм. В 2024 году Апелляционный суд подтвердил эту позицию, поскольку редомициляция требовала одобрений регуляторов, не была скрытной и сама по себе не подрывала исполнение судебных актов. Попытка представить перенос компании в Россию как contempt of court провалилась.

Похожий спор возник на Кипре в деле между структурами Дмитрия Мазепина и Сергея Махлая. Холдинговые структуры «Уралхима» обязались перед кипрским судом не снижать стоимость активов и регулярно предоставлять отчетность. Через два года компании объявили о переезде в Россию и зарегистрировались в САР, но в кипрском реестре остались. Оппоненты посчитали это нарушением обязательств и подали заявление о неуважении к суду.

Кипрский суд отказался признавать нарушение. Он указал, что компании продолжали существовать по кипрскому праву, поскольку процедура редомициляции в действительности не была завершена. Регистрация в России пусть и состоялась, но не означала создания новых юридических лиц и не приводила к выводу активов. Суд прямо отметил, что при редомициляции обязательства компаний сохраняются, а бремя доказывания обратного лежит на заявителях — и те не представили достаточных доказательств.

Эксперты считают такие решения важными, но не формирующими устойчивый стандарт.

Строго говоря, сама по себе редомициляция не влечет правопреемства в отношении имущества компании — она предполагает «бесшовность» смены личного закона без реорганизации юридического лица или его ликвидации. Поэтому редомициляция вряд ли может считаться нарушением судебного ареста имущества юридического лица.

Гурова называет решение по кипрскому спору между структурами Мазепина и Махлая значимым, поскольку суд прямо признал, что редомициляция не нарушает судебных запретов, если активы остаются в распоряжении той же группы и не доказан умысел уклонения. При этом она подчеркивает, что говорить о сложившемся стандарте пока нельзя: практика фрагментарная и зависит от обстоятельств дела, наличия обеспечительных мер, качества отчетности и взаимодействия с иностранными консультантами. «Судебная практика может служить аргументом, но не гарантией. Использовать ее как основной ориентир при планировании редомициляции рискованно», — говорит эксперт.

С ней согласна Краснова. Она считает, что единственное решение кипрского суда не устраняет правовой неопределенности в отношении личного закона компаний, которые не завершили процедуры в стране исхода, а потому опираться на отдельные дела при выборе модели редомициляции преждевременно. Горшков также считает, что говорить о стандарте рано: суды еще только формируют свой подход. Так, в одном из недавних споров истец ссылался на прецедент о трансграничных слияниях, согласно которому сделка считается завершенной только при соблюдении требований всех правопорядков сторон. Суд этот довод не проанализировал, и, по словам Горшкова, «в будущих кейсах возможен более глубокий разбор правовой природы двойной корпоративной прописки».